– Знаешь что?! – воскликнул Джоэл. – А, забудь!
Он повернулся и пошел обратно.
– Прости… – раздался позади голос Мелоди.
Джоэл оглянулся. Девочка казалась жалкой. Она потупила взор в миску с мешаниной коричневато-красных спагетти, намотанных на вилку.
– Извини… – Она замялась. – Я бы очень хотела присоединиться к вам.
– Ну так пойдем! – махнул рукой Джоэл.
Мелоди помедлила, затем взяла миску и поспешила следом.
– Ты хоть представляешь, как все это выглядит со стороны? Когда девочка второй раз за день бежит за мальчиком по пятам? Да еще и садится с ним ужинать?
«Просто великолепно! – подумал Джоэл, краснея. – Мечтал так прославиться!»
– У тебя ведь не будет проблем из-за того, что ты уселась за другой стол?
– Не-а! Нам, конечно же, предписано сидеть за своим столом, но все это только на словах. Никто не следит. Спросишь, почему я тогда не отсела от остальных? А куда же мне было податься?
Они подошли к его месту, и работники по обе стороны потеснились так, чтобы они оба устроились напротив матери. Мелоди села и нервно расправила юбку.
– Мам, – сказал Джоэл, опускаясь на скамью и хватаясь за палочки. – Это Мелоди. Нынешним летом она тоже занимается у профессора Фитча.
– Дорогая, рада с тобой познакомиться! – воскликнула мать.
– Очень приятно, миссис Саксон, – отозвалась Мелоди, подкручивая на вилку спагетти.
– А ты палочками не умеешь пользоваться? – спросил Джоэл.
– Не люблю европейскую кухню, – поморщилась Мелоди. – Я и вилкой неплохо справляюсь.
– Это не так уж сложно, – сказал Джоэл, демонстрируя, как держать палочки. – Отец научил меня, когда я был еще совсем маленьким.
– А он к нам присоединится? – вежливо поинтересовалась Мелоди.
Джоэл замялся.
– Дорогая, отец Джоэла уже восемь лет как почил, – пояснила миссис Саксон.
– Ой, простите, пожалуйста!.. – воскликнула Мелоди.
– Ничего, все в порядке, – успокоила ее женщина. – Приятно вновь оказаться в компании рифматиста. Сразу вспоминаю, как мы порой сиживали с ним.
– А он был рифматистом? – спросила Мелоди.
– Нет-нет. Просто он водил дружбу со многими профессорами. – Взгляд миссис Саксон устремился куда-то вдаль. – Он создавал для них особые мелки, а они в знак признательности рассказывали ему о своей работе. Я ни слова не понимала из их разговоров, но Трент был на седьмом небе от счастья. Он делал мел, а они принимали его едва ли не за своего.
– Делал мел? – удивилась Мелоди. – А разве мел не из-под земли достают?
– Вообще так и есть. Простой мел добывают под землей, это ведь разновидность известняка. Однако мел, который обычно используют рифматисты, отнюдь не на сто процентов состоит из извести. Состав рифматического мела – огромное поле для экспериментов… По крайней мере, так утверждал Трент. С его слов, лучший мел для рифматистов – тот, что создан под конкретную задачу. Мел не должен быть слишком твердым, иначе линии получатся тонкими. А вот чересчур мягкий мел очень ломкий. Трент покрывал мелки особой глазурью, чтобы пальцы рифматистов всегда оставались чистыми. Кроме того, он добавлял в состав специальную смесь, которая уменьшала количество меловой пыли.
Джоэл сидел, не говоря ни слова, и внимал. Заставить мать поведать об отце было очень сложно.
– Некоторые рифматисты признавали мелки только определенного цвета, и Трент порой работал часами, чтобы добиться нужного оттенка, – рассказывала она. – Большинство академий не держит в штате меловых мастеров, и ректору Йорку так и не удалось найти Тренту замену. После его гибели все претенденты на должность меловых дел мастера казались ректору некомпетентными. По правде говоря, держать меловара в штате нет большой необходимости. Рифматист может сработать и обыкновенным мелком… Трент всегда спорил с теми, кто называл его работу безделицей. Он часто проводил аналогию с едой. Дескать, зачем люди питаются вкусно и разнообразно, если тело может получать полезные вещества из пресной пищи? Он говорил, что если следовать такой логике, то не нужны и разноцветные ткани, живописные картины и красивая музыка. А в конце резонно замечал, что люди – существа высшего порядка, которые довольствоваться необходимым минимумом для выживания не могут и никогда не будут. А все потому, что это противоречит их природе. Совершенствование рецептов и создание полезных рифматистам мелков было призванием Трента, предметом его жизненных поисков. В какой-то момент Трент стал снабжать рифматистов специальными поясами с шестью типами мелков. Все они различались по твердости и форме кончика, который затачивался под самые разные поверхности. И много кто из профессоров носил пояс!
Миссис Саксон вздохнула.
– Но все это в прошлом. Теперь специальные мелки заказывают из Мэйнфорда… – Она умолкла, взглянула на большие часы, встроенные в стену, и вдруг воскликнула: – Пыль меня побери! Мне пора возвращаться к работе! Мелоди, было приятно познакомиться!
Девочка встала попрощаться, тогда как мать Джоэла уже рванулась к выходу. Когда она скрылась из виду, Мелоди вновь села за стол и принялась за еду.
– Твой отец, похоже, был интересным человеком.
Джоэл кивнул.
– Ты хорошо его помнишь?
– Мне исполнилось восемь, когда он умер. У нас в комнате есть несколько дагерротипов с его портретами. Отец был здоровый и тучный. С виду никакой не ремесленник, а настоящий пахарь. Очень добрый… Любил посмеяться…
– Повезло тебе, – сказала Мелоди.
– С чем? С тем, что он умер?
Девочка покраснела:
– Повезло тебе с таким отцом… Вот, что я имела в виду. А еще то, что ты можешь жить вместе с мамой.
– Ну, все отнюдь не так радужно, как тебе кажется. У нас не комната, а чулан! А мать работает так, что скоро загонит себя до смерти. Сверстники со мной вроде и хорошо обходятся, но друзей у меня нет. Ни одного!.. Они просто не знают, как вести себя с сыном уборщицы.
– Я даже этим похвастаться не могу…
– Ты сирота? – удивленно спросил Джоэл.
– Нет, все не так трагично. – Мелоди вздохнула и нанизала на вилку спагетти. – Мой дом на Флоридском атолле, а родители живы и абсолютно здоровы. А еще им абсолютно неинтересно навещать меня в академии. Похоже, к тому времени, когда в семье появляется четвертый ребенок-рифматист, новизна ощущений окончательно сходит на нет.
– У вас в семье четверо рифматистов?..
– Если считать родителей, даже шестеро, – сказала Мелоди. – И мама, и папа – оба рифматисты.
Джоэл опешил, затем нахмурился. Насколько он знал, рифматические способности генетически не наследуются. Многочисленные изыскания показывали, что вероятность рождения рифматиста от родителей-рифматистов практически такая же, как и от обыкновенных родителей.
– Это же невозможно, – возразил Джоэл.
– Не невозможно, а маловероятно, – поправила Мелоди, поглощая спагетти.
Джоэл покосился на лежащий под рукой темно-коричневый потрепанный временем томик, за которым провел почти весь день.
– Кстати… – сказал он как можно более буднично. – Я тут читал, что происходит с рифматистами в палатах инициации…
Мелоди оцепенела, несколько спагетти повисло над миской.
– Увлекательное чтиво, надо сказать, – заметил Джоэл, перелистывая книгу. – Правда, у меня возникло несколько вопросов по части процесса этой самой инициации…
Мелоди втянула спагетти и спросила:
– Эта книга об инициации?
Джоэл кивнул.
– Пыль меня побери! – воскликнула девочка, хватаясь за голову. – Похоже, у меня будут большие неприятности!
– Почему? Что такого? Все однажды проходят через палаты инициации… Какой смысл поддерживать вокруг этого места ореол таинственности?
– На самом деле никакого ореола таинственности нет и в помине, – произнесла Мелоди. – Просто… Даже не знаю… Это место священное. А его обсуждение – табу.
– Ну, я ведь все равно уже прочел книгу, – сказал Джоэл. – Понял отнюдь не все, но суть уловил… Узнал много нового. Думаю, ничего страшного не произойдет, если ты прояснишь для меня некоторые моменты.
Мелоди посмотрела на него:
– Предположим, я отвечу на твои вопросы… Расскажешь ли ты мне, о чем вы шушукались с тем полицейским и профессором Фитчем?
Эти слова заставили Джоэла задуматься.
– Гм… Мелоди, я ведь слово дал, что буду молчать, – сказал он наконец.
– Точно так же, как и я поклялась не обсуждать обряд инициации с нерифматистами!
«Меллинг меня побери!» – с досадой подумал Джоэл.
– Я надеюсь, мы не будем снова ругаться? – спросила Мелоди со вздохом.
– Не знаю, – отозвался Джоэл. – Не хотелось бы…
– И мне… – поддакнула девочка. – Сейчас у меня никаких сил нет спорить. Кажется, всему виной эти помои, что итальянцы называют едой. Очень уж похоже на червей! Ладно… Слушай, а что ты собирался делать после ужина?
– После ужина? – переспросил Джоэл. – Ну… Я вроде как хотел пойти еще почитать. Может, удастся найти ответы на кое-какие вопросы.
– Ты слишком много зубришь! – сморщила носик Мелоди.
– Мои преподаватели с тобой не согласились бы…
– Так это все потому, что они не правы! Слушай того, кто прав. То есть меня. А я говорю, что чтения с тебя хватит! Пойдем лучше съедим по мороженому.
– Вряд ли на кухне найдется мороженое, – усомнился Джоэл. – Все-таки лето на дворе. А летом, как ты знаешь, с этим проблемы, да и вообще…
– Да сдалась нам эта кухня! Дурачок! – закатила глаза Мелоди. – Мы раздобудем его в кафе на Рыцарском бульваре.
– О!.. Я никогда там не бывал.
– Что?! Вот где настоящая трагедия!
– Мелоди, у тебя все, чего ни коснись, – настоящая трагедия!
– Я тебе больше скажу! Жизнь без мороженого – кульминация настоящей трагедии! Так-то! Все, нечего тут обсуждать! За мной! – С этими словами Мелоди устремилась прочь из столовой.
Джоэл закинул в рот еще спагетти и поспешил следом.
Глава 13
– Так что же ты нашел в рифматистах? Почему так стремишься стать одним из нас? – спросила его Мелоди, шагая в закатном сиянии летнего солнца.