Эйан рухнул у стены, даже не избавившись от ноши. Чара посмотрела на Дрейга, и он заметил страх в ее глазах.
— Хорошо бы пошел снег, — буркнул он.
— Зачем тебе еще снега? — пробормотал Эйан. — Я на всю жизнь уже нагляделся.
— Чтобы замело следы, — объяснил Дрейг. — Сейчас нас даже слепой выследит.
— Об этом я не подумал. Помоги мне снять мешок. Фиргол начал разводить костер. Дрейг помог брату и сел на корточки рядом с мальчиком:
— Надо не так, малыш, смотри: сначала кладешь тоненькие веточки. Толстые от искры не загорятся, их положишь потом.
Вскоре на обложенном камнями кострище вспыхнуло яркое, но еще не жаркое пламя. Дрейг погладил по голове приковылявшего к огню Жэма:
— Не подходи слишком близко, вдруг искра прыгнет.
— Руки замерзли, — пролепетал малыш.
— Ничего, скоро согреются.
Дрейг подбросил в костер хворост, вылез наружу и отошел подальше от входа. Уже стемнело. Кэлин хорошо выбрал убежище: в пещеру вел длинный извилистый коридор, и свет костра не достигал входа.
Впрочем, глядя на следы, оставленные у входа, он понял, что это не так уж и важно. Ветер заметет их, но Тостиг с всадниками доберутся сюда раньше. И что тогда? В пещеру Дрейг вернулся еще угрюмее, чем был.
— Что там? — спросила Чара, когда он снова уселся у костра.
— Только наши следы.
Дрейг снял медвежью шубу. Эйан завозился у костра с котелком. Фиргол схватил деревянную миску и побежал наружу за снегом, Жэм заковылял следом, но Чара остановила его. Она так до сих пор и не положила мушкет.
— Мальчишка на отца похож, — кивнул Дрейг в сторону Жэма. — Только глаза твои.
Чара промолчала.
— У меня тоже был ребенок. Мальчик. Умер, до трех лет не дожил.
Дрейг не повернул головы, но краем глаза заметил, что Чара немного расслабилась.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже. У него была лихорадка, но все обошлось. Видела бы ты, как мы радовались! А потом он просто угас во сне. Болезнь все-таки взяла свое.
— Я не знала, что ты женат, — сказала Чара.
— Был. Она ушла… этой весной будет четыре года. Ее не в чем винить, какой из меня муж?
— Куда она ушла?
— Сначала к Эйану, но год назад и его бросила. Теперь живет с каким-то фермером к востоку от Черной Горы.
— Злая она, — добавил Эйан. — Ни о ком доброго слова не скажет. У нее даже погоды хорошей не бывало: то холодно — то жарко, то сыро — то ветрено. Сказал ей однажды, что второй такой брюзги на свете нет, так она мне в лицо котелком запустила, зуб выбила. Больно было.
— Знать, сильно тебя любила, — отозвался Дрейг. — Любому другому она бы за это глотку перерезала.
— Я по ней скучаю, — признался Эйан.
Фиргол еще два раза сбегал наружу, пока снега не набралось достаточно. Чара успокоилась и села у костра. Дрейг подвинулся, чтобы дать ей место. На него оперся устроившийся рядом Жэм.
— Тебя любят дети, — сказала Чара.
— Ума не приложу почему, — усмехнулся Дрейг. — Терпеть их не могу: один шум да возня.
— А еще его собаки любят, — сообщил Эйан, задумчиво помешивая овсянку.
— Можешь увидеть людей, которые за нами гонятся? — спросил Дрейг Фиргола.
Мальчик закрыл глаза. Спустя мгновение его лицо исказилось, и он всхлипнул. Чара взяла Фиргола на руки. Жэм тоже заплакал, и Дрейг похлопал малыша по плечу.
— Что случилось, Фиргол? — спросила Чара, гладя его по голове.
— Они убили Сенлика и Лоскутка.
Из глаз Фиргола катились крупные слезы. На секунду ужас коснулся сердца Дрейга, он покосился на брата.
— Нечего было ввязываться, — прошептал тот одними губами, — пойдем домой.
Дрейг покачал головой.
— Поздно, — так же беззвучно ответил он.
Фиргол снова расплакался. Чара притянула мальчика к себе и начала успокаивать. Дрейг молча смотрел, как она обняла и Жэма, подбежавшего к ней с протянутыми руками, и думал, как повезло Кэлину в жизни. С такой женщиной не страшно идти в горы.
— Фиргол, — сказал наконец он, и мальчик поднял на него испуганные глаза. — Нам надо знать, где они.
— Они идут сюда. Сенлик попал в одного из всадников и ранил его. Потом они поскакали по нашим следам, добрались до глубокого снега, и раненый повел лошадей назад. Теперь они идут за нами пешком.
— Ты хорошо стреляешь из мушкета? — спросила Чара у Дрейга.
— Нет. И Эйан не лучше.
— А из пистолета?
— Тоже нет.
— Сейчас самое время сказать, что ты умеешь делать хорошо, — вздохнула она.
— Я настырный, — ответил Кохланд. — Пока я жив, Тостиг до тебя не доберется. А убить меня не так-то просто.
— Тогда пойдем, дадим им повод задуматься.
— А как же я? — спросил Эйан.
Чара отошла к дальней стене, надела тяжелую овчинную шубу и взяла мушкет.
— Ты останешься с детьми, — ответила она. — Накорми и не спускай с них глаз, пока мы не вернемся. Не забывай мешать кашу, она легко пригорает.
— Он без горелок не умеет, — наябедничал Дрейг.
— Сам дурак, — добродушно огрызнулся Эйан.
Дрейг Кохланд шел за Чарой и на каждом шагу удивлялся себе все больше. Во-первых, усталость как рукой сняло. Во-вторых, он больше не чувствовал холода, хотя усы, борода и шуба моментально покрылись инеем. Он не сразу понял, что за чувство заставило сердце биться, будто оно вот-вот выскочит из груди.
Когда Дрейг все понял, то удивился еще сильнее. Это был ужас.
Чувство страха давно не разлучалось с ним. Тот, кто промышляет угоном скота, должен смириться с постоянной опасностью попасться солдатам или быть подстреленным удачной пулей. С этими привычными страхами, как и со страхом окончить свои дни на виселице, он давно научился справляться. Но такой ужас не поддавался контролю.
Он ковылял за Чарой, ступавшей по их старым следам, и старался взять себя в руки.
Не думать о Тостиге не получалось. Его лицо, гаденькая издевательская усмешка не шли из головы. Было в нем что-то неправильное, какая-то безумная, холодная пустота.
Он появился в Нижней Долине шесть лет назад и поначалу ничем не отличался от прочих проходимцев, старался лишний раз не попадаться на глаза солдатам Мойдарта. Однако с тех пор как на юге разразилась война, и солдат стало меньше, люди Тостига обнаглели. Все больше убийств и изнасилований оставались неразрешенными, но Дрейг прекрасно знал, кто за ними стоит. Два года назад разбойники напали на одну ферму, прикончили владельца и его девятилетнюю дочь. Всех кельтонов потрясла весть, что над девочкой надругались, прежде чем убить. Ходили слухи, будто это совершили дезертиры, ушедшие дальше в горы. Но Дрейг знал правду. Один из ублюдков Тостига предлагал ему купить серебряный рожок для пороха с инициалами несчастного фермера.
У Тостига не было души, и он собрал вокруг себе подобных.
Однако не преступления Тостига вселяли в Дрейга этот панический ужас. Ему не было дела до чужих грехов. Его терзало все то же чувство, которое он ощутил, встретившись с ним впервые. Разбойник посмотрел на Кохланда, как мясник на тушу, оценив одним профессиональным взглядом. После этой встречи Дрейга стали мучить кошмары, в которых Тостиг собирался убить его.
Дурные сны прошли, но вернулись снова, когда прошел слух о том, что разбойники ограбили и убили путешественника. Его пытали, с живого сдирали кожу. На поясе у Тостига всегда висел шкуросъемный нож с коротким изогнутым лезвием.
Шедшая впереди Чара упала за поваленное дерево и напряженно уставилась вперед. Дрейг лег рядом.
— Что там?
Чара обернулась к нему, и он отвел глаза, зная, что не сумел скрыть свой страх.
— Что-то движется.
Она указала на деревья невдалеке. Высоко в небе сияла полная луна. Дрейг сощурил глаза, но так ничего и не увидел.
— Ты зарядил мушкет?
— Да.
— Проверь, не замерз ли замок.
Дрейг попытался взвести курок, но тот давно обледенел. Он попытался растереть его, но тщетно, затем поднял мушкет к лицу и подышал на механизм.
— Не поддается, — признался он и заметил, что на мушкете Чары механизм обмотан тряпкой. — Прости, Чара. Я не привык к этим ружьям, — смутился он.
— Попробуй еще, — ответила она.
Из-за деревьев вышло трое: они шли по следам. Дрейг выругался и в бешенстве взялся за замок. Наконец курок поддался его усилиям.
— Проверь полку, — скомандовала Чара. Дрейг открыл крышку: на порохе был снег. — Теперь он бесполезен.
Из-за деревьев, в двадцати шагах от первой группы, вышли еще четверо.
— Который Тостиг? — спросила Чара.
Дрейга будто окатили ледяной водой или уронили в реку. Его руки задрожали.
— Ну?
Дрейг судорожно втянул в легкие воздух и медленно выдохнул его обратно.
— В центре второй группы, в капюшоне.
Чара подняла мушкет, развернула тряпку, взвела курок и оперла дуло на ствол дерева. Невыносимо громкий хлопок эхом прокатился по холмам. У Дрейга защипало глаза от черного дыма, он протер их и огляделся. Упавший — не Тостиг — попытался встать, но рухнул обратно в снег. Остальные ринулись вперед, но рыхлый снег у подножия холма мешал бегу. Чара молча перезаряжалась. Над ее головой просвистела пуля. Вторая пришлась в ствол дерева. Дрейг бросил мушкет на землю и потянулся за пистолетом.
— Подожди! — скомандовала Чара. — Еще рано. Она вытащила шомпол из дула и зарядила мушкет.
Разбойники уже добежали до полосы деревьев и пропали из виду. Раздался третий выстрел. Дрейг заметил поднимающийся дым, но все равно не увидел стрелка.
— Надо разделиться, — спокойно сказала Чара, — иначе они окружат нас. Иди вправо. Не стреляй, пока не подойдешь достаточно близко.
Чара перекатилась по снегу и побежала к деревьям слева.
Дрейга захлестнула паника, он отчаянно попытался взять себя в руки.
«Ты обещал! — напомнил себе он. — Ты сказал, что они не доберутся до нее, пока ты жив. Будь мужчиной!»
Он выругался, перекатился вправо, вскочил, рванулся вперед, чуть не упал, но смог добежать до деревьев. Его снова охватила паника. Они могут быть где угодно, хоть за спиной! Дрейг выхватил второй пистолет и взвел курок.