Ричард коротко кивнул и указал гостю на кресло. Сам опустился на жесткий лежак, заменяющий кровать:
– Говорите.
Александр вздохнул и принялся рассказывать быстро и четко.
– Огромной бедой обернулось для нас пророчество, касающееся брата Иакова. Некий проповедник предсказал, будто король погибнет по вине близкого родича.
Глостер поморщился и отвернулся. О менестреле, подставившем под удар Джорджа, он был наслышан.
– Ничем иным я не могу объяснить внезапное недовольство Иакова собственными братьями! – продолжал тем временем шотландец.
– Насколько мне известно, – прервал его Глостер, – вас принимало большинство мятежных баронов.
– Да, я популярен! – взвился Александр. – Народ верен мне и послушен!.. Мне была поручена организация обороны шотландских пограничных марок, и, видит Бог, я служил честно.
Дик повел плечом и прикрыл глаза:
– Продолжайте.
– До короля дошли вести о расправе, учиненной Эдуардом IV над своим братом Георгом, герцогом Кларенсом. И, видимо, он решил последовать примеру английского монарха, – прямо сказал Стюарт. С каждым произносимым им словом Глостер бледнел и лицо его словно застывало, превращаясь в ледяную маску. – Иаков III обвинил меня и нашего младшего брата, графа Мара, в колдовстве. Король захватил мою резиденцию, Данбар. По его приказу младшего брата убили, а меня заточили в башне Давида.
– Почему же вы стоите передо мной сейчас?
– Мне удалось бежать! Опоив стражу и спустившись из окна камеры по веревке, я обрел свободу. После я бежал во Францию под покровительство доброго монарха Людовика.
Ричард поморщился:
– Если вы считаете, будто я стану участвовать в ваших интригах и помогу свергнуть брата-короля…
– Нет! – Александр поднял руку, призывая дослушать его рассказ. – Вернувшись в Англию, я узнал о мятеже баронов. Мой брат Иаков схвачен. Его держат заточенным в Эдинбурге. Я обязан освободить его!
– Хорошо, – Ричард, казалось, не колебался ни мгновения. – Что требуется от меня?
– Мне нужна ваша поддержка и честное рыцарское слово! – проговорил, как в омут бросился, Стюарт.
– Если это мне по силам и не опорочит чести и рыцарского достоинства, вы получите требуемое.
– Вы не завладеете Эдинбургом, – продолжил Александр, – не возьмете в заложники меня и брата. А мы, в свою очередь, не будем более претендовать на Бервик и перенесем границу.
Глостер встал и кликнул часового:
– Новую карту, факелы и вина.
Спать этой ночью он не намеревался и так.
– Воистину! – восхитился Александр, когда требуемое оказалось в шатре герцога почти мгновенно. – Слухи о вас не лгут!
План разработали в течение всего нескольких часов. У захмелевшего от вина и скорости принимаемых решений Александра слегка заплетался язык. И глаза его как-то неестественно блестели в отсветах пламени.
– Воистину герцог Ричард, – проронил он. – Наши судьбы схожи невероятно. Я тоже потерял брата по вине короля.
– Как бы ни поступил мой старший брат, я никогда не предам Эдуарда, – ответил Дик, который собственный кубок даже не ополовинил. – В этом мы разнимся.
– Вас еще не обвиняли! – возразил Стюарт.
– Невозможно обвинить того, кто чист перед собой и совестью. Суда и казни боятся только те, кто чувствует вину.
Глава 5
Не потеряв ни одного человека, Ричард захватил Эдинбург и способствовал встрече братьев. Оставаться в Шотландии и далее он посчитал неразумным.
– Я рад, герцог, – сказал ему Александр на прощание, – вы не стали продолжать эту войну.
– Воистину, – Глостер слегка поморщился. Излюбленное слово Стюарта так и просилось на язык. – Одна беременная принцесса и неудовольствие очередного Вудвилла не стоят этого.
К тому же повелителя севера вовсе не радовала перспектива грызни с соседями. А именно неудовольствие шотландцев он вызвал бы, начни влезать в отношения Якова III с братом и мятежными баронами.
Перейдя границу, Ричард распустил армию, оставив себе только эскорт. Дик спешил в Лондон.
Парламент высоко оценил заслуги Глостера и выразил свою благодарность, даровав ему графство Кемберлендское на шотландской границе и должность наместника западных границ.
Рядовые лондонцы радовались окончанию войны, а Дик стоял перед королем, зло смотря на того исподлобья. Эдуард распекал его как мальчишку. Брат никогда не говорил с ним таким тоном.
Рядом с Его Величеством сидела Елизавета и с удовольствием вставляла реплики. Глядя на нее, Дику припоминались слова Ловелла: «Уж если я и женюсь, то точно не на рыжей. Достаточно посмотреть на нашу хранимую Господом королеву, чтобы раз и навсегда увериться в самоубийственности подобного шага». Еще он вспоминал о Миддлхейме и представлял, как отправится домой, однако это почти не приносило облегчения. Слишком уж изменился родной брат. Эдуард смотрел на происходящее в стране, словно через мутную слюду, которую держала перед его глазами Вудвилл.
– Уж не сговорился ли герцог Глостер с шотландцами, – произнесла королева.
– Ее Величество желает подвергнуть меня допросу? – поинтересовался Ричард. – Не сомневаюсь, ваш брат, комендант Тауэра, сумеет устроить все необходимое для этого.
– Вы дерзите, герцог? – Елизавета поджала тонкие губы.
– Боже, с чего вы так решили?! – Дик с трудом сдержал усмешку. – Я всецело во власти своего короля.
Эдуард нахмурился.
– Если Его Величеству будет угодно уделить мне несколько минут наедине, я сумею развеять его сомнения, – быстро проговорил Ричард.
Королева открыла было рот, но, пока Вудвилл не успела обвинить его в измене или возможном покушении на монарха, Дик коснулся пояса. Привилегию являться к королю вооруженным Ричард заслужил давно, теперь с ней пришлось расстаться. Он положил меч к ногам брата. Отстегнул кинжал и развел руки в стороны в извечном жесте примирения.
– Мне вовсе не нужны демонстрации, Дикон, – произнес король и, увидев, как вздрогнул брат от детского обращения, нахмурился еще сильнее. – Оставьте нас!
Придворные медленно потянулись из зала. Елизавета Вудвилл осталась, и Дик не удержался от злого взгляда в ее сторону.
– Ее Величество устала и тоже вынуждена нас покинуть, – произнес Эдуард.
Королева резко поднялась и вышла. Эдуард кивнул на место подле себя, но Дик предпочел стоять.
– Теперь, когда меня не стесняет чужое присутствие, я стану говорить прямо. Позволить мне вернуться в Миддлхейм или заточить в Тауэре – ваше дело.
Король потянулся за кубком:
– Ты не можешь отрицать того, что обладал преимуществом и оставался в выигрыше при любом раскладе.
– Я и не утверждаю обратного.
– Ты захватил самый укрепленный замок в Шотландии, а вместе с ним короля Якова III и герцога Олбани. Ты мог заставить их принять договор вассальной присяги. Смог бы завоевать Шотландию одним лишь росчерком пера и сесть наместником английского короля.
Ричард хмыкнул. Данная должность скорее досталась бы кому-нибудь из родичей королевы. Энтони Вудвиллу, например. В качестве компенсации за недоженитьбу.
– Они могли отказаться.
– В таком случае ты выдал бы их мятежным баронам, которые подписали б этот договор из благодарности.
Глостер уставился на короля, как на малого ребенка. Хотел бы он знать, кто нашептал талантливому стратегу эти глупости. И, более того, почему брат прислушался к ним:
– Это ловушка для мерзавцев, неужели ты не видишь?
Эдуард качнул рукой, приказывая ему замолчать:
– И, наконец, ты мог заставить короля и принца подписать все, что угодно Англии, под страхом выдачи их мятежным баронам. Но и этого ты не сделал! Ужель слава победителя Шотландии не стоит быть разделенной со своим монархом?!
Король гневался. Он кричал и сжимал подлокотники кресла. Его взгляд испепелял провинившегося, вот только Дик чувствовал себя, словно под порывами северного ветра. В обществе брата, ради которого он никогда не жалел себя, ему стало очень холодно.
– Я отвечу. Если позволишь, конечно.
Эдуард кивнул, но хмуриться не перестал. Ричард провел рукой по лицу, будто пытаясь стереть усталость дороги и нескольких бессонных ночей. Странная бессонница, преследовавшая его с детства, стала напоминать о себе чаще в последнее время.
– А вдруг не захотели бы шотландские бароны получать своего короля и принца? – спросил он с плохо сокрытой грустью в голосе. – А ну как возмутились таким унижением их чести и достоинства, стали бы осаждать замок, дабы выбить оттуда англичан и вызволить своих сюзеренов?
Эдуард вскинул брови. Неужели он действительно не думал об этом?!
– Продолжай, – велел король.
– В любую минуту наше положение могло стать провокационным, конфликтным и политически невыгодным. Находясь в замке, я отчетливо чувствовал это. И виновником в любом случае выставили бы меня. Поэтому я и делал все возможное, только бы ни один волосок не упал с голов короля и принца, – он перевел дух и продолжил. – Зато в хрониках напишут о братской помощи, оказанной одним королем другому, а не о попытке Англии покорить своего северного соседа, воспользовавшись предательством и вероломством! А кроме того… За время своего похода я продвинул границу Англии на двенадцать миль в глубь Шотландии. Это огромная территория.
Прозвучавший от дверей голос более всего походил на шипение разъяренной гадюки:
– Если герцог Глостер столь кичится своей честью и репутацией, то отчего он не вернул Бервик? Завоевал, да и возвратил бы! Куда как эффектно выглядело б!
– Город принадлежит Англии по праву. И это справедливо, – бросил он в сторону королевы. – Так я арестован, Ваше Величество, или могу вернуться в Миддлхейм?
– Можешь… вернуться.
«…Другой бы, не имеющий его сострадания, превзошел бы предел человеческой алчности, обрекая завоеванные территории грабежам и пожарам. Но его благородное и победоносное воинство не только не унижало покоренных людей, но и оказывало помощь и церквям, и просителям, и не только вдовам и сиротам, но и всем лицам, признанным безоружными, – позже писал Эдуард IV папе Сиксту IV об эдинбургской кампании Глостера. – Его одного оказалось достаточно, чтобы привести к покорности целое королевство Шотландское. Победы Ричарда доказали это».