– Инспектор Хардинг! – воскликнул Фитч.
– Профессор, – приветствовал его Хардинг. – Я к вам прямиком со второго места преступления. Позволите пройти?
– Ну разумеется! Ох! Уж только не обессудьте за беспорядок!
– Н-да… – протянул Хардинг. – Не в обиду будет сказано, но такого бардака я не видал даже на поле боя! Инспекторский смотр вам ни в жизнь не пройти!
– Что тут скажешь… Хорошо, что мы не на поле боя! – Фитч притворил за инспектором дверь.
– У меня очень важная информация для вас, профессор, – гаркнул Хардинг (похоже, инспектор был из тех, кто привык говорить повелительным тоном). – На вас в этом деле я возлагаю большие надежды, солдат! На карту поставлены жизни!
– Что ж, я в вашем полном распоряжении, – сказал Фитч. – Однако я не представляю, чем могу быть полезен… Я пытался изо всех сил, но так до сих пор и не добился успеха. Быть может, вы возлагаете свои надежды не на того?
– Но-но, профессор! Не скромничайте! – одернул Хардинг, тяжелой поступью шагая вглубь кабинета. – Йорк отзывался о вас в наивысшей степени положительно. Нет лучше похвалы, чем похвала командира! Ну а теперь, думаю, нам нужно…
Инспектор увидал Джоэла и умолк.
– Позвольте, а это что за молодой человек?
– Мой научный ассистент, – пояснил Фитч. – Он помогает мне разобраться в этим непростом деле.
– А допуск к секретной информации у него есть? – спросил Хардинг.
– Паренек что надо, инспектор, – заверил Фитч. – Заслуживает доверия.
Хардинг смерил Джоэла взглядом.
– Инспектор, мне одному с этой задачей мне не справиться, – добавил Фитч. – Как раз хотел спросить вашего дозволения… Может, допустим парня к делу? Я имею в виду, в официальном порядке?
– Как тебя зовут, сынок?
– Джоэл.
– Я смотрю, ты не рифматист.
– Нет, сэр, к сожалению, не рифматист.
– Никогда не сожалей о том, кто ты есть, сынок, – сказал Хардинг. – Я вот тоже не рифматист и горжусь этим. Это не раз спасало мне жизнь на поле боя! Эти твари с острова Небраск в первую очередь бросаются на пыльников. На таких, как мы с тобой, они обычно не обращают внимания. А зря! Ведерко ядреной кислоты стирает их с лица земли не хуже линий силы.
– Сэр, – расплывшись в улыбке, обратился Джоэл к инспектору. – Прошу прощения за любопытство, но вы офицер полиции или солдат?
Хардинг осмотрел свой синий полицейский мундир с золочеными пуговицами.
– Сынок, я пятнадцать лет прослужил военным полицейским на восточном фронте Небраска. А недавно меня комиссовали сюда, в гражданский департамент. Я… Мне все здесь пока немного чуждо. Но со временем, думаю, обвыкнусь. – С этими словами он вновь повернулся к Фитчу. – Кажется, надежный малый. Если вы за него ручаетесь, то я не возражаю. А теперь к делу. Что вам удалось разузнать?
– К сожалению, за пару дней с нашей последней встречи я не продвинулся ни на йоту, – ответил Фитч, возвращаясь к столу. – Я по-прежнему считаю, что мы имеем дело с рифматистом – причем талантливым и могущественным. Я как раз просил Джоэла сделать выборку из переписных книг. Список рифматистов, проживающих на острове, нам очень пригодится.
– Здравая мысль, – отозвался Хардинг. – Но тут я вас опередил. Все уже подготовлено. Как только окажусь в полицейском участке, вышлю вам результаты своих изысканий.
Джоэл облегченно выдохнул.
– Кстати говоря, по моей просьбе Джоэл проштудировал архивные переписные книги и выписал всех рифматистов, кто исчез или погиб при необычных обстоятельствах, – сказал Фитч. – Кто знает, быть может, удастся найти зацепку в прошлом?
– Великолепно, профессор! – похвалил Хардинг. – Но что с эскизами? Мои люди хорошо разбираются в цифрах, но не в рифматике, будь она неладна! Она стопорит нам все расследование!
– Мы работаем над ними, – заверил Фитч.
– Профессор, я в вас не сомневался! – Хардинг хлопнул Фитча по плечу, затем достал свернутые трубочкой листы бумаги из-за пояса и развернул их на столе. – Вот зарисовка схемы второго места происшествия. Дайте знать, если обнаружите что-нибудь интересное.
– Да-да! Разумеется!
Хардинг наклонился к профессору и произнес:
– Думаю, детки еще живы. Профессор, каждая секунда сейчас – на вес золота. Мерзавец, который за всем этим стоит, просто измывается над нами. Я прямо это чую!
– О чем вы?
– Первая девчушка, – сказал Хардинг, поправляя винтовку на плече, – живет всего в трех домах от федерального полицейского участка! Сразу после ее исчезновения я объявил усиление, и что вы думаете? Паренька из того же квартала похитили прямо из-под носа у патруля, который возглавлял я лично! Нет, это не просто похищение! Подонок дает понять, что не боится нас. Дескать, плевать он хотел, что мы рядом.
– Вот так так!.. – растерянно сказал Фитч.
– Но ничего! Я найду его! – заверил Хардинг. – Кем бы он ни был и где бы ни прятался, я его из-под земли достану! Похищать детей удумал! Только не в мою смену! Профессор, я очень рассчитываю на вашу помощь. Вы мой поводырь в этом деле! Только направьте меня, и я обязательно сыщу этого мерзавца!
– Сделаю все возможное и невозможное, сэр.
– Превосходно! Трудитесь не покладая рук. Доброй ночи, господа! Скоро свидимся! – Хардинг отрывисто кивнул Джоэлу и ушел.
Джоэл дождался, пока за инспектором закроется дверь, а затем с жаром обратился к Фитчу:
– Профессор, умоляю, дайте взглянуть, что принес инспектор! Вдруг мы сумеем разгадать эту тайну?
– Джоэл, сынок, – осадил его Фитч. – Не забывай, пожалуйста, что речь идет о человеческой жизни – причем довольно-таки юной. Это не просто головоломка!
Джоэл со всей серьезностью покивал.
– Кроме того, мне по-прежнему кажется, что втягивать тебя в это дело – не самая хорошая идея, – прибавил профессор. – Прежде, вероятно, мне следовало бы переговорить с твоей матерью…
Фитч нехотя развернул бумаги Хардинга. Верхний листок оказался полицейским отчетом.
Жертва: предположительно Герман Лайбл, сын Маргариты и Лиланда Лайблов. Возраст: шестнадцать лет. Студент академии Армедиуса. Рифматист.
Происшествие: Лайбл подвергся нападению в своей спальне, после чего был похищен из родового имения, куда он, согласно школьному протоколу, прибыл на выходные. Спальня родителей расположена в трех комнатах по коридору. Расстояние небольшое, но Маргарита и Лиланд ничего не слышали. Прислуга также не заметила в ту ночь ничего подозрительного.
Место происшествия: кровь на полу. Странные (рифматические?) рисунки мелом на полу спальни и на стене за окном.
Преступник: неизвестен. Вероятно, рифматист. Свидетелей нет.
Мотив: неизвестен.
Профессор Фитч перевернул страницу отчета. Заголовок второго листа гласил: «Меловые рисунки, обнаруженные на месте исчезновения Германа Лайбла. Пятна крови отмечены крестиками».
На месте происшествия по центру комнаты был круг, заключенный в несколько квадратов. По их углам зияли бреши, а линии периметра были изъедены точно так же, как и заградительная окружность недавно похищенной Лили Уайтинг. На полу вокруг защиты Германа Лайбла виднелись рваные меловые штришки.
«Похоже, останки уничтоженных меллингов, – подумал Джоэл. – Хотя утверждать наверняка было бы опрометчиво…»
– Гм… – промычал профессор Фитч. – Он решил себя запереть…
– Похоже на то… – кивнул Джоэл. – Увидев полчища меллингов, очертил себя линиями запрета.
«Бездарное решение, – подумал он. – Ни одной дуэли с такой тактикой не выиграешь».
Линии запрета создавали невидимый барьер и преграждали путь не только меллингам, но и любым другим физическим объектам. Рифматист, заблокировавший себя внутри квадрата из линий запрета, не мог чертить, а значит, не мог и защищаться.
«Заточив себя в квадрат запрета, Герман подписал себе смертный приговор…»
– Не стоило ему этого делать, – заметил Джоэл.
– Возможно, – отозвался Фитч. – Но что, если меллингов напало столько, что отбиваться было бесполезно? Линии запрета – единственное верное решение в такой ситуации. Квадрат запрета значительно крепче заградительного круга. Похоже, Герман пытался выиграть время.
– Да, вот только у квадрата есть углы, и они весьма уязвимы, – подметил Джоэл.
Он прекрасно знал, что линии запрета могли быть только прямыми. А прямые, как известно, не имеют точек привязки. Именно этим-то вражеские меллинги и воспользовались – разорвали защиту Лайбла по углам.
«Вероятно, Фитч прав, – подумал Джоэл. – Меллинги двигаются быстро, и убегать от них – идея отнюдь не лучшая. Единственный выход – это забаррикадироваться линиями запрета, а затем вопить в надежде, что кто-то услышит и придет на помощь, в то время как беспорядочный рой меловых тварей будет прогрызать и раздирать меловые линии одну за другой…»
– Вы заметили эти рваные штрихи на полу? – спросил Джоэл, поежившись.
Фитч пригляделся:
– Гм… И в самом деле!
– Выглядят, точно останки уничтоженных меллингов, – заметил Джоэл.
– Вполне может быть, – прищурился Фитч. – Судя по всему, тут произошел меловой взрыв! А полицейские сочли эти меловые штрихи недостойными внимания и зарисовали абы как!
– Вот бы нам самим взглянуть на место преступления… – сказал Джоэл.
– Согласен… Но, боюсь, уже слишком поздно. Чтобы осмотреть место преступления, полиции пришлось затереть мел и залить кислотой линии запрета. Сдается мне, они перевернули там все вверх дном, а это значит… – Тут профессор умолк.
«Это значит, что мы не сможем толком осмотреть место преступления, пока злодей не нападет снова. При условии, конечно же, что полиция не станет уничтожать улики и дождется нашего появления», – подумал Джоэл.
Все это означало, что третьей жертвы не избежать. Разумеется, это было недопустимо. Ничего не оставалось, кроме как работать с тем, что имелось у них на руках.
– Взгляни-ка сюда, – сказал Фитч, рассматривая третью, заключительную, страницу отчета.