Дик, остававшийся верным вассалом своего брата, не мог открыто оказать помощь племяннице и сестре. Он уже потянулся к перу и чистому листу, чтобы отписать тайный приказ своим людям в Йорке, когда за окном выглянуло из-за понуро нависающих туч солнце. Его золотистый луч ударил в комнату и отразился от крупного бриллианта, переливающегося в одном из герцогских перстней. Глостер хитро сощурился, снял со своего мизинца кольцо и положил на стол. Мысль, неожиданно пришедшая ему на ум, показалась удивительно удачной.
Несколько позже в руках Маргарет Бургундской оказался перстень с наикрасивейшим и чистым бриллиантом. Но любовалась изумительным украшением герцогиня недолго. В тот же вечер она отписала эрцгерцогу Максимилиану, сыну своего соседа, императора Фридриха III. Послание содержало предложение незамедлительно прислать к Мари своих доверенных людей для заключения помолвки. К нему же прилагался и перстень.
При жизни Карла Смелого эрцгерцог уже сватался к Мари, но не сумел согласовать пункты брачного договора, и помолвка расстроилась. Теперь же герцогиня давала понять, что все препятствия устранены.
Максимилиан столь обрадовался этому предложению, что прислал своих доверенных людей числом не меньше войска. Те окружили замок, пробились через солдат принца Гентского и ворвались в его покои, заявив, что прибыли за невестой своего государя. В качестве доказательства они предъявили перстень.
Когда разгневанный жених потребовал объяснений, Мари спокойно сообщила ему о своей помолвке с Максимилианом Австрийским. Принц Гентский освободил её дом от своего присутствия немедля. И в августе того же 1477 года Мария Бургундская вышла замуж за сына императора Фридриха III, впоследствии ставшего императором Священной Римской империи Максимилианом I.
Король Людовик пришёл в гнев и ярость от подобных известий. Его планы расстроили играючи, кроме того, принц Гентский затаил обиду на своего союзника. И хоть большинство захваченных территорий удалось оставить за собой, гордость монарха взывала к отмщению.
Герцогини не смогли бы сами додуматься до столь изящного решения. Да и перстень, который несостоявшийся жених описал со всем тщанием, показался французу смутно знакомым. Людовику понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, кто посмел выступить в роли советчика.
— Да как этот мальчишка посмел?! — пронеслось по залу. Впрочем, Людовик быстро пришёл в себя.
Глостер, уже проявивший свой норов в Пекиньи, а затем и в Амьене, становился опасен для него. А ведь было время, когда Людовик искренне обрадовался бы родству с ним. Если бы Жанна вышла за младшего Йорка, их совместные дети стали бы Плантагенетами. А значит, спорные территории удалось бы оставить за Францией вполне законно.
Ричард ответил отказом. То ли по глупости, то ли поняв искренние намерения Людовика. В первое в связи со случившимся верилось с трудом. Глостер проявил себя недурственным политиком, а политику — и король был в том уверен абсолютно — несвойственно предпочтение душевным порывам там, где существует выгода.
Теперь он не сомневался — младший Йорк рвётся к трону и власти. И, скорее всего, добьётся своего рано или поздно. Брак Эдуарда и Вудвилл незаконен. Их дети никогда не будут править. Среднего же брата, Кларенса, Людовик и вовсе не брал в расчёт. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять: королём тот не станет. Хоть и жаль. Манипулировать им получалось бы удачно.
Глава 3
Пережив неудачу с Марией, Кларенс присмотрел для себя другую выгодную партию — Маргариту Шотландскую, сестру короля Якова III. Эдуард снова отказал ему в разрешении на брак, а девушке предложил кандидатуру в лице всё того же Энтони Вудвилла. В Шотландии бароны восстали против своего короля. Кларенс вполне мог возглавить оппозицию, свергнуть Якова и занять престол. В этом случае война становилась ещё более вероятной.
— Уж не издеваешься ли ты надо мной?! — кричал Джордж во всеуслышание.
Даже те из придворных, которые не желали обращать внимание на вздорное поведение принца, невольно замедляли шаг.
— Нет, вы только подумайте! — Кларенса вдохновило возникшее столпотворение. Он всегда любил привлекать к себе внимание. — Безутешный вдовец не в силах найти своё счастье. И не из-за отсутствия достойной пассии, — он особенно подчеркнул последнее слово, — а только лишь по вине мстительной супруги своего самодура-братца!
Эдуард поморщился. Если бы Джордж выказывал неудовольствие, находясь с королём наедине, он бы стерпел. Однако Кларенс посмел бросаться оскорблениями прилюдно... Спускать подобное Эдуард не мог, даже если бы и хотел.
— Только я нахожу себе невесту, — Джордж распалялся всё сильнее, — как её уводят чуть ли не из-под носа! И кто? Граф без году, всё достояние которого — сестрица, усевшаяся на трон неизвестно уж благодаря каким достоинствам!
— Достаточно, герцог! — прикрикнул на брата Эдуард. Он ценил супругу, несмотря ни на что. И ни разу не пожалел о своём выборе.
Кларенс стушевался, выдохнул и проговорил гораздо тише:
— А ведь всё так удачно сложиться могло... Изабелла меня покинула...
— Что я слышу! — Эдуард невольно вздрогнул. Он и не заметил, как вошла королева. Елизавета любила появляться неожиданно и своевременно. — Герцог Кларенс, так вы рады смерти жены?
Джордж спал с лица и сощурился. Небесно-синее платье, расшитое золотом, шло Елизавете необычайно. Рыжие локоны так и сверкали.
— Смею напомнить Её Величеству, — прошипел герцог, — именно она навязала Изабелле ту повивальную бабку, что и сгубила её.
Королева остановилась и побледнела. Она не ожидала подобного выпада, несмотря на всю взаимную ненависть, недоверие и подозрения, существовавшие между ней и средним Йорком. Эдуард тоже не мог поверить в услышанное. На этот раз Джордж перешёл все мыслимые и немыслимые границы. Он обвинял не просто королеву Англии, он бросал тень на жену собственного брата — мать будущих наследников престола, такого Эдуард не смог бы простить никому и никогда.
— Вы обвиняете меня, герцог Кларенс? — тон Елизаветы остался спокоен, что не скажешь о руках. Она стиснула складки платья с такой силой, словно желала порвать ткань в клочья.
Джордж посмотрел на своего личного врага с плохо скрываемым превосходством:
— Я всего лишь говорю правду. Моя жена оставила этот мир благодаря вашей служанке.
— И... схваченная вами женщина готова подтвердить это? — осторожно поинтересовалась Её Величество.
— Я вздёрнул дрянь на первом же попавшемся суку!
Королева вздохнула. Её бледные губы окрасила язвительная улыбка:
— В таком случае ваши слова всего лишь пустые бредни. И Доказательств у вас нет!
Кларенс вздёрнул подбородок и одарил Вудвилл ненавидящим взглядом. Усмехнулся. Кивнул Эдуарду и вышел из зала.
Король стиснул подлокотники кресла, переживая острый приступ ярости. Его брат лишился рассудка, если позволил себе бросаться подобными обвинениями. К тому же смерть Изабеллы Невилл его супруге была совершенно без надобности. Если кто и старался удержать Джорджа от беспутного образа жизни, вечных попоек и склок с семейством жены, то только старшая дочь Уорвика.
Королева проводила герцога взглядом и вышла, ничего не сказав мужу, и Эдуард понял: это конец. Война объявлена.
Она будет вестись до победного конца. И выжить в ней сможет только один. Не герцог Кларенс — уж точно, потому что король Англии не намерен лишаться супруги.
В изматывающем противостоянии, последовавшем за инцидентом, Эдуард не принимал участия. Елизавета не обмолвилась с ним ни словом о своих переживаниях или дальнейших действиях, но король слишком хорошо её знал. Королеву назвали недостойной трона — практически прямо, — ведь, обвиняя Энтони в худосочности рода, Джордж винил и его сестру. Более того, Вудвилл прилюдно назвали убийцей!
Возможно, ни казни Кларенс служанку, Елизавета не стала бы действовать так быстро и решительно. Но у Джорджа действительно не осталось никаких доказательств. Даже подкупленный им лекарь, пользовавший Изабеллу, не смог сказать ничего конкретного. Он даже не подтвердил сам факт отравления, указал лишь на возможность оного.
— В убийстве Изабеллы Невилл, — холодно бросила Вудвилл, — следует обвинять её мужа, герцога Кларенса.
Джордж судорожно вздохнул и закашлялся.
— Как вы смеете?! — взвыл он, как только обрёл способность говорить.
— Это же вы искали выгодных партий, — усмехнулась королева. — Если кому смерть герцогини и на руку, то только вам.
— Вздор! — Кларенс бледнел, краснел и сжимал кулаки. — Я всего лишь требую того, чего достоин по праву рождения!
— Вы того же требовали, всякий раз переходя на сторону победителя? — презрительно бросила королева.
— Во всяком случае, я не пребываю в положении свиньи под дубом! — закричал Кларенс. — И желудями разжилась, и корни древа подкапывает...
Елизавета поджала губы. Намёк был слишком прозрачен. Она никогда не принадлежала дому Йорка, как и её первый муж, лорд Грей, сложивший голову в битве за Ланкастеров. Но она вышла за Эдуарда, стала королевой огромной страны и, кто бы что ни говорил, блюла не только собственные интересы. По крайней мере она в это верила искренне и самозабвенно. Может, её родня и безземельна, и худосочна, но она не предаёт!
Королева учла главную ошибку, допущенную Кларенсом. Свидетелей, способных обвинить кого угодно в чём угодно, она нашла очень быстро. Ими оказались слуги герцога, которые после допроса с пристрастием согласились возвести напраслину на своего господина. С ними разобрались достаточно быстро, придав огню. Но их показания, естественно, не сгорели.
Джорджа обвинили в колдовстве. А дело представили так, словно Кларенс подослал к брату двух чернокнижников с целью извести короля и наследников. Затем герцог сам сел бы на трон.