«Если не обращать внимания на следы недавней расправы, тут довольно мило», – подумал Джоэл, оглядывая со вкусом отделанный коридор с цветочным орнаментом на стенах и тихонько пощелкивающей заводной люстрой над головой.
– Нет, какой же он все-таки дурак… Если бы только рыцарь-сенатор меня послушал! – в сердцах воскликнул Хардинг, оглядывая окровавленный ковер. – Что ж, будем надеяться, что это послужит хорошим уроком всем остальным и они вернут своих ненаглядных чад в Армедиус!
Фитч согласно кивнул. От Джоэла не укрылось, что от увиденного профессору стало дурно. Нетвердой походкой он шагнул за Хардингом, который уже устремился к одному из старших офицеров, охранявших место преступления.
– Зэншен, что тут у нас? – спросил Хардинг у высокого мужчины ацтекской наружности.
– Четыре трупа. Обнаружили их прямо здесь, в коридоре, сэр, – отрапортовал старший офицер, показывая на пятна крови. – Все говорит о том, что смерть наступила в результате нападения меллингов.
Полицейский кивнул на открытую дверь посреди коридора.
– Комната сына рыцаря-сенатора. Мы не заходили, если что.
– Это хорошо, – отозвался Хардинг.
Инспектор обошел кровавые отметины на ковре и направился к месту похищения.
– Сэр… – хотел было предупредить старший офицер, но Хардинг уже шагнул через порог и впечатался в невидимый барьер.
– Сэр, в комнате на полу начерчена рифматическая линия, – пояснил Зэншен. – Вы приказали ничего не трогать, поэтому убрать ее мы не осмелились.
Хардинг поманил Фитча. Стараясь не смотреть на кровь, профессор на ватных ногах подошел к инспектору. Не заставил себя ждать и Джоэл. Он тут же встал перед порогом на колени, вытянул руки и нащупал невидимую преграду.
Проход в комнату и в самом деле оказался закрыт. Джоэл мягко надавил ладонями на воздушный барьер, и тот его оттолкнул. Он приложил усилие, однако так и не смог коснуться невидимой стены – все равно что пытаться соединить два одинаковых полюса магнитов.
В комнате Кэллоуэя, в отличие от коридора, ковров не лежало – пол был набран из половиц. Линия запрета белела прямо за порогом. Местами на меловой черте зияли бреши. Достаточно широкие, чтобы меллинги могли в них пролезть. Попытавшись просунуть руку в одну из таких брешей, Джоэл не обнаружил никаких препятствий – пальцы, а затем и ладонь его оказались в комнате.
– Ага!.. Гм… – воскликнул Фитч, привставая на колени рядом с Джоэлом. – Это нам на руку!
Профессор достал мелок и нарисовал четырех меллингов-землекопов, вооруженных лопатами.
Джоэл присмотрелся к меллингам и увидел под каждым из них по символу. Вычерчивая их один за другим, Фитч инструктировал своих землекопов двигаться вперед и уничтожать любую меловую преграду на пути.
Один за другим меллинги-землекопы принялись вскапывать линию запрета.
– Ну вот… – Фитч поднялся на ноги. – Боюсь, придется подождать несколько минут.
– Инспектор, – окликнул Хардинга один из офицеров. – Вам, вероятно, будет интересно взглянуть кое на что, пока вы ждете.
Хардинг направился через коридор к полицейскому.
– Вы в порядке, профессор? – вставая с колен, спросил Джоэл.
– Да-да… – отозвался Фитч. – Я просто… не очень хорошо переношу подобное. Отчасти именно поэтому я и не преуспел на Небраске.
Джоэл понимающе кивнул, оставил сумку и подошел к инспектору, который уже разглядывал что-то на полу. Этим «чем-то» оказался кровавый отпечаток ноги.
– Следы ведут к черному ходу, – сказал полицейский. – А за дверью, к сожалению, теряются.
– Тяжело делать из всего этого хоть какой-нибудь вывод, – заметил Хардинг, всматриваясь в отметину. – Из-за ковра след вышел нечеткий…
Полицейский лишь согласно покивал.
– А все следы одинакового размера? – спросил Джоэл.
Офицер взглянул на него, будто только заметил, и снова кивнул.
– Получается, преступник действует в одиночку? – спросил Джоэл.
– Может, и так… – отозвался Хардинг. – А может, просто вляпался только один.
– А что насчет меловых рисунков? – спросил Джоэл. – Есть еще, кроме обнаруженных в комнате похищенного?
– Вообще-то, есть несколько, – отозвался полицейский. – Вон там, по одному на каждой стене.
Офицер проводил их, и глазам предстал уже знакомый символ с четырьмя спиралями. Тот самый, что уже дважды им встречался: сначала в доме Уайтингов, а затем – Лайблов. Джоэл провел над рисунком рукой, но сопротивления не почувствовал. Впрочем, он вообще ничего не ощутил. Похоже, обычный рисунок мелом.
– Профессор! – окликнул он Фитча, и тот подошел. – Можете нарисовать вот здесь меллинга и приказать ему перейти в наступление?
– Гм… Да, пожалуй! – Фитч взялся за мелок. – А это очень хорошая идея, сынок!
– В чем смысл вашего эксперимента? – заложив руки за спину, спросил Хардинг.
– Если символ и вправду рифматический, то меллингу, чтобы пройти дальше, придется его разрушить, – пояснил Джоэл. – Если же этот рисунок не наделен рифматической силой, меллинг пройдется по нему как ни в чем не бывало.
Тем временем краб, вышедший из-под руки Фитча, пополз по стене и в нерешительности остановился перед странным рисунком, как будто раздумывая, двигаться ли дальше. Наконец он попытался сделать шаг и вновь замер.
По спине у Джоэла пробежал холодок. Краб предпринял еще одну попытку, но вновь столкнулся с невидимой преградой. Тогда он принялся работать клешнями, довольно-таки легко прокладывая себе путь через символ.
– Вот те на!.. – воскликнул Фитч. – И все-таки он рифматический!
– И? – спросил Хардинг. – Рядовой, прошу, поясните! В этой области я не силен!
– Рифматистам известно всего четыре линии. По крайней мере, было известно… До этой минуты… – сказал Фитч и на миг погрузился в глубокое раздумье. – Джоэл, как думаешь, может ли этот символ быть фигурой запрета – вроде линии запрета? В конце концов, на заре рифматики мы даже и не ведали, что эллипсы обладают заградительными свойствами! Кто знает, быть может, мы на пороге нового открытия?
– Но зачем рисовать столь маленькую заградительную фигуру? Профессор, в этом нет никакого смысла… Кроме того, меллинг слишком быстро ее разрушил. Думаю, не стоит даже и думать в этом направлении. Если это и в самом деле заградительный символ, то работает он неважно.
– Да, похоже, ты прав, – сказал Фитч и распылил краба. – Очень странно!
– Офицер, вы говорили, что где-то есть и второй рисунок? – спросил Хардинг.
Полицейский кивнул и поманил их за собой в противоположный конец коридора, где на стене их ждал второй точно такой же символ.
Джоэл провел кончиками пальцев по контуру и нахмурился.
– Что такое, сынок? – поинтересовался Хардинг, заметив обеспокоенное лицо Джоэла.
– В этой линии брешь, – отозвался тот.
– Хочешь сказать, тут поработал меллинг?
– Нет, линия не выглядит поврежденной… Но фигура как будто не закончена, точно рисовавший ее сильно торопился. – Джоэл окинул взглядом коридор. – Вы говорили, что нашли точно такие же рисунки в доме Лили Уайтинг… На какой стене они были?
– Думаешь, это имеет значение?
– Не знаю… А вдруг?
– Первый подобный рисунок мы обнаружили рядом с парадной дверью на внешней стене дома Уайтингов, – ответил Хардинг.
– А второй?
– В коридоре, напротив двери в спальню Германа.
– Мы должны учитывать, что это первый случай, когда пострадали нерифматисты, – сказал Джоэл, постукивая по стене. – Причем сразу четверо.
– В рапорте говорится, – кивнул Хардинг, – что в момент проникновения незнакомца в дом прислуга играла на кухне в карты.
– А где располагается кухня прислуги? – спросил Джоэл.
Хардинг кивнул на лестницу, ведущую на первый этаж.
– Получается, за той же несущей стеной, что отделяет комнату Кэллоуэя от коридора, – сказал Джоэл. – За стеной с недорисованным символом. Может, тут есть какая-то связь?
– Может, и есть… – потер подбородок Хардинг. – А ты наблюдательный, сынок! Не думал полицейским стать?
– Кто? Я?..
Хардинг кивнул.
– Если честно… даже в мыслях не было, – признался Джоэл.
– Что ж, рядовой, тогда задумайся! Талантливых ищеек много не бывает!
Стать федеральным инспектором? У него и в мыслях не было. С каждым днем Джоэл все сильнее мечтал отправиться в университет изучать рифматику, как присоветовал ему Фитч. Однако он вынужден был признать, что вариант, предложенный Хардингом, звучал не менее заманчиво. Стать рифматистом ему было не суждено, и с этой мыслью он уже давно смирился. Но это отнюдь не означало, что мир для него померк. Оставалось еще много неизведанного и захватывающего!
– Инспектор! – позвал Фитч. – Путь открыт! Линии запрета больше нет!
Джоэл переглянулся с Хардингом, и оба направились к комнате Чарльза.
Глава 16
– Мастер милостивый… – выдохнул Фитч, замерев в дверном проеме.
Спальня Кэллоуэя начиналась с еще одного коридорчика, убегавшего направо. Пол был сплошь исчерчен изъеденными рифматическими фигурами и элементами: заградительный круг на заградительном круге, десятки линий запрета… Оглядевшись, Джоэл поразился количеству мела на полу.
– Выглядит как настоящее поле боя, – произнес Хардинг, заглядывая в дверной проем. – Доводилось мне видывать такое! Правда, то были не меловые останки… а человеческие!
– Что вы имеете в виду? – спросил Джоэл.
– Так отступают войска на поле боя, – пояснил Хардинг. – Замысел парня прослеживается тут очень четко. Сначала он нарисовал заградительный круг перед самым порогом и закрыл фланги линиями запрета, чтобы его не окружили. Когда переднюю дугу прорвали, первый круг он оставил и укрылся за другим.
– А этот Кэллоуэй хорош, – заметил Джоэл. – Выбрал очень изощренную защиту!
– Да, – подтвердил Фитч. – Чарльз не был моим студентом, однако о нем я многое слышал. Не только хорошее, но что касается рифматики, а не дисциплины, тут равных ему не было.
– Вы заметили, что общего между тремя похищениями? – заметил Джоэл. – Пропадают лучшие из лучших!