В.У.], когда к султану прибыл посол короля Англии, приведя с собой мусульманина из Магриба, который долгое время пробыл у них в плену. Султан, которому этот человек прислан в дар, принял посла с величайшей любезностью и осыпал его знаками своего расположения. Посол получил почетные одежды с его плеча и возвратился к своему господину. Цель этих частых визитов заключалась в том, чтобы выяснить состояние нашего духа и узнать, намерены ли мы сопротивляться или уступить. Мы, со своей стороны, были склонны принимать послания от врага по тем же самым мотивам, которыми руководствовались они[196].
Обе стороны активно использовали переговоры прежде всего в целях шпионажа и дезинформации противника. Чтобы продемонстрировать крестоносцам высокий моральный дух тюркского войска, 4 июля трем посланникам Ричарда было дано разрешение посетить рынок, поражавший воображение своими размерами и богатством товаров. Кроме того, послов провели по огромному лагерю, где они увидели 7 тысяч харчевен и тысячу бань, обслуживавших мусульманскую армию.
Боевой дух войска Салах ад-Дина в июле – начале августа действительно находился на весьма высоком уровне. Чего нельзя было сказать про моральное состояние защитников Акры, отрезанных от основных сил лагерем крестоносцев и с огромным трудом сдерживавших постоянные штурмы.
Мастерам Филиппа Августа удалось разрушить часть стены рядом с Проклятой башней – ключевым узлом обороны города. Король Франции приказал начать решительный штурм. 3 июля его французы перебрались через засыпанные щебнем рвы и попытались прорваться в город. Для отпора врагу гарнизон собрал последние силы, и атака была отбита. Нападавшие понесли тяжелый урон, среди погибших в бою оказался Альберик Клеман – первый в истории человек, носивший звание маршала Франции.
На следующий день один из командиров гарнизона Акры прославленный эмир Саиф аль-Дин Али ибн Ахмад аль-Хаккяри по прозвищу аль-Маштуб явился под флагом перемирия в лагерь крестоносцев. Поскольку Ричард Львиное Сердце все еще страдал от болезни, эмира отвели к шатру Филиппа Августа.
Он [аль-Маштуб. – В.У.] обратился к нему со следующими словами: «Мы брали у вас города, но даже когда мы одерживали победу штурмом, то давали обычно отсрочку побежденным, и мы позволяли им уйти туда, где они желали найти убежище, обращаясь с ними благожелательно. Мы тоже сдадим вам город, если вы дадите нам отсрочку». На это король отвечал: «Те, кого вы захватывали, были нашими слугами и рабами, подобно тому, как и вы являетесь нашими рабами. Как следует поступать, буду решать я». Нам сообщили, что после этого аль-Маштуб надменным тоном произнес пространную речь, в которой, помимо прочего, заявил: «Мы скорее убьем себя, чем сдадим город, и ни один из наших не умрет прежде, чем падет пятьдесят ваших лучших воинов». Затем он удалился и вернулся в город, принеся эти новости[197].
Как Ричард не ставил Филиппа Августа в известность о своих контактах с султаном, так и король Франции не счел нужным пригласить короля Англии или его советников присоединиться к переговорам. При этом он дал свой высокомерный ответ от лица всех предводителей христианской армии. Филипп Август жаждал поставить на место своего вассала, ненависть к которому терзала его чем дальше, тем больше. А Ричард Львиное Сердце со своей стороны не слишком пекся о том, чтобы не давать своему сюзерену поводов для злобы и ревности.
Вот и сейчас король Англии, не дожидаясь результата переговоров, приказал начать штурм города. Он не ставил своей целью достижение каких-то военных целей, но тоже хотел лишь уязвить Филиппа Августа, в очередной раз подчеркнув свою независимость и самостоятельность.
Той же ночью несколько эмиров, крайне напуганных надменной речью короля Франции и последовавшей за нею атакой отрядов Ричарда, решились бежать из Акры. Среди них были такие влиятельные особы, как Ибн аль-Джавали, Изз ад-Дин Арсел и Сонкор аль-Вашаки. Они сели в небольшую лодку, проскользнули мимо стороживших гавань кораблей крестоносцев и благополучно причалили в расположении армии Салах ад-Дина. Их бегство вызвало смятение в рядах защитников Акры, а рассказ о тяготах, выпавших на долю осажденных, поверг султана в уныние.
Стараясь облегчить судьбу тех, кто находился в городе, Салах ад-Дин предпринял 4 и 5 июля несколько атак на лагерь крестоносцев – как днем, так и ночью. Но они не увенчались успехом. В ответ землекопы Ричарда подожгли подпорки в вырытом ими подкопе, и ночью большой кусок городской стены с грохотом обрушился. Объединенные силы двух королей предприняли 6 июля еще один безуспешный штурм. Ричард предложил сначала два, затем три, потом четыре безанта каждому, кто сможет принести ему камень из основания шатающейся башни. Но защитники Акры отбивались из последних сил.
На следующий день крестоносцы снова несли потери, пытаясь прорваться в город у Проклятой башни, но гарнизон держался. Такая отвага мусульман вызывала восхищение даже в лагере их врагов. Наконец, 7 июля эмиры Акры послали Салах ад-Дину письмо, в котором говорилось, что они готовы сражаться насмерть, но только если их усилия будут поддержаны остальной армией. Понимая тяжелейшее положение своих соплеменников, султан предложил вернуть христианам Святой Крест и обменять пленных по принципу один на одного. Однако крестоносцев такие условия не устроили – они потребовали освобождения всех пленников и возврата отвоеванных у них земель.
Одиннадцатого июля отряды окончательно выздоровевшего Ричарда при поддержке флота пизанцев снова пошли на штурм. Рвы были полузасыпаны, а брешь в стене столь велика, что заделать ее или возвести новые укрепления позади нее представлялось невозможным. Победа крестоносцев была так близка, что гарнизон решил сдаться.
Условия капитуляции были согласованы 12 июля, но только между крестоносцами и защитниками Акры – Салах ад-Дин в их обсуждении участия не принимал. Город был сдан со всем, что в нем находилось: продовольственными складами, метательными орудиями и кораблями. Захват египетского галерного флота, запертого во время осады в гавани, был не менее важен, чем взятие города. Отныне Салах ад-Дин лишался всякой возможности бросить вызов господству христиан в Средиземном море, которое все больше и больше становилось «итальянским озером».
Воинам гарнизона, их женам и детям сохранялась жизнь в обмен на выкуп в размере 200 тысяч динаров, возврат Святого Креста, освобождение 1500 христианских безымянных пленников, а также одной или двух сотен персон, особо перечисленных поименно. Вдобавок Коррадо маркиз Монферратский должен был получить свою комиссию за посредничество в размере 10 тысяч динаров, хотя никаких сведений о его истинных заслугах на этом поприще до нас не дошло. Вполне вероятно, что таким образом Филипп Август, испытывавший дефицит финансов, постарался за чужой счет вознаградить своего сторонника.
Когда Салах ад-Дин узнал об условиях капитуляции, он пришел в ужас. Но протестовать или оспаривать договор было слишком поздно – штандарты крестоносцев развевались над городом. Акра пала.
После того как войска крестоносцев вступили в город, произошел примечательный инцидент, сыгравший впоследствии огромную роль в судьбах Европы. Началось все весьма прозаически. Герцог Австрийский Леопольд V Добродетельный из дома Бабенбергов выдвинул свои вполне обоснованные претензии на долю в триумфе и в добыче. Он прибыл под Акру весной 1191 года – раньше, чем оба короля. Ему пришлось поневоле стать вождем всего германо-австрийского контингента, поскольку Фридрих Барбаросса так и не добрался до Святой земли. Император скончался в пути, и лишь ничтожные остатки его армии добрались до цели. Еще два предводителя немецких крестоносцев – ландграф Тюрингский Людвиг III Благочестивый из дома Людовингов и герцог Швабский Фридрих VI Штауфен – также один за другим покинули сей бренный мир в октябре 1190 года и январе 1191 года.
Своих войск у Леопольда было мало, в средствах он также был ограничен, поэтому никаких весомых козырей в споре с королями Англии и Франции у него не было. Герцог Австрийский не сумел стать третьей силой, когда крестоносцы раскололись на два враждующих лагеря. Тем не менее он был высокородным владетельным сеньором, возглавлявшим отдельный контингент и приложившим немало сил для взятия города.
Не сомневаясь в своих заслугах, Леопольд гордо вошел в Акру, выбрал себе подходящее здание для резиденции и водрузил на ней личный штандарт. Он даже и подумать не мог, что тем самым навлекает на себя страшное унижение.
Король Ричард, который всегда подозрительно относился к доблести германцев, приказал сбросить на землю штандарт Леопольда герцога Австрийского, установленный на вершине башни[198].
Французы, ревностно следившие за всеми действиями Ричарда Львиное Сердце, не преминули добавить кое-какие уточняющие подробности: «Сломал его и бросил в глубокую сточную яму, демонстрируя неуважение к герцогу и навлекая на него позор»[199]. Ричард потребовал также, чтобы Леопольд оставил и выбранную им резиденцию. Герцог Австрийский не мог противиться силе короля Англии. Он подавил свой гнев, удалился в шатер за пределами городских стен и при первой же возможности отплыл домой, забрав с собой германский и итальянский контингенты.
На самом деле поступок Ричарда был не просто бесцеремонной выходкой. Если бы короли Франции и Англии позволили штандарту герцога Австрийского развеваться над Акрой рядом с их знаменами, то они фактически признали бы тем самым, что он имеет законное право на получение часть добычи. И Ричард, и Филипп Август в принципе могли бы допустить к разделу трофеев третьего, однако только лишь в качестве одолжения, а не как равного партнера. Поэтому оба были крайне недовольны претензиями Леопольда. Но действовали они сообразно своим характерам: Ричард – в открытую, в Филипп Август – из тени. Акру и все в ней захваченное, включая пленных, 13 июля