Раньше подобные речи непременно вызвали бы у Эдуарда гнев, но сейчас король лишь глянул на младшего брата:
— Дикон, оставь нас на минуту.
Ричард поклонился кивком головы и незамедлительно вышел. Этой ночью ему снова не удалось выспаться, голова раскалывалась, и слушать Бэкингема оказалось крайне утомительно. Ричард присел к воинскому костерку и сам не заметил, как его сморил сон.
— Ты дочь предателя и жена изменника! — голос, принадлежащий герцогу Кларенсу. Та же переливчатость и прорывающиеся сквозь неё визгливые нотки. Однако Дик ни разу не слышал от Джорджа такой ожесточённости.
Брат возвышался над кем-то, сжимая кулаки и часто дыша. С кем он так? Почему? Ричард не мог представить. С дамами даже незнатного происхождения Кларенс всегда любезничал и руки на них не поднимал. Однако фигурка, сжавшаяся в углу бедно обставленной комнатёнки, могла принадлежать только женщине. Тонкие пальчики прикрывали лицо. Тёмные волосы растрепались. Рубище, одетое на неё, язык не повернулся бы назвать платьем, но в том, что перед его взором благородная леди Глостер, не сомневался.
Скрипнула дверь. В щель скользнул подол светлого платья. Джордж отвернулся от своей пленницы и резко выкрикнул:
— Прочь!
Кто это был. Изабелла? И почему она не препятствовала Джорджу?! Она ведь всегда считалась набожной. Разве Господь учит жестокосердию и может оправдать измывательства над слабой женщиной, что бы ни совершили её отец и муж?!
Дик хотел бы кинуться на брата, но законы сна ему не позволили. Более того, пока он размышлял над невмешательством Изабеллы, комнатушка исчезла. Вместо неё Ричард оказался в грязной кухне.
В углу висели пучки трав. От очага валил режущий глаза дым и шёл запах, настолько отвратный, что Дик не мог понять, как можно вкушать приготовленную здесь пищу. На давно не метённом полу валялись черепки. Видимо, кто-то разбил кувшин и не удосужился убрать за собой. Рядом лежала грязная тряпка и стояло ведро помоев. Об него и споткнулся буквально влетевший в кухню слуга, толстый и неповоротливый, облачённый в одежду ярко-малинового оттенка.
Толстяк запнулся о ведро, расплескал помои и едва не протаранил головой стол. Вовремя уцепился руками за столешницу. Стоящие на той сковородки и горы посуды затряслись, но не посыпались на пол.
Слуга грязно выругался, восстановил равновесие и, осторожно выпрямившись, направился к очагу. Ходил он вразвалочку, как бывший мореходец.
— Поднимайся, живо!.. — прикрикнул он.
Тьма в углу зашевелилась. Присмотревшись, Дик разглядел ту самую женщину, на которую кричал Джордж. В том же рубище, всё так же закрывавшую лицо. Вот только руки у неё не казались больше белыми и ухоженными. Кожа потемнела, на запястьях выступили синяки, и многочисленные порезы изуродовали кисти. Она не реагировала на слова, и тогда слуга грубо ухватил её за плечо. Женщина... почти девочка отняла от лица руки...
Дик ахнул. Перед ним стояла Анна. Его леди Анна!
— Надевай! — слуга швырнул младшей дочери графа белоснежный передник.
Послышался шум, и в кухню, запнувшись о то же многострадальное ведро, влетел роскошно одетый вельможа. Наверняка хозяин замка. Стол устоял, но тарелки на этот раз не удержались и посыпались на пол.
— Как фы шмеете?! — заорал вельможа, видимо, некто пока невидимый дал ему хорошего пинка. — Мой ферцог, — зубов у хозяина замка явно недоставало, — не шпуштит этого... Я фассал ферцога Кларенса!
— Превосходно! — в кухню вошёл Ловелл. — С вами разберусь лично я. А мой сюзерен, герцог Глостер, разберётся с вашим... Кларенсом.
— Френсис! — выкрикнул Дик.
Конечно же друг его не услышал. Он увидел леди Анну и теперь находился в растерянности не меньшей, нежели Ричард. Лицо Ловелла словно окаменело, а глаза налились кровью. Пальцы побелели, стиснув рукоять меча.
— Как вы посмели?! — выплюнул Френсис с презрением.
— Она готовила еду, — запричитал малиновый слуга. — Вот, видите, передник? Мы держали её на сытной должности и...
Договорить он не успел. Резкий удар обрушился на толстяка, поднял его над полом, словно тот весил не больше пушинки, и обрушил на стену. Вновь посыпались тарелки. Слуга так и застыл, не издавая даже стона. Возможно, Френсис убил его.
— Кухарка?! — гневился виконт. — И вы думаете, будто я поверю? Никто не доверит принцессе готовить еду! Особенно при нынешней дороговизне на продукты.
Он повернулся к хозяину замка, сжимая кулаки. Ещё никогда Дик не видел друга столь разъярённым.
— Я не стану вызывать вас на поединок, — нарочито ласково пообещал он. Выдержал паузу и рявкнул: — Я учиню над вами расправу немедленно! Я сожгу этот замок дотла!..
Скорее всего, хозяин отправился бы вслед за слугой в котёл к чертям, но Ловелл застыл на полуслове, прерванный тихим кашлем.
Дик ощутил, как внутри всё оборвалось. Анна стояла, зажимая ладошкой рот.
— Моя леди! — Френсис мгновенно потерял к вельможе всякий интерес, преклонил колени перед принцессой и коснулся губами изувеченной руки. — Простите меня! Вам пришлось видеть всё это...
Анна кивнула и снова закашлялась.
— Ричард... — прошептала она полузадушенно.
— Жив и невредим, — заверил Ловелл. — И всё это время денно и нощно искал вас.
Она прикрыла глаза и покачнулась.
— Госпожа, — проронил Ловелл, — вы совсем больны. Простите мне мою дерзость.
С этими словами, наплевав на этикет, Френсис подхватил девушку на руки и вынес из этой чёртовой кухни.
— Я так и знал! — Дика ухватили за плечо, мгновенно вырывая из сна.
Глостер поперхнулся колючим воздухом и мучительно закашлялся, казалось, он сейчас задохнётся.
— Мои извинения, герцог! — Бэкингем похлопал Ричарда по спине, заставив его забыть на мгновение, как следует дышать вообще.
— Не стоит, герцог, — хрипло проговорил Дик.
— Но вы могли бы сказать и раньше, — заявил Бэкингем. — A-то... я, право, не знал, что предпринимать. Герцогство Йоркское... У французской волчицы и снега зимой не допросишься!
Дик кивнул.
— Теперь-то мы зададим Ланкастерам жару! — Генри Бэкингем рвался немедленно вскочить в седло и показать себя в бою. Его, видимо, не смущал недостаток людей и оружия.
— Боже, храни короля, — прошептал Ричард, прикрывая глаза и стараясь поудобнее устроиться у костра. — А если не ты, то я.
Глава 3
Эдуард продолжал усердно играть роль смиренного просителя. Его отряд тихо и мирно продвигался вперёд, пока не был захвачен людьми герцога Кларенса.
Означенному герцогу едва успели доложить. Сам Джордж, улыбаясь, вышел из шатра, намереваясь ехать к пленнику, когда внимание его привлекла неразбериха в рядах собственных телохранителей.
Люди ругались, кричали и отбегали в сторону. Кто-то хватался за оружие, но большинство вело себя, словно овцы при виде волка. Зверем же выступал не кто иной, как его младший брат, герцог Глостер.
Ричард восседал в седле, управляясь с огромным жеребцом одной рукой. В другой он вертел боевой топор и казался самим богом войны, вышедшим из храма римских язычников. Вот он заставил гнедого встать на дыбы, обрушивая передние копыта на голову несчастного воина, всё же решившегося на атаку. И Джордж тотчас же передумал сравнивать брата с Марсом. Куда какому-то древнему идолу до подобной мощи!
Однако стоять и восхищаться до бесконечности не представлялось возможным. Следовало предпринять хоть что-то, пока Ричард не разогнал его армию. Всё больше воинов хватались за оружие, и всё больше людей сминал Серри. Дик тоже в долгу не оставался, хотя и старался не отнимать жизней и не калечить. Джордж в равной степени не желал лишиться брата и подчинённых. Он уже было открыл рот, но замер, прислушиваясь.
— Именем Сесилии Невилл... герцогини Йоркской и нашей матушки! — кричал Дик. — Именем Маргарет!.. Нашей сестры, герцогини Бургундской... Заклинаю, остановись!
Джордж поднял руку, приказывая своим людям отступить. Ричард спрыгнул на землю, но топора из рук не выпустил.
— Дикон... Оружие-то убери, — выдохнул Кларенс. Он уже пожалел о принятом решении.
Вид у Ричарда оказался страшен. Брата он одарил таким взглядом, каким не смотрят и на злейших врагов.
— Отпусти его сейчас же! — выплюнул Дик, но топор убрал.
— Поговорим? — Джордж кивнул на шатёр.
Он ожидал отказа, поединка и Господь ведает чего ещё, но Ричард неожиданно согласился.
— Боже Всемогущий, я уж думал, ты меня вызовешь, — заметил Кларенс, когда они остались наедине.
— А ты этого опасаешься? — поинтересовался Дик.
— Слава твоя впереди Серри бежит, — усмехнулся Джордж. — Причём впереди намного, — Кларенс не догадывался, чему младший обязан столь воинственным настроением. Иначе непременно поберёгся столь неосторожно шутить. — Кстати, это тот же жеребец, из Миддлхейма? Мне он показался больно крупным. Или ты всех своих лошадей величаешь одинаково?
— Я не о скакунах пришёл разговаривать! — прервал его Ричард. — Отпусти Эдуарда!..
— Иначе что, Дикон?.. — Кларенс поморщился. Грозный младший брат ему не нравился. Обычно Ричард избегал ссоры, лишь обозначал собственное мнение. Даже если и спорил, то недолго. Но сейчас Глостер смотрел с гневом и яростью, волей-неволей вспоминалось животное, которое он носил на своём гербе. — Людей у меня больше.
Дик не ответил. Всего лишь улыбнулся. Но так, как, наверное, не скалятся самые опасные твари из древних легенд.
— Знаешь, почему я остановил своих воинов? — поспешил сменить тему Джордж.
— Боялся остаться без эскорта.
— Мне писала Маргарет. И матушка тоже. Уж не знаю, как Эдуард сумел примириться с ней. Герцогини в один голос просят братьев помириться и приводят соответствующие строки Писания.