«Господи, Боже! Не за себя прошу…» – повторял про себя Ричард.
Ступени кончились. Дик легко перемахнул через невысокий порожек, ухватил Эдуарда под локоть, оберегая от падения, – тот бежал с трудом, тяжело дыша, и, конечно, запнулся. Ричард почти вытолкнул короля во двор, мельком подумав о необходимости тщательно следить за рационом брата, слишком уж тот тучнеет. Дождался, пока Его Величество влез в седло. Взлетел на Серри и, подхватив повод серого иноходца, послал жеребца в галоп.
Им следовало спешить. Даже непобедимый полководец – как друзья и враги начали величать Дика – не сумел бы выручить Эдуарда на этот раз. Что может даже самый величайший стратег и тактик без армии?!
В конце февраля 1470 года, пользуясь отсутствием Глостера, граф Уорвик и герцог Кларенс попытались поднять очередное восстание против короля. В историю оно вошло под названием «линкольнширского путча».
Ричард, находившийся в это время в Уэльсе, немедленно собрал армию и отправился на помощь брату.
После окончательного разгрома повстанцев 12 марта 1470 года в битве при Эмпингеме на Лузкоат Филдс, чудом успевшие спастись Уорвик и Кларенс, захватив с собой жен и детей, перебрались на континент искать защиты у Людовика XI.
Там союз с Маргаритой Анжуйской наконец обрел силу. Граф и низвергнутая королева подписали соглашение о совместной борьбе против Эдуарда IV и всех йоркистских сил, призвав под свои знамена всех опальных ланкастерцев.
При посредничестве французского короля Уорвик добился согласия Анжуйской на брак ее сына, принца Уэльского, и Анны. По условию бывшей королевы женитьба могла состояться не раньше, чем Уорвик вернет ее мужу трон. Кларенс, который ничего не получал от этого союза, наследовал корону только в том случае, если у Анны и Эдуарда Ланкастера не будет детей.
В комнаты дочери граф вошел полностью подготовленный как к отпору, так и к очередному скандалу.
– Клянусь небом! – воскликнул Уорвик. – Я стану искать схватки с твоим Ричардом в каждом бою, если ты не согласишься на этот брак!..
И угроза возымела действие. Четырнадцатилетняя девчонка знала Дика всего лишь юношей – в чем-то красивым, где-то нелепым, благородным и гордым вне всякой меры. Как и все женщины, она боялась лишиться своего избранника. Как и любая влюбленная дурочка, могла пожертвовать собой ради его жизни.
Анна не представляла, каким нелегким соперником стал ее «сэр рыцарь». А вот насколько хорош в бою собственный отец, она знала не понаслышке. Не зря Уорвик развлекал дочерей турнирами, из которых всегда выходил победителем.
Девушка согласилась. По ее, пусть выдают хоть за дьявола, лишь бы в пылу боя отец не искал в поединщики Ричарда. И, конечно, она надеялась, несмотря ни на что. Верила будто, как в старых легендах, возлюбленный прискачет в последний момент и увезет ее прямо из церкви.
С тяжелым сердцем граф покидал покои дочери. И, пожалуй, впервые в жизни он горевал об отсутствии сыновей. Воистину девичий ум недолог. Изворотливость, гибкость и твердость присущи только мужчинам. Кингмэйкеру некому передать хотя бы частицу своего опыта и таланта.
В это время Эдуард IV принялся спешно собирать войска, чему препятствовали плачевное состояние казны и отсутствие сторонников, предварительно отвращенных от двора Вудвиллами. Самому надежному из своих соратников – герцогу Глостеру – он поручил поддерживать порядок и собирать налоги в Мидлэндсе. В то же время король лишил Невиллов наместничества на западных границах и возложил эту должность на Ричарда, который, он был уверен, сможет обеспечить верность Йоркшира.
Дик блестяще справился и с этой задачей, но он не мог успеть всюду.
13 сентября 1470 года Уорвик с многочисленной армией высадился в Англии. Здесь он соединился с силами своего брата, маркиза Монтэгью, и предпринял попытку захватить короля.
Невесть откуда прискакавший Глостер успел выручить брата в последний момент. Он ворвался к Эдуарду и едва ли не силой увлек за собой. Поздней ночью в сопровождении ближайших сподвижников – Дика и лорда Гастингса – Его Величество прискакал в Линн, а оттуда отплыл на корабле в Бургундию. В спешке беглецы совершенно забыли о деньгах и, спохватившись уже в пути, расплачивались собственной одеждой.
– Благословенна земля сия, – пробормотал Эдуард, выбираясь из лодки.
Король, большинство времени промаявшийся от качки, выглядел измученным и счастливым одновременно. Сопровождавший его брат был немногословен. Не забывая поддерживать Его Величество под локоть, Ричард вертел головой и пытался понять, почему Кале кажется ему каким-то другим, нежели несколько лет назад.
Запах рыбы присутствовал – он, кажется, стал еще сильнее. А вот гомон и толкотня более не вызывали у молодого герцога ни восторга, ни удивления. В армии случалось и повеселее, особенно когда подвыпивший Ловелл вспоминал те несколько слов по-фламандски, которым научил его Дик еще в детстве, и пытался завести беседу. За ней он постоянно обращался к Бэкингему, не знавшему языка вообще.
– В одну реку нельзя войти дважды, – прищурился Эдуард.
– Истинно верно, – ответил Дик. – Но в Бургундии нам помогут.
– Там нет Филиппа Доброго, – напомнил Гастингс. – Нынче правит его сын, Карл.
– Женатый на нашей сестре Маргарет, – поддержал Эдуард младшего брата. – Она станет на нашу сторону, я уверен.
Карл, будучи потомком Джона Гонта, был, по сути, ланкастерцем. Однако политическая необходимость заставила его поддерживать Йорков. Герцог находился в состоянии войны с Людовиком XI и знал: как Генрих, так и его сын на троне Англии одинаково губительны для него.
Бургундия времен Карла Смелого оказалась совершенно непохожей на благословенный край, запомнившийся Ричарду. Для характеристики увиденного Глостер мог бы подобрать одно-единственное слово – разруха. Он проезжал знакомой дорогой и диву давался, насколько все стало иначе. Разочаровал его и замок. Конечно, стены остались на месте и все так же вздымались к небесам острые шпили башен. Но обстановка оказалась иной. Отсюда ушли веселье, поразительная легкость и радушие одного из блистательнейших дворов Европы.
Изысканная роскошь Филиппа Доброго сменилась суровостью и аскетизмом его прижимистого сына. Карл рассчитывал расширить подвластные себе земли путем покупки новых территорий и наконец-то сменить герцогскую корону на королевский венец. А так как денег не хватало, он облагал своих подданных непомерно высокими налогами, выколачивая из них последнее. Люди негодовали. Постоянно вспыхивающие мятежи приходилось подавлять, а значит, тратить накопленные средства.
Помимо борьбы с собственными подданными герцог воевал со всеми своими соседями. В бою Карл отличался исступленным буйством и невероятной, доходившей до безрассудства отвагой, отчего и получил прозвище – Смелый.
Внезапный приезд родственников его не обрадовал. А Эдуард вдобавок к этому едва ли не с порога потребовал убежища, защиты, поддержки, денег на дорогу и армию в несколько тысяч воинов. Ричард, которого Карл помнил еще несмышленышем, стоял с непроницаемым выражением лица и безмолвствовал. Он лишь поклонился присутствующим. Бургундец ждал от Глостера какой-нибудь фразы о чести и достоинстве – тогда непрошеных гостей выгнали бы с чистой совестью. Но мечтатель-Дик словно воды в рот набрал. В конце концов вместо него заговорила Маргарет.
Жена шагнула навстречу братьям. Заверила Эдуарда в своем расположении. Провела рукой по щеке и волосам Ричарда, проронив: «Ты совсем взрослый». И возвратилась к супругу, взяв того под локоть.
Карл неожиданно для самого себя заметил, насколько сестра и братья похожи. Те же черты, гордый профиль и осанка, уверенные жесты. Эдуард казался несколько грубее и толще, но это ровным счетом не значило ничего.
Маргарет всегда была выше, хотя герцога Бургундского никто не осмелился бы назвать низкорослым. Дик, несмотря на бывшую детскую хрупкость, сестру догнал и, хоть и уступал в росте великану-королю, в котором было не менее шести футов (почти 2 метра), оказался высок и хорошо сложен. Зря Карл смеялся над слухами, повествующими о победах этого мальчишки. С подобной статью Ричарду наверняка удалось добиться успехов на военном поприще.
Герцогиня слегка коснулась плеча супруга и проронила:
– Быть может, вы сумеете обойтись малым?
И Ричард впервые ответил, повергнув Карла в еще большее изумление:
– Скорее всего.
Эдуард, кинув взгляд на младшего брата, заверил, что будет рад любой помощи, даже самой небольшой.
Глава 2
– Я дам тебе денег, – заверила герцогиня Бургундская. – Но только тебе. Ты понял?
Маргарет говорила в полголоса, то ли боялась быть подслушанной, то ли просто привыкла не повышать тона. Прилюдно она вела себя подчеркнуто скромно и никогда не противоречила мужу. Подолгу не задерживала взгляд ни на ком, не всматривалась в собеседников, как Вудвилл. Но стоило ей подойти к Карлу и тихонько коснуться его плеча, как тот утрачивал всякую свирепость и, казалось, мог выполнить любое ее желание.
Иной раз Ричард думал, что сестра действует на герцога абсолютно так же, как Елизавета на Эдуарда. Да и сам Дик никогда не сумел бы отказать Анне в просьбе. И, вероятно, в этом нет ничего противоестественного. Ведь браки совершаются на небесах, и не людям осуждать благословенное Господом. Впрочем, он быстро вспоминал, по чьей вине брат оказался в столь жалком положении, и с трудом смирял гнев. Если бы не Вудвилл, им не пришлось бы бежать из королевства.
– Эдди промотает все за неделю, – продолжила сестра и вдруг спросила: – Дикон, ты ведь не забыл фламандский?
Ричард качнул головой и усмехнулся, тотчас поняв, к чему она ведет:
– Я сам займусь снаряжением кораблей. Уж на это хватит моей памяти.
Маргарет кивнула:
– Боюсь, тебе предстоит более сложная задача.
Дик вопросительно приподнял бровь и чуть склонил голову к правому плечу. Сестра рассмеялась.