Френсис отставил ополовиненный кубок.
– Да… – заметил герцог. – Забавны дела твои, Господи.
– И не говори, – усмехнулся Ловелл. – Брачный договор благополучно подписан, Вудвилл уже предвкушает, как приберет к рукам наследство. И вдруг из Шотландии приходят удручающие известия. Девушка беременна, причем неизвестно от кого!
Глостер открыл глаза и сладко потянулся, расправляя плечи:
– Как брат Эдуард?
– Вне себя, естественно! – Ловелл рассмеялся. Он привык рассказывать о происходящем при дворе с улыбкой. Когда интриги, ханжество и алчность воспринимаешь не всерьез, а словно театральное действо, жить не так уж и страшно.
– Как и королева, – вставил Ричард.
– Елизавета являет собой олицетворение недовольства. Видел бы ты ее!
– Благодарю покорно, – Дик поморщился. – Наш брат Энтони просто таки образчик и цвет рыцарства, – он передразнил интонации королевы настолько похоже, что Френсис открыл рот, а затем согнулся пополам в очередном приступе смеха.
– Дикон, ты неподражаем, – почти отсмеявшись, выдавил он.
Глостер повел плечом и слегка улыбнулся. Ему нравилось дурачиться. А особое удовольствие Ричард испытывал, когда его веселость доставляла радость окружающим.
– И все же, – посерьезнел Ловелл, – что ты намерен предпринять?
– А я должен разве? – Дик приподнял бровь и слегка склонил голову набок. – Когда я понадоблюсь своему королю, он известит об этом в письменном виде. А пока…
Дверь легонько приоткрылась, в комнату вошла высокая женщина с темными волосами и огромными глазищами. Щеки Анны подсвечивал бледный румянец. Талия казалось невероятно тонкой. Из-за сильной худобы она выглядела не человеком, а чем-то ирреальным. Не иначе как ангелом во плоти. Если бы Френсис не знал о болезни, он назвал бы герцогиню красивейшей женщиной на земле.
Он немедля поднялся и поклонился. Завладел кистью Анны и коснулся губами изуродованной шрамами кожи. Женщина, вопреки его опасениям, не отдернула руки. Виконта, когда-то вынесшего ее из ада земного, Анна одарила легкой и благодарной улыбкой.
Первые дни после женитьбы Ричард только и делал, что целовал ее руки и неустанно превозносил красоту и нежность молодой супруги. Постоянно говорил ей о любви, смеялся. Его усилия просто не могли не увенчаться успехом. Анна стала воспринимать произошедшую с ней беду кошмарным сном.
– Я рада видеть вас, лорд Ловелл, – произнесла герцогиня.
Ричард тоже поднялся и, подойдя к жене, обнял ее за плечи.
– Помузицируешь нам? – спросил Глостер.
– Только если вы поможете, мой герцог.
Ричард недоуменно усмехнулся:
– Как?
– Сэр рыцарь, – Анна лукаво улыбнулась и посмотрела на мужа обожающим взглядом. – Слуги нашли вашу старую лютню.
– И кого я должен казнить за это? – рассмеялся Ричард и обратился к другу. – Френсис, боюсь, тебя ожидает настоящее испытание.
– Я помню, – отмахнулся Ловелл. – Я слышал твои юношеские порывы. И они были не столь уж и страшны. Ты неплохо обращался с лютней.
– Но не настолько, как с мечом и лошадью, – вздохнул Дик.
В 1480 году Эдуард IV все же открыл военные действия, отправив английский флот разорять шотландские порты.
– Не иначе Вудвилл его убедила, – бурчал Ловелл. Он снова гостил у Глостера в Миддлхейме. – Вот ведь алчная бабенка. Не везет Англии на королев.
Мельком наблюдающий за другом Ричард вскинул бровь:
– Насколько помню, ты всегда хорошо отзывался о дамах, какими бы те ни были.
– Так то о дамах, – Френсис передернул плечами. До приезда сюда он нанес визит Уильяму Гастингсу и Генри Бэкингему. Им тоже нашлось что порассказать. – Бывшая вдова мелкопоместного дворянина, чье сомнительное происхождение приравнивалось к статусу незаконнорожденной простолюдинки. С собой она привела сыновей от первого брака, двенадцать братьев и сестер, племянников и племянниц, родных и двоюродных. А также великое множество других кровных и сводных родственников, связанных с ними узами побочного родства. Все это скопище не просто теснит старую знать, оно ее выгрызает. При дворе невозможно находиться, если ты не Вудвилл!
– Думаешь, удивил? – герцог поморщился. – Уорвик предвещал все это несколько лет назад.
– Жаль, мы не послушали создателя королей.
– Я слышал каждое слово и был согласен с графом. Но к тому моменту я уже присягнул королю, – Дик резко отвернулся и выпалил раздраженно: – И что ты мне предлагаешь теперь? Я верен Эдуарду IV все так же. Этого не изменить. Этого не изменит даже сам Его Величество и его жена!
Он резко вскочил и принялся ходить по комнате, словно посаженный в клетку дикий зверь. На мгновение остановился – поднял пустую бутылку и запустил ею в огонь. Тот взвился, зашипел от остатков влаги и принялся лизать осколки. Словно верный пес обсасывал кость, брошенную любимым хозяином.
– Да я и не предлагаю, – вздохнул Ловелл. – Я хочу держать тебя в курсе. Предупредить!
Ричард кивнул, как показалось Френсису, благодарно.
– Тебя сильно проняло, – заметил герцог и остановился. – И к чему предупреждения?
– Ты теперь опасен для них, – Ловелл попытался поймать взгляд друга, но тот нарочито смотрел в сторону или разглядывал перстни и кольца, обвивающие его пальцы. – Королева стремится настроить Эдуарда против тебя. Теперь, когда ей удалось сжить со света Кларенса…
– Не тревожься об этом, – Дик повел плечом и усмехнулся. – Я не допущу ничего подобного. У меня жена и сын, я нужен им.
Герцог вновь казался спокойным и расслабленным, но тревожная морщинка меж бровей никак не желала разглаживаться:
– Вернемся к Шотландии. Она беспокоит меня гораздо сильнее всех этих дрязг.
– Тебя как властителя севера ожидает поход, – ответил Френсис. – Король Яков ответил на посягательства, и Эдуард вспомнил о своем младшем брате.
Дик кивнул:
– Охрана северных пределов входит в перечень моих обязанностей.
За окном послышался стук копыт и лошадиное ржание. Гонец, вошедший через некоторое время, передал герцогу послание от короля.
– Френсис, ты ясновидящий! – воскликнул Глостер, оторвавшись от указа. – Эдуард поручил мне собрать армию и утихомирить соседей, – он вновь пробежал взглядом по ровным строкам и добавил: – Совсем как во времена юности.
– Я не сомневаюсь в твоих военных умениях, Ричард, – Ловелл, наконец, взглянул Ричарду прямо в глаза. – Но по завершении кампании тебя будет ожидать далеко не теплый прием. Вне зависимости от того, сколь скоро ты одержишь победу.
Глостер собрал армию, выступил в Шотландию и в 1481 году осадил один из ее пограничных форпостов, Бервик. Во время войны Ланкастеров и Йорков этот город переходил из рук в руки аж двенадцать раз. Ныне он снова принадлежал Шотландии отданный северному соседу Маргаритой Анжуйской в обмен на военную помощь.
24 августа 1482 года, не выдержав долгой и изнурительной осады, Бервик капитулировал, и Ричард окончательно сделал его английским.
Герцог отправился дальше. Впереди лежал Эдинбург – сердце Шотландии и самый укрепленный город того времени.
– Ваша светлость, – полог шатра отстранился. Показалась коротко остриженная голова часового.
– Да, Карл, слушаю, – Ричард склонился над картой, изрядно испещренной значками и пометками.
Наскоком Эдинбург взять не получалось. Длительную осаду Дик себе позволить не мог, да и не дала бы та практически никакого результата. Оставалась хитрость, но план пока не складывался. Вот уже третью ночь доверенные люди обшаривали все буераки и канавы, находящиеся вблизи стены. Ричард рассчитывал на удачу – вдруг отыщется подземный ход.
– Монах к вам, ваша светлость, – доложил часовой. – Очень просит.
– Вот как, – Дик оторвался от карты и с удовольствием потянулся, выпрямляя застывшую спину. – Уж не из города ли он? Пришел вымаливать милость для прихожан и своей обители.
– Воистину всякий, кто слышал о деяниях герцога Глостера, знает, что подобное не требуется, – отчеканил монах. Он вошел вслед за воином, не дождавшись дозволения. И его резкий низкий голос совершенно не вязался с пением псалмов и вознесением молитв.
– Позвольте поинтересоваться, отчего же? – Ричард тряхнул головой и озорно улыбнулся.
– Вепрь не знает милости или пощады. Он сторицей воздает врагам и предателям. И при этом честен и справедлив. Он не тронет безвинных.
– Мне приятственны твои речи… слуга Божий, – ответил Дик. – Но мне претят маскарады.
Он перевел взгляд на часового, и тот немедля подбежал к столу.
– Мы обыскали этого монаха, ваша светлость, – доложил он.
– Господи Боже, – рассмеялся Глостер, – куда катится мир? Если паства начинает обыскивать пасторов, это совершенно не говорит о доверии к последним. Ты не боишься прогневить Всевышнего, Карл? – обратился он к часовому.
– Когда придет мой срок, – ответил воин и преданно взглянул на своего господина, – отвечу. И не только за это. А пока мне жизнь вашей светлости намного дороже даже собственного спасения души. Потому как если в Англии осталась надежда, то только вы ее воплощение.
Часовой положил на стол длинный кинжал в черных ножнах, инкрустированных золотом. Туда же отправился медальон – на золоченой крышке в красной окантовке поднимался на задние лапы алый лев – герб Стюартов.
Ричард оглядел оружие, а затем визитера и благосклонно кивнул часовому:
– Оставь нас.
Воин незамедлительно вышел.
– Чем обязан? – Ричард небрежным движением подцепил цепочку и открыл медальон. – Александр, герцог Олбани, лорд-адмирал Шотландии…
– Я прошу извинений за обман, герцог, – отчеканил тот. – Воистину не прибегни я к хитрости, наша встреча оказалась бы невозможной.
Монах отбросил капюшон, выпутался из рясы, представ пред Глостером во всей красе и блеске придворного платья. Шотландец был молод, как и Ричард. Смотрел прямо, и его манера изъясняться импонировала больше придворных экивоков и недоговоренностей, принятых при дворе Эдуарда IV.