– Выходит, он кого-то убил?
– Нет. Но он имел отношение к несчастному случаю, в котором от диких меллингов погиб юный рифматист. Нализара ни в чем не обвинили, и, судя по материалам дела, что мне довелось прочитать, его вины нет. На собеседовании при устройстве на работу Нализар напустился на политиканов. Дескать, нашли крайнего, чтобы не запачкаться и не попортить себе репутацию. Подобное случается довольно часто, и я ему поверил. Собственно, верю и до сих пор.
– Но…
– Да, это подозрительно, – согласился Йорк. – Покажешь, как выглядит этот странный символ?
– Можно мне перо?
Йорк выдал ему перо, листок бумаги, и Джоэл за пару секунд нарисовал символ с четырьмя спиралями, обнаруженный на месте преступления.
– Никто не знает, что это за знак. Но мы провели эксперимент: он оказался рифматическим.
Йорк взял листок, посмотрел и задумчиво потер подбородок.
– Хм… да, интересно. А знаешь, что самое странное? Этот символ мне кажется очень знакомым!
У Джоэла подпрыгнуло сердце.
– В самом деле?..
Йорк кивнул:
– Хотя я могу и ошибаться.
«Интересно, где ректор мог видеть подобный символ? – подумал Джоэл. – Ведь он не изучал рифматику… Что нас объединяет? Только академия и…»
Глаза Джоэла широко распахнулись. Он наконец-то вспомнил, где раньше видел знак.
Глава 18
Поспешно попрощавшись с Йорком и Флоренс, Джоэл выскочил на улицу. О своей неожиданной догадке он никому не поведал: прежде ему хотелось убедиться во всем лично.
Джоэл взял курс на общежитие и бодро зашагал по бетонной дорожке. Он был бы и рад побежать, но боялся привлечь внимание.
К его великому сожалению, впереди показалась Мелоди. Похоже, она закончила со своими курьерскими поручениями и теперь возвращалась в канцелярию. Джоэл поморщился и попытался было увильнуть, но она его заметила.
– Джоэл!.. Я тут подумала и решила, что я гений!
– Мне сейчас некогда! – крикнул в ответ Джоэл, но было поздно: девочка во весь опор мчалась к нему.
– Да-да, рассказывай! – воскликнула Мелоди. – Слушай, у меня есть идея, от которой тебе просто крышу сорвет! Разве тебе не интересно узнать?
– Интересно… – отозвался Джоэл, возвращаясь на дорожку. – Но давай поговорим позже.
– Эй!.. – Мелоди резко остановилась. – Ты опять пытаешься меня игнорировать?
– Опять?.. – переспросил Джоэл. – Когда это я тебя игнорировал?
– Ага… Ну да!
– Вспомни-ка первые несколько недель после нашего знакомства! Разве не ты кипятилась, что я тебя преследую?
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – отозвалась Мелоди. – Нет, ты только послушай! Это и в самом деле важно! Кажется, я придумала, как тебе заделаться рифматистом!
Джоэл едва не споткнулся на ровном месте.
– Ха!.. – воскликнула Мелоди. – Я знаю, как привлечь твое внимание!
– Ты это ляпнула, только чтобы остановить меня?
– Конечно же нет! Джоэл, говорю тебе, я гений!
– Хорошо, давай ты мне расскажешь по пути, – смирился Джоэл и снова зашагал по дорожке. – Мне нужно кое-что проверить.
– Ты сегодня сам не свой, – заметила Мелоди, нагоняя Джоэла.
– Я вдруг кое-что вспомнил, – пояснил Джоэл, приближаясь к семейному общежитию. – Это не давало мне покоя вот уже очень долгое время.
Он взбежал по лестнице на второй этаж. Мелоди не отставала ни на шаг.
– Джоэл, я не люблю, когда со мной так обращаются, – возмутилась она. – Неужели ты не понимаешь?.. Я днями и ночами работала, чтобы отблагодарить тебя за избавление от Хардинга! И теперь, когда наконец-то придумала способ рассчитаться с тобой, ты даже выслушать меня не хочешь! Бежишь от меня, как от чумы! Знаешь, я ведь могу принять это за личное оскорбление!
Джоэл помедлил, вздохнул и повернулся к девочке.
– Мы обнаружили на местах преступления новые рифматические линии. Без них не обошлось ни одного похищения!
– Да ладно!..
– Ага… С тех пор меня не покидало ощущение, будто один символ я где-то уже видел. Я никак не мог припомнить, пока не поговорил с ректором. Мы обсуждали дела, и меня вдруг осенило. Вот я и бегу, чтобы поскорее проверить, верна ли моя догадка.
– Ах вот оно что! – сказала Мелоди. – И как только убедишься во всем, сможешь уделить мне должное внимание? Выслушаешь мою гениальную, великолепную, ошеломительную идею?
– Разумеется! – заверил Джоэл.
– Что ж, тогда ладно, – отозвалась Мелоди, следуя за Джоэлом по коридору.
Джоэл открыл дверь в их с матерью комнатку и подошел к комоду у кровати.
– Ого! – воскликнула Мелоди, заглядывая внутрь. – Ты здесь спишь? Слушай, а ничего так! Уютненько!
Джоэл выдвинул верхний ящик и принялся разгребать завалы безделушек.
– А другие комнаты там? Дальше по коридору?
– Нет других комнат, – отозвался Джоэл.
– О! А где же тогда живет твоя мама?
– Здесь.
– Вы обитаете в этой комнатушке вдвоем? – спросила Мелоди.
– Я сплю ночью, а она – днем. Сегодня ее не будет. Уехала навестить родителей. В кои-то веки у нее выходной.
– Я в шоке… Ваша комната еще меньше, чем моя! А ведь мы постоянно жалуемся, какие они крохотные!
Наконец Джоэл нашел то, что искал.
– Ключ?.. – спросила Мелоди.
Джоэл протиснулся мимо подруги и побежал к лестнице.
– А от чего этот ключ? – не унималась Мелоди, поспешая следом.
– Мы не всегда жили в этой каморке, – отозвался Джоэл, минуя пролет первого этажа и спускаясь к запертой двери подвала.
– А где? – сыпала вопросами Мелоди, пока Джоэл возился с замком.
– Мы жили здесь, – оглянулся он на подругу и распахнул дверь в просторное помещение.
Мастерская отца Джоэла полнилась темными угловатыми силуэтами, а в ноздри бил запах пыли. Джоэл вошел и удивился, как ему все вокруг знакомо. Он не перешагивал порога этой комнаты восемь лет, а рука по привычке потянулась к настенному светильнику. Джоэл завел механизм и провернул снизу шестеренку – светильник зажужжал и вспыхнул.
Глазам предстали запыленные старые верстаки, штабеля известняковых блоков и древняя печь для сушки мелков. Джоэл с благоговением двинулся дальше. От воспоминаний по коже побежали мурашки: они покалывали и обжигали, как если бы на язык попало что-то одновременно кислое и острое.
– Вон там я раньше спал. – Джоэл показал на дальний угол, где стояла небольшая кровать с импровизированным балдахином из двух простыней.
Кровать родителей с точно таким же балдахином располагалась в углу напротив. Эта часть помещения была разделена мебелью – стульями, сундуками и комодами – на две комнаты. Отец все хотел возвести стены, отгородить мастерскую, но так и не сложилось. После его гибели мать перебралась в другую комнату, но места для мебели в ней не нашлось, поэтому все оставили в подвале.
Джоэл слабо улыбнулся, припоминая, как напевал себе под нос отец, когда шлифовал за верстаком мелки. Мастерская занимала большую часть помещения. Котлы, котелки для замешивания, печка, стопки справочников с информацией о составах и консистенциях меловых растворов.
– Ого… – произнесла Мелоди. – Тут царит такое умиротворение!
Шаркая ногами по пыльному полу, Джоэл пересек комнату и увидел на одном из верстаков полосу, выложенную из мелков всех цветов радуги. Он вытащил голубой, потер между пальцами, но кончики остались чистыми: специальное покрытие, разработанное отцом, предохраняло пальцы рифматистов от меловой пыли. Джоэл прошел в дальний угол – противоположный тому, где стояла его кровать. На стенах висели плакаты с формулами твердости мелков. Остальное место на стене вокруг плакатов с формулами занимали эскизы заградительных окружностей – десятки изображений всевозможных рифматических защит, начертанных рукой отца. Около каждой обязательно были пометы, объясняющие, кто и на какой дуэли использовал ту или иную оборону. Здесь же висели приколотые вырезки из газет, освещавших нашумевшие дуэли, а также истории из жизни знаменитых рифматистов.
Джоэл предался воспоминаниям, и в его сознании зазвучал голос отца. Трент любил читать вслух о дуэлях, с упоением рассказывая о самых блестящих выдумках рифматистов. Воспоминание тянуло за собой воспоминание, и они уже готовы были обрушиться лавиной, когда, вдруг кое-что заметив, Джоэл позабыл обо всем на свете. Посреди плакатов с формулами, эскизами защит и газетных вырезок белел большой лист с символом. Тем самым символом с четырьмя закручивающимися спиралями, который злоумышленник оставлял на месте преступления.
Джоэл медленно выдохнул.
– Что это? – спросила Мелоди, вставая рядом.
– Это он, – ответил Джоэл. – Неизвестный рифматике символ.
– Погоди, ты хочешь сказать, твой отец – тот самый похититель?..
– Нет! Конечно нет! Но он что-то знал, Мелоди. Занимал деньги, брал отгулы и встречался с рифматистами всех восьми академий. Мой отец над чем-то работал и был чрезвычайно этим увлечен.
– Так вот почему… – произнесла девочка, окидывая взглядом эскизы и газетные вырезки.
– Ты о чем?
– Вот почему ты так интересуешься рифматикой, – отозвалась Мелоди. – Однажды я уже спрашивала, но ты так и не ответил. Все дело в твоем отце!
Джоэл уставился на стену, сплошь завешанную разнообразными схемами и защитами. Отец мог часами рассказывать Джоэлу, какой защитой воспользоваться против той или иной агрессивной стратегии. Когда все остальные отцы гоняли со своими сыновьями в футбол, Трент чертил с Джоэлом заградительные окружности.
– Отец всегда хотел, чтобы я учился в Армедиусе, – сказал Джоэл. – Мечтал, чтобы я оказался рифматистом. Правда, вслух он об этом никогда не заговаривал. Мы постоянно что-нибудь чертили. Думаю, мелками он занимался только для того, чтобы быть поближе к рифматистам.
«И похоже, все было не напрасно! Он открыл нечто удивительное! Новый рифматический символ! – размышлял Джоэл. – Не Фитч и не Нализар, умудренные многолетним опытом, а отец! Простой ремесленник – меловых дел мастер!»
Но что же этот символ значит? Какая функция у этой линии? Так много вопросов, и ни одного ответа! Наверное, отец вел дневник и делал заметки… Надо бы поискать! Эти записи могут пролить свет на события последних дней его жизни. И, кто знает, возможно, с его помощью удастся понять, как этот символ связан с исчезновениями!