На самом деле, предложенная Ричардом схема разрешения конфликта была очень изящной и конструктивной. Она имела лишь один серьезный недостаток – абсолютную невозможность ее реализовать в существовавших тогда религиозно-политических условиях. Предводитель крестоносцев не был настолько наивным, чтобы этого не видеть. Возобновляя переговоры, он преследовал совершенно иные цели. Определенно, Ричард лелеял надежду посеять рознь и раздуть противоречия в лагере неверных. Неудачи, которые последнее время преследовали Салах ад-Дина, могли привести к усилению соперничества между мусульманскими военачальниками. Кроме того, нарочито дружеские отношения христианского короля и Саиф ад-Дина, военные таланты и популярность которого среди знати были неоспоримы, являли собой плохо завуалированную угрозу не только власти султана, но и будущности его наследников.
К великому сожалению Ричарда, поссорить Салах ад-Дина с братом ему не удалось. Зато он сумел решить другую задачу и склонить значительную часть эмиров к мысли, что обсуждать судьбы войны и мира следует с ним, а не с маркизом Монферратским. Тем самым король спутал планы султана, в свою очередь пытавшегося сыграть на противоречиях в стане врага и довести конфликт между Ричардом и Коррадо до открытого военного столкновения.
Восстановив укрепления Яффы, Ричард Львиное Сердце обратил свое внимание на близлежащие крепости, оставленные мусульманами. 31 октября 1191 года он занял два замка в Язуре – Касаль-де-Плен и Касаль-Мойен, также разоруженные по приказу Салах ад-Дина. Их восстановление заняло у крестоносцев две недели, и все это время стычки между христианскими и мусульманскими отрядами не прекращались.
Очередной раз в критическое положение попал отряд тамплиеров, сопровождавший 6 ноября фуражиров. К нему на помощь поспешил оказавшийся неподалеку Андрэ де Шовиньи с 14 воинами, но столь малое подкрепление не смогло спасти ситуацию. К Ричарду спешно отправили гонца. Король в это время руководил строительными работами в Касаль-Мойене. Он послал на подмогу еще один отряд под командованием Роберта де Бомона графа Лестерского и Юга де Кандавена графа де Сен-Поль, в который также вошли фландрские рыцари Гийом де Кайю и Отон де Тразени. Однако графы со своими солдатами угодили в засаду недалеко от места стычки. Все указывало на то, что враг подготовил крестоносцам хорошо рассчитанную ловушку.
Узнав об этом, Ричард Львиное Сердце поспешно вооружился и сам поскакал на выручку своим людям с небольшим числом воинов. Соратники советовали королю не вмешиваться: «Спасти их не удастся. Пусть лучше они умрут одни, без вас, ибо с вашей гибелью погибнет весь крестовый поход». Услышав такие речи, Ричард переменился в лице от гнева:
Когда я просил своих любимых товарищей идти в бой, то обещал, что помощь последует. Если же я, будучи здоров, не стану защищать тех, кто мне доверился, оставаясь в бездействии в стороне, а они погибнут в мое отсутствие, то мне никогда больше не зваться королем[236].
Ричард пришпорил коня и с быстротой молнии ворвался в ряды тюрок во главе своих рыцарей. Он рубил направо и налево, отсекая руки, головы, круша черепа. От его меча пал эмир Айаз аль Мекрани. Тюрки не выдержали столь яростной атаки и бежали. Несколько человек было взято в плен, причем трое из них впоследствии перешли в христианство.
А всего два дня спустя, 8 ноября, Ричард и его доверенный слуга Стивен Торнэмский как ни в чем не бывало вели долгую беседу с Саиф ад-Дином. Переговорам предшествовал обмен ценными подарками. Эмир послал в дар предводителю крестоносцев семь превосходных верблюдов и великолепный шатер, а с собой привез лакомства и деликатесы, разнообразные напитки, достойные того, чтобы один принц мог угощать ими другого. Сначала король Англии явился в шатер к брату султана, затем оба переместились в покои Ричарда. Король вкушал блюда, приготовленные эмиром, а тот отведал европейскую пищу. Саиф ад-Дин привез с собой певицу, обладавшую прекрасным голосом и аккомпанировавшую себе на лютне. Обожавший музыку Ричард не преминул воспользоваться случаем послушать песни мусульман.
Этим приятным времяпровождением очередной раунд переговоров и ограничился. При всех несомненных взаимных симпатиях высоких договаривающихся сторон, их взгляды на то, каким должен быть мир в Святой земле, были слишком разными. Предводитель крестоносцев вновь безапелляционно потребовал Палестину в границах, фактически существовавших при последнем великом короле Иерусалима – прокаженном Бодуэне IV Анжуйском[237]. Ричард Львиное Сердце считал, что имеет полное право претендовать на наследство Бодуэна, который приходился ему близким кровным родственником, а именно двоюродным дядей. Кроме того, он желал получать дань с Вавилона[238], которая шла прежним королям Иерусалима.
Естественно, что такие запросы опять натолкнулись на резкий отказ Салах ад-Дина. Переговоры зашли в тупик, поскольку ни одна сторона по-прежнему не доверяла другой. Султан тянул время, поджидая прибытия вызванных подкреплений, ибо не мог поверить в то, что Ричард действительно пойдет на какое-то урегулирование территорильного вопроса, пусть даже и выгодное христианам. Салах ад-Дин так прямо и заявлял своим подданным – после заключения мира с крестоносцами ничто не сможет уберечь мусульман от предательства с их стороны. И основания для такого обвинения у него действительно были. Поэтому Салах ад-Дин продолжал разрушать замки, восстановление которых занимало у крестоносцев немало времени и сковывало их мобильность. В свою очередь, и Ричард Львиное Сердце справедливо полагал, что Салах ад-Дин на самом деле не хотел мира, а стремился отвоевать все территории, утерянные под натиском пришельцев с Запада.
Салах ад-Дин встретился с посланником Ричарда, в качестве которого на этот раз выступил знаток арабского мира Онфруа IV сеньор де Торон, 9 ноября. Нескончаемые переговоры продолжались без всякого видимого движения. Наконец, очередной раунд дружеского общения между предводителями противоборствующих армий подошел к концу. Саиф ад-Дин получил от Ричарда Львиное Сердце письмо, фактически отвергавшее возможность заключения предложенного ранее брака:
Все христиане протестуют против моего замысла выдать мою сестру замуж за мусульманина, не получив разрешения от папы, главы нашей религии. Поэтому я посылаю к нему посла и через шесть месяцев получу ответ. Если он даст свое согласие, то договоренности будут выполнены. Если нет, то я отдам тебе в жены дочь моего брата, для чего разрешения папы нам не потребуется[239].
Это послание наглядно демонстрирует, что Ричард тоже тянул время и водил своего врага за нос. Показательное молчание по поводу предполагаемого брака всех европейских хронистов, и даже королевского приближенного Амбруаза, показывает, что все переговоры велись в строгом секрете, чтобы ни малейшей информации о них не просочилось наружу – ни к чему было провоцировать в рядах крестоносцев осуждение этого плана, поскольку Ричард не собирался всерьез за него ратовать.
Дружеские встречи с военачальником вражеской армии вызывали справедливое недоумение у соратников Ричарда, тем более, что он не спешил ни с кем делиться их содержанием. По лагерю поползли слухи, что король собирается предать дело крестоносцев. Чтобы опровергнуть эти слухи и вселить уверенность в сердца солдат, Ричард еще активнее стал участвовать во всевозможных стычках и вылазках, из которых он неизменно возвращался с головами тюрок в качестве доказательства своей преданности делу освобождения Святой земли, а иногда и с пленными.
После того как разрушенные укрепления захваченных замков были заново отстроены, Ричард Львиное Сердце двинул армию на Рамлу. Салах ад-Дин вынужден был отступить в Латрун, расположенный примерно посередине между побережьем и Иерусалимом. Перед отходом он приказал разрушить Рамлу и Лидду. 17 ноября его войска вошли в замок La Tour des Chevaliers – «Башню рыцарей». Крепость была воздвигнута в Иудейских предгорьях тамплиерами 60 лет назад, и уже четыре года как удерживалась мусульманами.
Армия Ричарда Львиное Сердце подошла к Рамле 22 ноября 1191 года, до Иерусалима ей теперь оставалось всего 50 километров. Здесь она задержалась надолго – до конца года крестоносцы возобновляли запасы провианта и оружия, поскольку наступало голодное время – зима. Салах ад-Дин 12 декабря распустил значительную часть своей армии и, оставив в Бейт-Нубе передовой пост, отвел костяк своих войск за стены Священного города.
Крестоносцы отпраздновали Рождество в Латруне. Затем Ричард Львиное Сердце приказал основным силам выступать на Бейт-Нубу. Погода стояла ужасная: проливной дождь сменялся сильным градом, все дороги превратились в непролазные реки грязи. Провизия подмокла и начала гнить, оружие и доспехи ржавели, одежда постоянно была влажной – полностью высушить ее никак не удавалось. Силы христиан поддерживал только религиозный восторг – в считаных километрах от них лежала конечная цель их похода.
Салах ад-Дин продолжал рассылать отряды рейдеров, которые беспокоили неприятеля и совершали набеги на караваны, с трудом пробиравшиеся к крестоносной армии по дороге из Яффы. Однако Ричард сумел найти противоядие подобным атакам, устраивая на них засады. Например, 3 января 1192 года тюрки в очередной раз попытались напасть на караван крестоносцев, но попали в ловушку и понесли серьезные потери.
На праздник Богоявления 6 января Ричард собрал своих военачальников на совет, который должен был решить, какие действия следует предпринять дальше. Он сильно сомневался, что стоит начинать осаду Иерусалима. С ним была согласна та часть советников, которая хорошо знала страну – в первую очередь тамплиеры, госпитальеры и местные сеньоры. Они предупреждали: мусульмане собрали в городе значительные запасы продоволь