— Монах к вам, ваша светлость, — доложил часовой. — Очень просит.
— Вот как, — Дик оторвался от карты и с удовольствием потянулся, выпрямляя застывшую спину. — Уж не из города ли он? Пришёл вымаливать милость для прихожан и своей обители.
— Воистину всякий, кто слышал о деяниях герцога Глостера, знает, что подобное не требуется, — отчеканил монах. Он вошёл вслед за воином, не дождавшись дозволения. И его резкий низкий голос совершенно не вязался с пением псалмов и вознесением молитв.
— Позвольте поинтересоваться, отчего же? — Ричард тряхнул головой и озорно улыбнулся.
— Вепрь не знает милости или пощады. Он сторицей воздаёт врагам и предателям. И при этом честен и справедлив. Он не тронет безвинных.
— Мне приятственны твои речи... слуга Божий, — ответил Дик. — Но мне претят маскарады.
Он перевёл взгляд на часового, и тот немедля подбежал к столу.
— Мы обыскали этого монаха, ваша светлость, — доложил он.
— Господи Боже, — рассмеялся Глостер, — куда катится мир? Если паства начинает обыскивать пасторов, это совершенно не говорит о доверии к последним. Ты не боишься прогневить Всевышнего, Карл? — обратился он к часовому.
— Когда придёт мой срок, — ответил воин и преданно взглянул на своего господина, — отвечу. И не только за это. А пока мне жизнь вашей светлости намного дороже даже собственного спасения души. Потому как если в Англии осталась надежда, то только вы её воплощение.
Часовой положил на стол длинный кинжал в чёрных ножнах, инкрустированных золотом. Туда же отправился медальон — на золочёной крышке в красной окантовке поднимался на задние лапы алый лев — герб Стюартов.
Ричард оглядел оружие, а затем визитёра и благосклонно кивнул часовому:
— Оставь нас.
Воин незамедлительно вышел.
— Чем обязан? — Ричард небрежным движением подцепил цепочку и открыл медальон. — Александр, герцог Олбани, лорд-адмирал Шотландии...
— Я прошу извинений за обман, герцог, — отчеканил тот. — Воистину не прибегни я к хитрости, наша встреча оказалась бы невозможной.
Монах отбросил капюшон, выпутался из рясы, представ пред Глостером во всей красе и блеске придворного платья. Шотландец был молод, как и Ричард. Смотрел прямо, и его манера изъясняться импонировала больше придворных экивоков и недоговорённостей, принятых при дворе Эдуарда IV.
Ричард коротко кивнул и указал гостю на кресло. Сам опустился на жёсткий лежак, заменяющий кровать:
— Говорите.
Александр вздохнул и принялся рассказывать быстро и чётко.
— Огромной бедой обернулось для нас пророчество, касающееся брата Иакова. Некий проповедник предсказал, будто король погибнет по вине близкого родича.
Глостер поморщился и отвернулся. О менестреле, подставившем под удар Джорджа, он был наслышан.
— Ничем иным я не могу объяснить внезапное недовольство Иакова собственными братьями! — продолжал тем временем шотландец.
— Насколько мне известно, — прервал его Глостер, — вас принимало большинство мятежных баронов.
— Да, я популярен! — взвился Александр. — Народ верен мне и послушен!.. Мне была поручена организация обороны шотландских пограничных марок, и, видит Бог, я служил честно.
Дик повёл плечом и прикрыл глаза:
— Продолжайте.
— До короля дошли вести о расправе, учинённой Эдуардом IV над своим братом Георгом, герцогом Кларенсом. И, видимо, он решил последовать примеру английского монарха, — прямо сказал Стюарт. С каждым произносимым им словом Глостер бледнел и лицо его словно застывало, превращаясь в ледяную маску. — Иаков III обвинил меня и нашего младшего брата, графа Мара, в колдовстве. Король захватил мою резиденцию, Данбар. По его приказу младшего брата убили, а меня заточили в башне Давида.
— Почему же вы стоите передо мной сейчас?
— Мне удалось бежать! Опоив стражу и спустившись из окна камеры по верёвке, я обрёл свободу. После я бежал во Францию под покровительство доброго монарха Людовика.
Ричард поморщился:
— Если вы считаете, будто я стану участвовать в ваших интригах и помогу свергнуть брата-короля...
— Нет! — Александр поднял руку, призывая дослушать его рассказ. — Вернувшись в Англию, я узнал о мятеже баронов. Мой брат Иаков схвачен. Его держат заточенным в Эдинбурге. Я обязан освободить его!
— Хорошо, — Ричард, казалось, не колебался ни мгновения. — Что требуется от меня?
— Мне нужна ваша поддержка и честное рыцарское слово! — проговорил, как в омут бросился, Стюарт.
— Если это мне по силам и не опорочит чести и рыцарского достоинства, вы получите требуемое.
— Вы не завладеете Эдинбургом, — продолжил Александр, — не возьмёте в заложники меня и брата. А мы, в свою очередь, не будем более претендовать на Бервик и перенесём границу.
Глостер встал и кликнул часового:
— Новую карту, факелы и вина.
Спать этой ночью он не намеревался и так.
— Воистину! — восхитился Александр, когда требуемое оказалось в шатре герцога почти мгновенно. — Слухи о вас не лгут!
План разработали в течение всего нескольких часов. У захмелевшего от вина и скорости принимаемых решений Александра слегка заплетался язык. И глаза его как-то неестественно блестели в отсветах пламени.
— Воистину герцог Ричард, — проронил он. — Наши судьбы схожи невероятно. Я тоже потерял брата по вине короля.
— Как бы ни поступил мой старший брат, я никогда не предам Эдуарда, — ответил Дик, который собственный кубок даже не ополовинил. — В этом мы разнимся.
— Вас ещё не обвиняли! — возразил Стюарт.
— Невозможно обвинить того, кто чист перед собой и совестью. Суда и казни боятся только те, кто чувствует вину.
Глава 5
Не потеряв ни одного человека, Ричард захватил Эдинбург и способствовал встрече братьев. Оставаться в Шотландии и далее он посчитал неразумным.
— Я рад, герцог, — сказал ему Александр на прощание, — вы не стали продолжать эту войну.
— Воистину, — Глостер слегка поморщился. Излюбленное слово Стюарта так и просилось на язык. — Одна беременная принцесса и неудовольствие очередного Вудвилла не стоят этого.
К тому же повелителя севера вовсе не радовала перспектива грызни с соседями. А именно неудовольствие шотландцев он вызвал бы, начни влезать в отношения Якова III с братом и мятежными баронами.
Перейдя границу, Ричард распустил армию, оставив себе только эскорт. Дик спешил в Лондон.
Парламент высоко оценил заслуги Глостера и выразил свою благодарность, даровав ему графство Кемберлендское на шотландской границе и должность наместника западных границ.
Рядовые лондонцы радовались окончанию войны, а Дик стоял перед королём, зло смотря на того исподлобья. Эдуард распекал его как мальчишку. Брат никогда не говорил с ним таким тоном.
Рядом с Его Величеством сидела Елизавета и с удовольствием вставляла реплики. Глядя на неё, Дику припоминались слова Ловелла: «Уж если я и женюсь, то точно не на рыжей. Достаточно посмотреть на нашу хранимую Господом королеву, чтобы раз и навсегда увериться в самоубийственности подобного шага». Ещё он вспоминал о Миддлхейме и представлял, как отправится домой, однако это почти не приносило облегчения. Слишком уж изменился родной брат. Эдуард смотрел на происходящее в стране, словно через мутную слюду, которую держала перед его глазами Вудвилл.
— Уж не сговорился ли герцог Глостер с шотландцами, — произнесла королева.
— Её Величество желает подвергнуть меня допросу? — поинтересовался Ричард. — Не сомневаюсь, ваш брат, комендант Тауэра, сумеет устроить всё необходимое для этого.
— Вы дерзите, герцог? — Елизавета поджала тонкие губы.
— Боже, с чего вы так решили?! — Дик с трудом сдержал усмешку. — Я всецело во власти своего короля.
Эдуард нахмурился.
— Если Его Величеству будет угодно уделить мне несколько минут наедине, я сумею развеять его сомнения, — быстро проговорил Ричард.
Королева открыла было рот, но, пока Вудвилл не успела обвинить его в измене или возможном покушении на монарха, Дик коснулся пояса. Привилегию являться к королю вооружённым Ричард заслужил давно, теперь с ней пришлось расстаться. Он положил меч к ногам брата. Отстегнул кинжал и развёл руки в стороны в извечном жесте примирения.
— Мне вовсе не нужны демонстрации, Дикон, — произнёс король и, увидев, как вздрогнул брат от детского обращения, нахмурился ещё сильнее. — Оставьте нас!
Придворные медленно потянулись из зала. Елизавета Вудвилл осталась, и Дик не удержался от злого взгляда в её сторону.
— Её Величество устала и тоже вынуждена нас покинуть, — произнёс Эдуард.
Королева резко поднялась и вышла. Эдуард кивнул на место подле себя, но Дик предпочёл стоять.
— Теперь, когда меня не стесняет чужое присутствие, я стану говорить прямо. Позволить мне вернуться в Миддлхейм или заточить в Тауэре — ваше дело.
Король потянулся за кубком:
— Ты не можешь отрицать того, что обладал преимуществом и оставался в выигрыше при любом раскладе.
— Я и не утверждаю обратного.
— Ты захватил самый укреплённый замок в Шотландии, а вместе с ним короля Якова III и герцога Олбани. Ты мог заставить их принять договор вассальной присяги. Смог бы завоевать Шотландию одним лишь росчерком пера и сесть наместником английского короля.
Ричард хмыкнул. Данная должность скорее досталась бы кому-нибудь из родичей королевы. Энтони Вудвиллу, например. В качестве компенсации за недоженитьбу.
— Они могли отказаться.
— В таком случае ты выдал бы их мятежным баронам, которые подписали б этот договор из благодарности.
Глостер уставился на короля, как на малого ребёнка. Хотел бы он знать, кто нашептал талантливому стратегу эти глупости. И, более того, почему брат прислушался к ним:
— Это ловушка для мерзавцев, неужели ты не видишь?
Эдуард качнул рукой, приказывая ему замолчать: