Пойдя на поводу у епископа Бовеского, ярого врага Ричарда Львиное Сердце, император избрал неверный путь и теперь клял себя за столь досадную промашку. Чтобы как-то компенсировать своему пленнику причиненные ему неудобства, Генрих VI согласился освободить короля Англии сразу после выплаты 70 тысяч марок и предоставления заложников в качестве обеспечения остальной суммы. Ричард Львиное Сердце отправил в Англию с верным Гийомом де Лоншаном еще одно письмо, написанное им 13 апреля 1193 года и адресованное Алиеноре Аквитанской:
Ричард, Божией милостью король Англии, герцог Нормандский и Аквитанский, и граф Анжуйский, Алиеноре, той же милостью королеве Англии, его дражайшей матери, и его юстициариям, и всем его верным, по всей Англии живущим – привет.
Да будет известно всем вам, что после того, как нас покинули наши возлюбленные слуги достопочтенный Хьюберт епископ Солсберийский и Уильям протонотарий церкви Святой Марии, к нам прибыл наш дражайший канцлер Гийом епископ Илийский. Он честно принял участие в переговорах между владыкой императором и нами, и результатом стало то, что из замка Трифельс, в котором нас держали, мы прибыли на встречу с императором в Хагенау, где мы были с почетом приняты императором и всем его двором. Владыка император и госпожа императрица почтили нас многими и разнообразными дарами; а что особенно важно, нас с владыкой императором связали взаимные нерасторжимые узы дружбы, так что каждый из нас обязан помогать другому против всех живущих в отстаивании и удержании своих прав.
Но мы остаемся с императором, пока не будут завершены некоторые его и наши дела и пока мы не заплатим ему семьдесят тысяч марок серебром. Поэтому мы просим вас и заклинаем клятвой, которую вы давали, подойти со всей тщательностью к сбору этих денег. И вы, наши юстициарии, которые поставлены выше всех в нашем королевстве, подайте пример другим, почетно и благородно оказав нам помощь вашими собственными средствами и дав нам в два раза больше, чем смогут одолжить другие. Так вы подадите пример другим нашим верным. Также все золото и серебро из церквей вы должны принять от прелатов после тщательного пересчета с письменной описью; и вы подтвердите им своей клятвой и клятвой других наших баронов, каких вы пожелаете, что ценности будут полностью им возвращены. Вы также должны получить заложников от всех наших баронов, чтобы, когда наш верный канцлер, чьи дела в Германии близки к завершению, прибудет в Англию, он застал бы этих заложников у нашей дражайшей матери королевы. Он должен отправить их нам без затруднений, как было договорено между нами и владыкой императором, чтобы наше освобождение не задержалось из-за отсутствия заложников и вашей небрежности. Собранные деньги таким же образом должны быть доставлены моей матери и тем, кого она укажет.
Тот, кто быстро откликнется на нашу нужду, найдет в нас друга и воздаятеля в своих нуждах. И нам будет куда более приятно, если кто-то окажет нам помощь в наше отсутствие, чем если бы он оказал вдвое большую помощь в нашем присутствии. Также мы желаем, чтобы имя каждого магната и помощь, которую он оказал, были заверены печатью нашей матери, чтобы мы могли знать, какой благодарностью кому мы обязаны. Знайте твердо – если бы мы были сейчас в Англии на свободе, мы дали бы владыке императору столько же или даже больше денег, чем мы даем теперь, чтобы получить такие соглашения, которые мы получили ныне по милости Господней. А если бы у нас не было бы столько денег на руках, то мы передали бы императору наше собственное тело, пока деньги не были бы уплачены, во избежание того, что сделанное осталось бы незавершенным[274].
Как только Алиенора и юстициарий получили это письмо, они издали указ о введении 25-процентного налога на доходы и движимое имущество как мирян, так и священнослужителей, а также о реквизиции собранной за год шерсти у цистерцианских монастырей, золотой и серебряной утвари из церквей по всей стране. С каждого рыцаря взимался налог в 20 шиллингов.
Повинность по сбору выкупа была наложена не только на Англию. Письма, подобные отправленному Алиеноре, были разосланы Ричардом и по другим владениям с требованием принять аналогичные меры. Деньги и сокровища для выкупа не передавались в казначейство, а хранились отдельно в соборе Святого Павла, скрепленные печатями королевы Алиеноры и Хьюберта Уолтера. Хранителями собранных богатств были назначены Хьюберт Уолтер архиепископ Кентерберийский, Ричард ФицНил епископ Лондонский, Уильям д’Обиньи граф Эранделский, Эмлен де Уоррен граф Саррейский и Генри ФицЭйлвин мэр Лондона.
В ожидании освобождения, счастливо избежав мрачной перспективы заточения в замке Трифельс, Ричард Львиное Сердце жил в Хагенау. Его почти не ограничивали ни в передвижениях, ни связях с остальным миром. Он мог управлять своей империей, вести официальную переписку и даже тайную дипломатию. Ричард рассылал из Германии указы, руководил церковными и светскими назначениями. Его оживленные контакты с верными слугами выбивали почву из-под ног Жана Безземельного и Филиппа Августа, безуспешно пытавшихся перехватить власть у пленного короля.
Но Филипп Август и Жан Безземельный отнюдь не сидели сложа руки в ожидании того часа, когда их враг обретет свободу. Они более-менее успешно спровоцировали беспорядки в трех разных частях Анжуйской империи.
Первый удар был нанесен по Англии. Королевский брат усиленно сеял там смуту, используя неведение значительной части англичан о судьбе короля. Он заявлял во всеуслышание, что Ричард никогда не вернется в Англию. Впрочем, найти достаточное количество сторонников ему не удалось, поэтому пришлось прибегнуть к партизанским действиям.
Валлийские наемники Жана принялись грабить окрестности Виндзора, доходя в своих набегах почти до самого Вестминстера. Верные Ричарду лорды пополнили гарнизоны королевских замков и собрали сильную армию. Они загнали отряды Жана обратно в его опорные пункты Виндзор и Тикхилл, где обложили их как волков в логове. Уильям де Кутанс архиепископ Руанский руководил осадой Виндзора, а Тикхиллом занялись северные лорды во главе с Югом де Пюизе князь-епископом Даремским.
Замки готовы были вот-вот капитулировать, но, на счастье затворившихся в них мятежников, 20 апреля из Германии прибыл Гийом де Лоншан. Его полномочия были подтверждены королем, и ни о каком изгнании речи больше идти не могло. Действуя согласно указаниям Ричарда, Лоншан предложил мятежникам заключить шестимесячное перемирие. Причиной такого неожиданного миролюбия стала вовсе не братская любовь. В короткие сроки требовалось собрать значительную сумму денег, а для этого нужен был мир внутри империи, хотя бы временный. Богатые маноры, принадлежавшие Жану в Англии и Нормандии, наряду с прочими должны были внести свою лепту в сбор средств для выкупа.
Облегченно вздохнули лорды, поддерживавшие Ричарда, – они не очень-то стремились принимать жесткие меры против принца, который вскоре мог стать их королем. Поэтому они с готовностью поддержали перемирие. По его условиям Жану было даже разрешено сохранить замки Ноттингем и Тикхилл, однако Виндзор, Уолингфорд и Пик в Дербишире перешли во временное управление Алиеноры Аквитанской. Таким образом, мятеж в Англии был полностью провален.
Второй очаг нестабильности подстрекательством Филиппа Августа образовался в Аквитании. Эмар Тайфер граф д’Ангулем объявил, что его графство является феодальным владением французской короны и, следовательно, не может подчиняться герцогу Аквитанскому. Опубликовав сей манифест, Эмар отправился в набег на герцогские владения в Пуату. Но и здесь слуги Ричарда Львиное Сердце сумели дать достойный отпор врагу. Отряды графа д’Ангулема были разбиты, а сам он попал в плен.
Третий фронт открылся в Нормандии, и тут верным подданным Ричарда пришлось туго. Филипп Август взял руководство операцией в свои руки и сумел нанести тяжелый удар по обороне герцогства. 12 апреля королю Франции сдались мощный пограничный замок Жизор и стоявший неподалеку Нофль. Генри II и Ричард Львиное Сердце потратили значительные суммы на укрепление этих и других замков Нормандского Вексана, но Филиппу не пришлось прибегать ни к осаде, ни к штурму. Судьбу крепостей решила не военная доблесть французов, а успешная политическая интрига.
Когда французские войска подошли к стенам Жизора, шателен замка Жильбер де Ваской сдался без единого выстрела. Это был предательский поступок – именно так его расценили большинство сеньоров Анжуйской империи. Шателен оказался в непростом положении и сложил два плюс два. Он знал, что у Филиппа Августа не было ни единой причины любить как самого Ричарда, так и его верных слуг. Больше того, когда Жан принес вассальную присягу Филиппу за герцогство Нормандское, то король Франции вроде как стал сюзереном Жизора. Конечно, цена этому оммажу была ломаный грош, поскольку никаких прав на Нормандию королевский брат не имел. Однако же, рассудил Жильбер де Ваской, если король Англии не выйдет на свободу, то в силу этого обстоятельства эфемерные претензии Жана станут куда более весомыми. И что тогда случится с несчастным шателеном, вздумавшим сопротивляться могущественному христианскому государю?
Казуистика, замешанная на трусости? Но он, похоже, был неодинок. Другие сеньоры, имевшие владения в приграничных областях, также поддались давлению, которое король Франции оказывал на них весной 1193 года. Филипп Август то прибегал к хитроумному юридическому крючкотворству, то не скупился на угрозы. Ему удалось поколебать феодальную верность графинь д’Омаль и д’Э, Робера де Бомона графа де Мёлан, Гийома де Кайю, Юга V сира де Гурнэ, Жоффруа III графа дю Перш. Трое последних сопровождали Ричарда Львиное Сердце в крестовом походе, но даже память о совместном ратном труде не помешала им сдать свои замки Филиппу Августу.
Проблема этих сеньоров и сеньоресс заключалась главным образом в том, что их владения располагались по обе стороны границы, и оммаж они приносили обоим сюзеренам. Это в какой-то степени могло служить им оправданием – в отличие от Жильбера де Васкоя, который не имел владений на французской земле и у которого был только один законный владыка.