Рядом заржала лошадь, и она открыла глаза. К ее дому медленно приближался молодой рыжебородый всадник, одетый для войны. Только через несколько секунд бывшая колдунья опознала в нем Коннавара. Он изменился. Стал выше, из-за тяжелой кольчуги его плечи казались шире. В рыжей бороде блестели золотые прядки и белела полоска. Когда он приблизился, она увидела, что волосы не растут вокруг шрама, оставленного медведем. Его конь отличался удивительным ростом в шестнадцать ладоней! Ворна не поднялась навстречу гостю, ей не хотелось будить уснувшее дитя.
Коннавар спешился и поклонился. Несколько мгновений он постоял молча, а потом глубоко вздохнул.
— Прости. Я ничего не мог поделать.
— Возьми стул и сядь рядом со мной, — сказала она.
Он последовал ее просьбе, но сначала отстегнул перевязь с мечом и положил у стены. Когда юноша сел, Ворна взяла его за руку.
— Я давным-давно сказала тебе, Коннавар, что некоторые вещи не может сделать даже герой. Не в твоих силах было оставить его в живых, поэтому не чувствуй себя виноватым.
— Нет такой силы в подлунном мире, которая смогла бы снять с меня вину. Не только за смерть Бануина, но за тысячи смертей, последовавших за ней. — Он умолк.
Ворна тоже молчала, и некоторое время они сидели тихо.
Ребенок заворочался, потом снова затих. Ворна отнесла его в дом и положила в кроватку. У нее болела спина, и она потянулась. Вернувшись к Коннавару, бывшая колдунья заметила, что тот устремил свой взор к южным холмам. Он казался много старше своих восемнадцати.
— Купец привез новости о твоем сражении со злым королем, — сказала она.
Коннавар кивнул.
— Мне кажется, что это было давным-давно, а ведь прошло всего несколько месяцев. — Юноша рассмеялся, но в смехе не слышалось веселья. — Злой король, — повторил он, качая головой.
— Значит, он не был злой?
— Он убил своего брата, его жену и сына и Бануина. Да, он был злой, но эти злодеяния меркнут по сравнению с резней, начавшейся после его смерти. Не будем говорить об этом. Хорошо вернуться домой.
— Нам тебя не хватало. А что это за человек с тобой?
— Его зовут Паракс. Он был среди пленников, захваченных Джасареем. А теперь прислуживает мне.
— Прислуживает?
— Это оговорка. Я слишком долго жил среди людей Каменного Города. Он мой спутник и, полагаю, друг, и будет мне помогать.
— В чем?
— Готовиться, Ворна. Народ Каменного Города придет. Не на следующий год, конечно, но придет.
— Знаю. Я видела это, когда еще не лишилась силы. Их голод неутолим. И ты будешь сражаться с ними. Это я тоже видела. — Солнечный луч упал на меч, прислоненный к стене, играя на рукояти. Ворна внимательно посмотрела на него. — Это меч сидов. Как ты его получил?
Коннавар рассказал ей о бегстве из Алина и встрече в лесу Талис.
— Человек в дереве был Тагда, Лесной Старец. Считай, что тебя благословили сиды. Покажи меч. — Он протянул ей оружие, и бывшая колдунья внимательно изучила рукоять, медведя на гарде и оленя в терниях на навершии. — Знаешь, кто сделал этот клинок? — спросила она, улыбаясь.
— Откуда бы?
— Риамфада. В ночь, когда он умер, я видела, как его душа отправилась в Зачарованный лес.
Взяв меч в руки, Конн посмотрел на него как бы впервые.
— Он обещал мне меч, — прошептал воин.
— И сдержал обещание. Теперь он один из них. — Из дома донесся звук плачущего младенца. Ворна бросилась внутрь, достала малютку Бануина из кроватки, села у очага и расстегнула блузку. Ребенок с жадностью принялся за еду. Конн стоял на пороге, наблюдая за ними.
— Мальчик? — спросил он.
— Да, мальчик. Мальчик Бануина.
Конн пытался что-то сказать, но не .смог, и Ворна рассмеялась. Такого веселья он от нее еще не слышал, и поэтому улыбнулся.
— Что?
— Ты хотел сказать, что у него нос, как у Бануина, или глаза… хотя все дети выглядят для тебя одинаково. Как маленькие старички.
— К тебе что, вернулась магическая сила?
— Что думают мужчины, легко понять и без помощи магии. Ты видел свою мать?
— Да, — просиял Конн. — Они с Большим Человеком снова вместе. Это здорово.
— Конечно. Вместе и очень счастливы. — Ворна внимательно посмотрела на него. — Ты устал, Коннавар. Иди к своей семье. Отдохни, а потом как-нибудь снова проведай нас, если захочешь.
— С радостью, Ворна. — Войдя в комнату, он погладил ребенка по головке и поцеловал его мать в щеку.
Конн уехал, а Ворна все еще чувствовала, какая огромная тяжесть давит ему на плечи.
Руатайн тоже заметил, что Коннавар изменился, и это печалило его. Он попытался разобраться сразу, когда они стояли на выгоне, любуясь жеребцами.
— Что случилось, мой мальчик?
— Ничего, в чем бы ты мог мне помочь, Большой Человек. Я сам разберусь со временем. Однако я хотел тебя кое о чем попросить. Кони, как мне кажется, сыграют жизненно важную роль в будущем. У тебя два табуна лошадей. Я надеюсь, что мои жеребцы помогут вывести новую породу боевых скакунов, которые будут быстрее и сильнее тех, которые у нас есть сейчас. Сильный конь позволит всаднику надевать более тяжелый доспех.
Руатайн глубоко вздохнул.
— Это славные жеребцы. И я сделаю, как ты просишь, но меня в первую очередь заботят не лошади, Конн, а ты. Почему ты так изменился: из-за смерти Бануина или жизни среди народа Каменного Города?
Конн отвернулся, а потом мягко сказал:
— Ты прав, я изменился, но не хочу говорить об этом. Воспоминания слишком свежи. Вскоре мы еще поговорим, Большой Человек. — Конн отправился к старому дому Руатайна, в котором он теперь жил с Параксом. Руатайн посмотрел ему вслед, а потом направился к другому краю поля, где Паракс кормил жеребцов зерном. Старый охотник коротко взглянул на него, похлопав каштанового коня по шее.
— Славные звери, а?
— Да, это верно. Как живется на новом месте?
— Спасибо, домик отличный. — Паракс отошел от лошадей и сел на ограду пастбища. Руатайн присоединился к нему.
— Сын говорит, что вы повстречались в землях кердинов.
— Да. Я охотился за ним по поручению Карака. Он хитрый парень и хороший боец.
Руатайн заглянул ему в глаза.
— Что с ним случилось?
— Он твой сын, спроси его самого.
— А я спрашиваю тебя.
Паракс слез с забора.
— Мы с ним много говорили о тебе, Большой Человек. Он тебя очень любит и доверяет. Пойми, что у него на душе лежит груз, о котором он сам расскажет. Думаю, Конн все объяснит, когда будет готов. Дай ему время, Руатайн. Здесь чистый воздух и прекрасные горы. Здесь люди, которые любят его. Однажды ему станет лучше. И тогда ты увидишь его прежним.
— Кто знает?
— Дай ему время…
Конн вышел из дома с тяжелым мешком, прошел через пастбище мимо дома, где вырос, пересек первый мост и подошел к кузнице Наннкумала. Когда юноша вошел, лысый и толстый кузнец что-то ковал. При виде гостя, старший мужчина коротко улыбнулся и продолжил колотить молотом подкову, а потом опустил ее в бочку с водой. Зашипело и повалил пар. Кузнец отложил молот и клещи и вытер пот со лба сухой тряпкой.
— Что привело тебя в мою кузницу? — спросил он. Конн открыл мешок, вытащил длинную сверкающую кольчугу, сплетенную из сотен маленьких колец, и кинул ее кузнецу. Тот поднес ее к свету, чтобы лучше разглядеть. Наннкумал опустился на широкую дубовую скамью, Конн сел рядом. Кузнец некоторое время сосредоточенно изучал кольчугу. Маленькие колечки позволяли доспеху гнуться как толстой ткани.
— Поразительно, — наконец выговорил он. — Великолепно сделано. Месяцы тяжелой работы для искусного мастера. Спасибо, что показал ее мне.
— Можешь сделать такую же?
— Ты серьезно? Нет, не думаю. Жаль, что нет времени попробовать.
— У тебя есть два сына, которые могут делать подковы, дверные петли, плуги, гвозди и мечи.
— Да, но работы хватает на всех троих. У меня недели ушли бы на то, чтобы сплести такую же, а ведь нужно кормить семью, Коннавар.
Юноша открыл кошелек, вытащил три золотые монеты и ссыпал их в широкую ладонь Наннкумала.
— Великие боги! Неужели они настоящие?
— Настоящие.
Кузнец внимательно разглядел лицо, выгравированное на монетах с одной стороны и лавровый венок с другой.
— Кто это?
— Карак из земель Кердин.
— Король, которого ты убил?
— Он самый. Ты сделаешь кольчуги?
— Кольчуги? Сколько тебе нужно?
— Сотню.
— Что? Это невозможно, Конн. Я столько за всю жизнь не сделаю.
— Тебе и не придется. Я оставил такие же кольчуги у шести ригантских кузнецов за рекой. Еще три отвезу в Старые Дубы.
— Однако ты разбогател в своих путешествиях.
— Меня не интересует богатство. К кольчуге я хочу добавить капюшон, чтобы защищать шею.
— Разумно. Я предлагаю укоротить рукав. Эту кольчугу делали для конкретного человека. Будет быстрее и дешевле делать их длиной до локтя.
— Согласен. Значит, ты сделаешь их.
— Будешь продавать?
— Нет, раздавать.
— Не понимаю зачем ?
— Чтобы выжить. Как там Гованнан?
— Отлично. Он в Дальних Дубах вместе с остальной молодежью принимает участие в Играх. Будет рад видеть тебя. — Кузнец помолчал. — Я тоже рад. Наши семьи не всегда… жили в дружбе. Я ошибался насчет тебя, Конн. Надеюсь, что мы сможем забыть о прошлом.
— Я никогда не воровал гвоздей, — улыбнулся Конн, — но дочь украсть пытался. — Он протянул руку, и Наннкумал пожал ее.
— Лучше бы ты забрал все мои гвозди, — грустно сказал он. — Оставь мне кольчугу. Завтра я примусь за свои дела, а на следующей неделе за кольчугу.
Величественный в своих белых одеждах и дубовом венце, брат Солтайс прошел через поле, наблюдая за состязаниями в беге, борьбе и кидании копий. Ему всегда нравились Игры, и он надеялся, что однажды они заменят сражения. Ему припомнилось, как он сам принимал участие в подобном развлечении и даже выиграл Серебряный Жезл. Он победил паннонского чемпиона после почти часа яростной драки. Как ни жаль, он по-прежнему вспоминал тот день с гордостью, что говорило, как недалеко он прошел по пути духовного совершенствования.