Джоэл молча слушал. Когда дело касалось отца, разговорить мать было трудно.
— Некоторым рифматистам требуется определенный цвет, — продолжила она, — и Трент просиживал часами, добиваясь нужного оттенка. Однако большинство школ не нанимают мастеров по мелу. Ректор Йорк так и не нашел Тренту замену. Никто, по его мнению, не был достаточно компетентен для этой работы. На самом деле вполне можно обойтись и без мастера по мелу, ведь годится и обычный мел. Но Трент всегда спорил с теми, кто считал его работу незначительной. Он говорил, что вкус еды тоже не имеет значения: наш организм получает те же питательные вещества как из вкусной, так и из невкусной пищи. Расцветки тканей, картины, приятная музыка — без всех этих вещей можно обойтись. Однако людьми руководит не один инстинкт к выживанию. Создание и усовершенствование разновидностей мела было для него настоящим приключением. Как-то он придумал ремни с шестью видами мела разной твердости и заточки для рисования на различных поверхностях. Многие профессоры носили такие ремни. — Она вздохнула. — Но все это в прошлом. Теперь те, кому нужен специальный мел, заказывают его в Мэнфорде.
Замолчав, она взглянула на большие настенные часы.
— Пыль побери! Мне пора на работу. Мелоди, было приятно познакомиться.
Поднявшись на ноги, Мелоди подождала, пока мать Джоэла поспешно покинет столовую, и села обратно.
— Судя по всему, твой отец был очень интересным человеком.
Джоэл кивнул.
— Ты хорошо его помнишь?
— Неплохо. Когда он умер, мне было восемь, и у нас осталось несколько его дагерротипий. Он был добрым — большим и сильным, похожим скорее на полевого работника, чем на ремесленника. Он любил посмеяться.
— Тебе повезло, — проговорила Мелоди.
— Что? — воскликнул Джоэл. — Потому что мой отец умер?
Она залилась румянцем.
— Тебе повезло, что у тебя был такой отец, как он, и что у тебя есть возможность жить вместе с матерью.
— Все не так уж весело. Наша комнатушка больше напоминает чулан, а мать работает не покладая рук. Остальные студенты хорошо ко мне относятся, но у меня нет настоящих друзей. Никто не знает, как вести себя с сыном уборщицы.
— У меня и этого нет.
— Ты сирота? — удивился Джоэл.
— Нет, моя семья живет на юге, на Флоридийском атолле, — вздохнула Мелоди, накручивая спагетти на вилку. — У моих родителей нет ни малейших проблем со здоровьем, как, впрочем, и ни малейшего желания проведать меня здесь. Наверное, после четвертого ребенка-рифматиста чувство новизны притупляется.
— В твоей семье четыре рифматиста?
— Ну, вообще-то, шесть, если считать родителей, — уточнила она. — Они тоже оба рифматисты.
Нахмурившись, Джоэл выпрямился. Способности к рифматике не передавались по наследству. Многочисленные исследования доказывали, что если такая вероятность все же существует, то она ничтожна мала.
— Это невозможно, — сказал он.
— Не невозможно, — ответила она, втянув спагетти в рот. — Просто маловероятно.
Джоэл бросил взгляд в сторону. Книга в старой истершейся коричневой обложке, увлекшая его на целый день, по-прежнему лежала на столе.
— Знаешь, — небрежно заметил он, — я тут читал, что происходит с рифматистами в зале инициации.
Мелоди застыла, несколько спагетти, свесившись вниз, протянулись к тарелке.
— Занимательное чтиво, — продолжил Джоэл, повертев книгу. — Но у меня возникла пара вопросов по самому процессу.
Мелоди, причмокнув, втянула спагетти в рот.
— Об этом? — произнесла она. — Эта книга об этом?
Джоэл кивнул.
— О, пыль побери! — воскликнула она, схватившись за голову. — О, пыль побери! У меня большие проблемы, да?
— С чего бы? Почему проблемы? Ведь все проходят через залу инициации, верно? Так что это не какое-то секретное место, о котором никому нельзя рассказывать.
— Тут и правда нет никакого секрета. Просто… ну, не знаю. Просто оно святое. Есть вещи, о которых нельзя болтать с первым встречным.
— Но я же прочитал книгу, — возразил Джоэл.
«Или по крайней мере то, что смог в ней понять».
— Значит, мне и так многое известно. Ничего страшного, если ты поведаешь мне подробности.
Она оглядела его.
— Если я отвечу на твои вопросы, ты расскажешь, о чем вы с Фитчем говорили с тем полицейским?
Джоэл тут же сник.
— Хм-м… ну, — начал он. — Мелоди, я дал слово держать все в тайне.
— Ну а я обещала, что не буду обсуждать с нерифматистами то, что случилось в зале инициации.
«Пыль побери», — раздраженно подумал Джоэл.
Мелоди вздохнула.
— Мы что, снова сейчас поругаемся?
— Не знаю. Но мне этого очень не хочется.
— Мне тоже. На данный момент у меня нет на это сил. Все из-за этой бурды, которую итальянцы называют едой. Очень напоминает червей. Ладно, чем ты собираешься заняться после ужина?
— После ужина? — переспросил Джоэл. — Ну… вообще я хотел немного почитать, попробовать разобраться с этой книгой.
— Ты слишком много занимаешься, — сказала она, наморщив носик.
— Мои преподаватели не согласились бы с тобой.
— Это потому, что они ошибаются, а я права. Хватит читать. Давай поедим мороженое.
— Не знаю, есть ли оно на кухне, — усомнился Джоэл. — Летом его трудно достать, и…
— Не на кухне, глупыш. — Мелоди закатила глаза. — Сходим в кафе-мороженое на Найт-стрит.
— О. Я… никогда там не был.
— Что?! Это же самая настоящая трагедия!
— Мелоди, у тебя все трагедия.
— Если ты не ел того мороженого — это самая худшая из всех возможных катастроф! — объявила она. — Все, хватит болтать. Пошли. За мной!
С этими словами она поспешила на выход из столовой. Джоэл доел остатки спагетти и побежал следом.
Защита Джордана
Глава 13
— И все же, что такого особенного в рифматистах? — спросила Мелоди в затухающем свете летнего дня. — Ты просто помешан на том, чтобы стать одним из них.
Мимо прошел старый Баркли, смотритель. Он подкручивал пружины в фонарях, чтобы те разгорались и освещали территорию кампуса. Мелоди и Джоэлу нужно было вернуться с прогулки за стены академии до наступления комендантского часа, введенного Хардингом, но немного времени еще оставалось.
Они направлялись к выходу, и Джоэл, засунув руки в карманы брюк, шагал рядом с Мелоди.
— Не знаю, — ответил он. — А как можно этого не хотеть?
— Ну, я знакома со многими людьми, которые только думают, что хотят ими стать, — сказала Мелоди. — Им по душе всеобщее внимание и особое отношение. Кому-то, как мне кажется, нравится власть. Но, Джоэл, к тебе все это не относится. Ты не мечтаешь о славе — наоборот, всегда держишься в тени, ведешь себя тихо. Похоже, тебе нравится проводить время в одиночестве.
— Наверное. Но что насчет власти? Ты же видела, каким я становлюсь, когда с кем-то соревнуюсь.
— Нет. Когда ты рассказываешь о линиях и защитах, тебя это будоражит, но ты не считаешь рифматику способом получить желаемое или подчинить других. Многие рассуждают именно о таких вещах. Даже кое-кто из моего класса.
У школьных ворот дежурили двое полицейских, но они не попытались преградить выход. Рядом стояли ведра с кислотой, чтобы можно было дать отпор меловикам. Кислота была недостаточно концентрированной, чтобы причинить вред людям, но меловиков растворяла в мгновение ока. Хардинг решил не испытывать судьбу.
Один из охранников кивнул Джоэлу и Мелоди.
— Вы двое, берегите себя, — сказал он. — Соблюдайте осторожность. Вам нужно вернуться через час.
Джоэл кивнул в ответ.
— Ты уверена, что это хорошая идея? — спросил он у Мелоди.
Она демонстративно закатила глаза.
— Никто еще не исчезал из кафе-мороженого, Джоэл.
— Верно. Но Лилли Уайтинг похитили по дороге с вечеринки.
— Откуда тебе это известно? — с подозрением спросила Мелоди.
Джоэл отвел взгляд.
— Ах да, конечно. Секретные собрания.
Он не ответил, а она, к счастью для него, не стала настаивать на продолжении разговора.
На улицах, скорее всего, полно народу, а похититель нападал на студентов, когда они оставались в одиночестве, поэтому Джоэл решил, что волноваться, пожалуй, не о чем. Однако он поймал себя на том, что тщательно осматривает окрестности. Армедиус — огороженный парк с ухоженными газонами и величественными зданиями — простирался справа. Слева протянулась улица. Время от времени мимо проезжали запряженные лошадьми повозки.
Таких повозок становилось все меньше и меньше: лошадей заменяли пружинные животные самых различных форм и модификаций. Вот прополз, пощелкивая и вращая шестеренками, бескрылый дракон. Его глаза-фары ярко сияли, освещая улицу, а за спиной была прикреплена кабинка. Внутри Джоэл разглядел усатого мужчину.
Армедиус располагался прямо в центре Джеймстауна, недалеко от шумных оживленных улиц. Вокруг возвышались здания этажей в десять, выстроенные из крепких кирпичей. Некоторые были украшены колоннами или узорной кладкой. Тротуар был вымощен булыжником, на многих камнях красовался герб Новой Британнии. Ее колонизировали первой в те далекие времена, когда европейцы открыли огромный архипелаг, который теперь назывался Соединенными Островами Америки.
В пятницу на Харп-стрит устраивали концерты и давали пьесы, что объясняло такой наплыв народа. Рабочие в брюках и запачканных рубашках проходили мимо и, касаясь фуражек, приветствовали Мелоди. Ее форма рифматистки вызывала уважение. Даже хорошо одетые люди — мужчины в строгих костюмах с длинными фалдами, с тростью в руках и женщины в сверкающих платьях — иногда кивали Мелоди.
Каково это, когда тебя узнает и проявляет уважение каждый встречный? Об этой особенности жизни рифматистов Джоэл никогда не задумывался.
— Поэтому тебе это не нравится? — спросил он у Мелоди, пока они проходили мимо уличного фонаря.
— Поэтому? — переспросила она.
— Из-за внимания? — пояснил Джоэл. — Из-за того, как на тебя все смотрят? Из-за особенного отношения? Поэтому ты не хочешь быть рифматисткой?