[177]. Однако готовность Танкреда представить оригиналы писем с личными печатями короля Франции убедили Ричарда.
В свою очередь, Ричарду также удалось рассеять все опасения Танкреда. Короли провели вместе пять дней и обменялись подарками в знак нерушимой дружбы. Ричард подарил Танкреду меч Экскалибур, принадлежавший когда-то легендарному королю Артуру. Дар Танкреда был куда прозаичнее, но гораздо полезнее: помимо шелковых одежд, серебряной и золотой утвари он презентовал Ричарду пятнадцать галер и четыре уисье – больших корабля, специально приспособленных для перевозки коней.
Филипп Август затеял опасную игру, имея большие шансы на выигрыш. Он надеялся на свой опыт интригана. Однако на этот раз он потерпел поражение. Тщетно король Франции заявлял о своей невиновности. Напрасно он утверждал, что все это специально подстроил Ричард, которому нужен был предлог для нарушения брачного обязательства. Филиппу Августу никто не поверил, даже Филипп граф Фландрский встал на сторону короля Англии.
Неудачная попытка рассорить насмерть королей Англии и Сицилии в результате навредила только самому Филиппу Августу и привела к его изоляции. Ричард моментально воспользовался тем, что противник потерял поддержку среди знати и решил разрубить наконец гордиев узел, который в свое время был старательно затянут у него на шее. Все равно рано или поздно надо было что-то решать с вынужденно данным им обещанием жениться Адели Французской, которая более 25 лет находилась под опекой королей Англии, но так и не вышла замуж.
Ричард отбросил в сторону все увертки и прямо заявил Филиппу Августу, что отказывается брать в жены его сестру, поскольку Адель вступила в незаконную связь с Генри II. Это был тяжелый удар для Филиппа, поскольку обвинение попало в больную точку. Большинство современников, посвященных в перипетии придворной жизни европейских властителей, склонялись к тому, что Старый Король действительно соблазнил девушку. Роджер из Хаудена, не склонный верить досужим сплетням и сопровождавший Ричарда в крестовом походе, не испытывал по этому поводу никаких сомнений.
…Король Англии ответил, что он ни в коем случае не может взять в жены его сестру, потому что его отец король Англии познал ее и она родила от него сына. И в доказательство того он представил много свидетелей, всячески готовых это подтвердить[178].
Гералд Валлийский был также в целом согласен с Роджером из Хаудена. Знаменитый историк не только служил королевским клерком, но с 1184 года исполнял еще и обязанности капеллана Генри II. Он был в достаточной степени осведомлен обо всех интригах в королевском окружении, поэтому писал о них с полным знанием дела, хотя и не торопился с окончательными выводами.
Среди народа шла молва – и, похоже, так оно было в действительности, – что после смерти девицы Розамунды, которую король слишком сильно любил, [одаривая] прелюбодейными любовными ласками, он и эту девицу, дочь своего господина, с надеждой на его верность ему препорученную, очень распутно и очень бесчестно покрыл позором[179].
Той же версии придерживался и хронист цистерцианского аббатства Мо, расположенного в Йоркшире. Похоть – один из смертных грехов, поэтому церковь была крайне осторожна с обвинениями в прелюбодействе, особенно если это касалось венценосных особ. Примечательно, что хроника аббатства в данном случае высказывалась насчет внебрачной связи Генри II совершенно безапелляционно. Единственные разногласия у хронистов вызывал лишь пол ребенка. Но это было вполне объяснимо, поскольку он умер в очень раннем возрасте, возможно, в младенчестве.
Но на следующий день король Ричард, оправдываясь за это перед духовенством и народом, во всеуслышание выдвинул обвинения против покойного отца своего Генри: в то время, как тот держал Адель под своей опекой, она родила от него дочь, к настоящему моменту уже скончавшуюся. Следовательно, он [Ричард. – В.У.] имел право отказаться жениться на ней после отцовской половой связи, ответил он[180].
Версию о прелюбодейной связи Генри II с Аделью Французской поддерживали не только подданные королей Англии. Французы также признавали, что слухи о совращении Адели получили широкое распространение, хотя и отказывались прямо их подтверждать. Монах-бенедиктинец Андрэ де Маршьен пересказал всю коллизию весьма обтекаемо и самые важные детали опустил как недоказанные и недостойные обсуждения.
Причина раздора была очень серьезной, поскольку Ричард король Англии отверг сестру короля Франции, на которой он клятвенно обещал жениться. Но до брака дело не дошло, он женился на дочери короля Наварры. На самом деле Генри Старый Король, который умер на девятом году правления короля Филиппа в замке Шинон и был похоронен в Фонтевро, всегда удерживал при себе вышеупомянутую сестру короля и не отдавал ее своему сыну Ричарду. На эту тему говорится много, но мы сочли недостойным писать пустые и сомнительные слова в правдивой истории[181].
А вот Гийом Бретонец, официальный биограф Филиппа Августа, не стал затушевывать оскорбительные для его повелителя вопросы. Он признал, что Генри II обращался с Аделью неподобающим образом, хотя об их связи тоже говорил лишь как о широко распространенном слухе. Однако же сомнению правдивость всеобщей молвы хронист не подвергал[182].
Упорное стремление Генри II навязать сыну брак, который тому был явно неприятен, могло содержать в своей основе совершенно иррациональные мотивы. Но если рассматривать его как взвешенное и продуманное, тогда объяснение находится лишь одно: король хотел прикрыть свадьбой собственный грех, и по большому счету ему было все равно, кто из сыновей возьмет на себя эту неприглядную роль – Ричард или Жан.
После смерти Генри II брак с сестрой французского короля потерял всякий смысл. Он не приносил никаких выгод Анжуйской империи в ее основополагающем противостоянии с Францией. Напротив, этот союз только еще больше запутывал жизненно важный вопрос о принадлежности Нормандского Вексана.
Став главой Анжуйской империи, Ричард проводил в отношении Франции гораздо более рациональную политику, чем его отец. Поэтому полностью списывать нежелание Ричарда жениться на Адели исключительно на полное отсутствие к ней симпатии и резкое неприятие ее ветреного поведения было бы неправильно. Мотивы, двигавшие повелителем Анжуйской империи, были гораздо сложнее. От политических союзов он ожидал прежде всего упрочения своих позиций и пользы подвластным землям, старался вступать в альянсы, основанные на общих интересах – ну или, по крайней мере, на неантагонистических интересах. Цели же Анжуйской империи и Французского королевства изначально столь сильно противоречили друг другу, что никаким родственным узам сблизить их было не под силу.
Когда ужасная угроза чести сестры встала перед Филиппом Августом в полный рост, он счел за благо отказаться от борьбы за ее брак и не стал инициировать никаких публичных разбирательств с заслушиванием свидетелей. Король Франции предпочел покончить с этим делом без всякого шума и в обмен на 10 тысяч марок освободил Ричарда от данного им когда-то обещания жениться на Адели. Тем самым Филипп Август спас репутацию сестры и ее будущее – четыре года спустя она удачно вышла замуж за Гийома II Тальва графа де Понтьё и родила ему троих детей.
Зная изворотливость своего соперника, Ричард настоял на заключении формального соглашения. Договор между главой Анжуйской империи и королем Франции был подписан 25 марта 1191 года в Мессине. Помимо матримониальных проблем он улаживал и другие острые разногласия между соперничающими державами. Ричард подтверждал права Филиппа Августа на Исудён, Грасе и Овернь, в то время как Филипп Август признал Ричарда властителем Каора и Керси.
Естественно, значительная часть договора была посвящена спорным территориям Жизора и Нормандского Вексана.
Да будет известно всем как ныне, так и в грядущем, что между нами и нашим другом и верным братом Ричардом славным королем Англии установился прочный мир, и он клятвенно подтвердил нам мир на таких условиях.
С добрым сердцем и по доброй воле мы даем вышеупомянутому королю согласие на то, чтобы он с сего момента был свободен в выборе жены, какой ему угодно, несмотря на соглашение, заключенное между нами по поводу нашей сестры Адели, на которой он должен был жениться.
Кроме того, мы оставили ему и его наследникам мужского пола, которые родятся от него и его законной жены и останутся живыми и владетельными сеньорами после смерти короля Англии, Жизор, и Нофль, и Нёшатель, и Нормандский Вексан с прилежащими к ним территориями.
И он согласился, что если он умрет без наследника мужского пола от него и его законной жены, то Жизор, и Нофль, и Нёшатель, и Нормандский Вексан с прилежащими к ним территориями вернутся к нам или к нашим наследникам мужского пола, рожденным от нас и нашей законной жены.
И если случится, что мы умрем без наследника мужского пола от нас и нашей законной жены – без оставшегося после нашей смерти владетельного сеньора, то мы желаем, чтобы эти Жизор, и Нофль, и Нёшатель, и Нормандский Вексан с прилежащими к ним территориями вернулись к владыке Нормандии.
И если у короля Англии будет два наследника мужского пола или более, то он пожелал и согласился, чтобы старший держал непосредственно от нас все, что должен держать от нас по сю сторону Английского моря; другой же будет владеть одной из трех бароний непосредственно от нас, а именно доменом Нормандия, или доменом Анжу и Мэн, или доменом Аквитания и Пуату