мператору, из них 50 человек затем также следовало отправить к герцогу Австрийскому.
При всей циничности заключенного соглашения, в обсуждении которого Ричард Львиное Сердце, кстати, вообще не принимал никакого участия, несколько относительно положительных моментов можно найти даже в нем. Во-первых, ни император, ни герцог не выдвигали к пленнику никаких территориальных претензий. Во-вторых, исключалась его передача королю Франции. И в-третьих, крайне важна была начальная фраза текста: «Этот проект договора… о мире с королем Англии и его безопасности, и о других делах»[268]. Даже такая обтекаемая формулировка, защищающая жизнь и здоровье пленника, не казалась лишней человеку, попавшему в руки крайне жестокого и беспринципного императора. Генрих VI способен был на любые, самые безжалостные действия. Недаром два года спустя его без тени сомнения обвиняли в том, что он приказал ослепить и кастрировать сдавшегося на его милость девятилетнего Гульельмо III короля Сицилии, сына Танкреда ди Лечче.
Филипп Август, фактически исключенный из числа бенефициаров опасной игры с захватом короля Англии, не терял времени даром. Веря в свои способности плести интриги, он надеялся в любом случае оказаться в выигрыше. Он призвал на помощь все свое красноречие и убедил Жана Безземельного в том, что его старшему брату свободы не видать. В январе 1193 года Жан явился в Париж, где принес Филиппу Августу оммаж за Нормандию и другие земли Анжуйской империи, включая саму Англию, на которую у короля Франции не было никаких прав. Он также обещал передать Франции вожделенные Жизор и Нормандский Вексан.
Теперь Филиппу Августу жизненно необходимо было устроить так, чтобы Ричард Львиное Сердце оставался в плену как можно дольше, а еще лучше – пока его не приберет Господь. Ему требовалось время, чтобы закрепить достигнутый успех и добиться необратимых изменений в соотношении сил Анжуйской империи и Франции. Письма, якобы написанного Филиппом Августом в феврале 1193 года и адресованного Леопольду герцогу Австрийскому, могло в действительности не существовать. Но даже если оно явилось плодом воображения австрийского хрониста, которого принято называть Ансбертом, его содержание очень точно передает истинные интересы короля Франции:
Филипп, Божией милостью король Франков, своему дражайшему другу благородному герцогу Австрийскому шлет привет и всю полноту своей искренней любви. Поскольку вы своими глазами видели [Ис. 52:8] и слышали, как Ричард, нечестивейший король Англии, в заморских землях жил и как он дурно поступал там и против Господа, и против людей, то будет уместно напомнить вам об одном из его деяний. Мы знаем, что вы твердо храните в памяти, как по указанию Ричарда был жестоко убит ассасинами ваш и наш дражайший кровный родственник Конрад маркиз и сеньор Тира, который до последнего дня являлся защитником и столпом христианства – без всякой на то причины и без какого-либо уважения к тому, что он прежде совершил. Поэтому мы настоятельно вас призываем и молим от всего сердца, чтобы вы, полагаясь на милость Господа и принимая во внимание, что когда-либо и мы сможем вам оказать службу, держали бы вышеупомянутого Ричарда под строгой охраной, ни при каких обстоятельствах не освобождали его, пока мы с вами оба не переговорим со славным императором Римлян устами к устам [Числа 12:8], или через наших посланников[269].
Параллельно с дипломатическими усилиями, направленными на нейтрализацию самого опасного соперника, Филипп Август готовился подкрепить военной силой эфемерный оммаж, принесенный ему за Англию. К Пасхе он собрал в Виссане флот вторжения. Второй удар изнутри страны должен был нанести Жан Безземельный, который вернулся в Англию. В его задачи входило набрать войско наемников, поднять восстание, совершить переворот и захватить корону. Предполагалось, что мятежникам поможет Уильям Лев король Шотландии. Однако тот наотрез отказался участвовать в интригах Филиппа Августа и Жана, сославшись на заключенный с Англией в 1189 году Кентерберийский договор. Признание независимости Шотландии было крайне непопулярным шагом Ричарда Львиное Сердце, но в данном случае оно помогло сохранить мир в королевстве.
Военные приготовления Филиппа Августа не остались незамеченными: Алиенора Аквитанская и Уолтер де Кутанс, в свою очередь, собрали сильную армию для защиты юго-восточного побережья и на всем его протяжении выставили дозоры. Этих мер оказалось достаточно, чтобы отбить у французов охоту к полномасштабному вторжению. Небольшие неприятельские отряды отваживались проникать на английскую территорию, но их быстро обнаруживали и обезвреживали.
Жан Безземельный, на которого Филипп Август возлагал большие надежды, не смог собрать достаточно сил. Его валлийских и фламандских наемников хватило лишь на то, чтобы укомплектовать гарнизоны замков Виндзор и Уолингфорд. Отсутствие реальных успехов Жан попытался компенсировать наглостью и потребовал корону на том основании, что его старший брат мертв.
Заявлениям незадачливого заговорщика никто не поверил. И Алиенора, и глава Регентского совета Уолтер де Кутанс, и английские лорды совершенно точно знали, что настоящий король жив, поскольку тюремщики особо этого не скрывали. Копия письма Генриха VI королю Филиппу Августу, в котором император подробно расписывал обстоятельства пленения Ричарда, находилась в руках архиепископа Руанского.
На пути из Рима домой Германию посетил Саварик ФицГелдевин епископ Батский. Поскольку судьба Ричарда ни для кого не была секретом, он встретился с императором, который приходился ему родственником по материнской линии, и настаивал на немедленном освобождении короля Англии. Конечно, ничего путного своими требованиями он не добился, но зато этот неудержимый карьерист в ризе, вполне искренне ратуя за своего Государя, не забыл о собственной выгоде. Он предстал перед узником в качестве его защитника и попытался добиться назначения на вакантное архиепископство Кентерберийское. Но Ричард отказался поддержать претензии Саварика на высший церковный пост Англии, поскольку не очень-то верил в искренность епископа. Но шанс, что родственник императора может облегчить его судьбу, все-таки существовал, и достаточно немалый. Поэтому Ричард сделал епископа Батского еще и аббатом Гластонбери. Это было весьма почетное назначение: хотя недавно аббатство сильно пострадало от пожара, слава его продолжала греметь по всей Англии. Особенно почитаемым оно стало после того, как в 1191 году там была якобы обнаружена могила легендарного короля Артура и его жены Гвиневеры.
Инсинуации Жана, несмотря на их явную беспочвенность, все-таки внесли смятение в некоторые умы – причем не только у простолюдинов, но и у представителей знати. 28 февраля 1193 года Уолтер де Кутанс созвал в Оксфорде Королевский совет: о судьбе короля требовалась более точная информация. Совет постановил отправить двух цистерцианцев – аббатов Боксли и Робертсбриджа – в Германию за достоверными сведениями. Посланцам повезло – 19 марта они встретили Ричарда Львиное Сердце в Оксенфурте, небольшом баварском городке на реке Майн недалеко от Вюрцбурга. Леопольд герцог Австрийский вез его в Шпайер, чтобы передать императору, и в этом городке они остановились на ночлег.
Узнав, что из Англии прибыли упомянутые аббаты, король предстал перед ними веселым и приветливым. Он расспрашивал их о состоянии своего королевства, и о том, хранит ли ему верность его народ, и о здоровье и процветании короля Шотландии, на чью верность он полагался. Они же свидетельствовали о том, что сами слышали и видели. И во время беседы король пожаловался на предательство своего брата Жана графа де Мортань, который видел от него множество милостей и почестей и который перешел на сторону короля Франции против него и заключил союз со смертью и договор с адом, разорвав узы братства. После этого король, будучи весьма сим опечален, неожиданно заявил в утешение: «Мой брат Жан не тот человек, который силой подчинит себе страну, если найдется кто-либо, способный противопоставить его силе свою, пусть и невеликую силу».
Во время путешествия, которое длилось три дня, пока он [Ричард. – В.У.] не прибыл к императору, все дивились тому, как бодро, изящно, скромно он держался, признавая его достойным императорского величия, ибо он умел управлять своими чувствами и преодолевать превратности судьбы с неизменной стойкостью[270].
Аббаты сопроводили короля до самого Шпайера, где между Генрихом VI и Ричардом начались тяжелейшие переговоры. Император, у которого на руках был готовый и согласованный со всеми заинтересованными сторонами проект соглашения, выдвинул Ричарду требования, принять которые тот отказался наотрез, хотя подвергал этим свою жизнь определенной опасности.
Кулуарно договориться не удалось, и Генрих VI оказался в крайне сложном положении. Ричард Львиное Сердце не мог считаться пленником, захваченным на войне, поэтому формально с него нельзя было запросить выкуп за освобождение. В таком случае оставался только один выход – на законном основании правомочным судом приговорить его к выплате компенсации за какие-то преступления.
И вот 22 марта перед собранием имперских князей – хофтагом – в присутствии императора Ричарду Львиное Сердце были предъявлены обвинения: во-первых, в предательском бегстве из Святой земли; во-вторых, в организации заговора с целью убийства Коррадо маркиза Монферратского; и в-третьих, в нарушении каких-то соглашений с самим императором. Туманный последний пункт хроники нам не разъясняют. Однако почти наверняка под ним имелись в виду либо союз с Танкредом ди Лечче королем Сицилии, либо поддержка опального Генриха Льва.
Хофтаг, особенно его светская часть, был не очень доброжелательно настроен по отношению к Ричарду. Это неудивительно – на собрание прибыли в основном родственники Генриха VI, поскольку значительная часть влиятельных германских князей в то время находились к нему в оппозиции. С этой стороны хофтаг напоминал семейную встречу Штауфенов, где присутствовали: дядя Конрад фон Штауфен пфальцграф Рейнский, братья Конрад II фон Ротенбург герцог Швабский и Отто I пфальцграф Бургундский. Леопольд герцог Австрийский не состоял в близком родстве с императором, но по вполне понятным причинам также недолюбливал короля Англии.