– Dann!.. dann!.. ну так что? мы пошли?.. hinabsteigen?
Пусть одевается… а эта мадам начальница пусть ему поможет… я жду… она спрашивает у меня… что с ним?..
– С ним все в порядке!.. возраст, вот и все… это нормально!..
Хватит уже с меня их вопросов… о, ей тоже кажется, что с ним все нормально… и что мы можем идти… конечно… она передает ему рубашку, кальсоны… потом штаны… редингот… и каску… пыль и грязь хороши тем, что вы постепенно перестаете обращать на них внимание… ваши глаза привыкают… безукоризненные модники… щеголи, на кой хрен вам все это сдалось? э-ля! я же забыл!.. как там его рефлексы?.. у меня нет молотка, но сойдет и пальцами… я снова его усаживаю… это недолго… локти?.. почти нормально… немного вялые… колени? левое в порядке! а правое?.. правое почти не реагирует… он наблюдает за моими действиями… это его забавляет… кажется, он собирается что-то сказать… слышится какой-то скрип, я имею в виду его смех… похоже, это он надо мной смеется.
– Они уже делали со мной такое в Маннгейме!..
А теперь он собирается спуститься вниз… этот Полишинель нетерпелив… он берет меня под руку… одна ступенька… две… три… четыре… передышка!.. он садится… то же, что и на подъеме… ничуть не быстрее… что он хочет мне сказать?.. он задумался…
– Кажется, эта женщина все еще от меня без ума?..
– Какая еще женщина?
– Да Хильда же, та, что наверху!..
– Конечно!
– И вас она тоже будет обожать…
– Не все сразу!.. не все сразу!..
Ладно!.. еще четыре ступени… передышка!
– А теперь, доктор, послушайте!.. я чувствую, что у меня сейчас очень много всяких мыслей… но скоро их не останется… они улетучатся… о, я себя знаю!..
Как это смешно… он смеется… над тем, что мысли исчезают… из его головы!.. хи! хи!.. у него из головы!
– А на похороны я не пойду!.. нет!.. нет!..
– Что за похороны?
– Там, в соборе… в конце проспекта… где шпиль, я же вам показывал!.. сто шестьдесят один метр… хи! хи!.. нет уж, доктор! нет!
– И кого хоронят?
– Роммеля!.. генерала Роммеля!
Кажется, я уже об этом что-то слышал… по-моему, от Харраса… про Роммеля…
– И почему же?
– Он предатель!.. я не собираюсь туда идти! а вы сходите!.. Роммель, Afrika Korps[58]!.. и учтите, все окна, выходящие на этот проспект, будут закрыты!.. посмотрите!.. посмотрите!.. ни одного жильца… там не осталось!
– Почему же, капитан Зигфрид?
– Все жильцы уже в лесу! весь проспект!.. их увели туда СА, всех!.. они больше никогда не вернутся!.. никогда!.. nimmer! nimmer!
Он машет в воздухе пальцем… nimmer! nimmer!
На сей раз восемь ступенек… потом еще восемь!.. но он чем-то озабочен! хватается за лоб и погружается в размышления…
– Доктор, хочу вам признаться!.. эта женщина любит меня уже двадцать лет… но ее дети не от меня! нет!.. нет!.. от ее мужа, который сейчас на востоке!.. Gott sei danke! благодарение богу!.. это их дети!
Ну наконец-то он успокоился… снова присел… Ля Вига и Лили уже стали волноваться, куда мы подевались… они стоят все там же, никуда не уходили… вокруг – ни души… ни на вокзале, ни в аллее… вот уж никого, так никого… я интересуюсь у этого старого шута…
– Вы думаете, Рундштедт приедет?
– Ach ja!.. он уже в пути, он будет в Ульме к вечеру… он поедет по этому самому проспекту, что перед вами!.. хи! хи!.. но я не хочу его видеть!
Это еще почему? странно, ведь он же главный пожарник, к тому же капитан, кстати, именно поэтому он и получил продвижение по службе, так как именно он должен разъезжать по всему проспекту со своим огнетушительным аппаратом!.. это приказ!.. не лично ему, а его бригаде!.. но где его бригада?.. во время бомбардировки Франкфурта они потеряли три насоса и сто двадцать пять человек… кто пропал, кто сгорел, кто убит, а оставшиеся покалечены и лежат у себя дома, так что здесь остался только один Зигфрид, именно он и должен курсировать с огнетушителем по этому проспекту, от вокзала до собора… я не собираюсь давать ему советы!.. в том, что он мне рассказывает, нет ничего удивительного… все вполне логично, хоть я и не до конца все понял… все-таки я еще не очень хорошо его знаю…
– Но я просто не хочу ничего тушить! ничего!.. ничего!
Судя по всему, он настроен решительно!
– Verstehen sie?.. вы понимаете? rechts!
– Капитан Зигфрид, вы правы! тысячу раз правы!
Сзади нас кто-то есть… так я и думал… Хильда!.. она спустилась… с огнетушителем… и так нахлобучила свою малиновую шляпенцию, что та доходит ей до самого кончика носа… она тут же набрасывается на него…
– Вильгельм, ты должен!.. должен!..
Кажется, мне тоже нужно высказать свое мнение… что он должен!
– Er must! Er must!
А вот он считает, что совершенно ничего никому не должен!
– Mein arsloch! Пошла в задницу!
Он плюет!.. и еще раз плюет!.. вдаль!.. прямо перед собой… продолжая сидеть… он упрям… но теперь уже Хильда выходит из себя… она приглашает нас в свидетели… Лили, Ля Вигу, меня… посмотрите-ка на него… да, этот чертов безумец, Зигфрид, просто настоящий ублюдок, каких еще поискать!.. разве нет?.. нет?.. да это же самый ленивый в мире пожарник, жуткий пьяница и гнусный лицемер!.. он спятил с ума, потому что не может раздобыть себе выпивку!.. просто больше ничего не осталось! они в своей бригаде все уже выжрали!.. а этот хуже всех!.. горький пропойца!.. в Пфорцгейме им не удалось ничего найти!.. ни капли! шнапса! и во Франкфурте тоже! весь Франкфурт! превратился в море огня! двести тысяч женщин и детей были в подвалах!.. они все сгорели… а Зигфриду был нужен только шнапс!.. это все, чего он искал во Франкфурте!.. чудовище!.. а это чудовище, этот Зигфрид сидел себе к нам спиной… и снова попытался плюнуть… но так и не смог… у него пересохло во рту… от страданий… а Хильда может обзывать его как угодно, ему все равно… ведь кроме нас здесь никого нет… а мы не в счет… на этом проспекте до самой колокольни – никого… ни одной кошки… впрочем, не совсем!.. Бебер!.. Лили выпустила его из мешка… он уже помылся… старательно вымыл свои уши, лапки, одну за другой… Бебер совсем не грязнуля, стоит его выпустить на свет, на воздух, он сразу этим пользуется… и ни рожа, ни вопли этой Хильды в малиновой фуражке ему совсем не мешают!.. закончив свой туалет, Бебер снова складывает свои лапки, сворачивает хвост в кольцо, и смотрит куда-то вдаль, очень далеко… на нас он не смотрит… я бы сказал, он полон достоинства… в отличие от начальницы вокзала, в которой вообще никакого достоинства нет… ей на все плевать… но, кажется, она слишком много требует от своего Зигфрида!.. я говорю «своего», хотя мне об их отношениях ничего не известно… впрочем, все-таки, они на «ты»… а тот скорчился на скамейке, и ему, похоже, нужно только одно: чтобы его оставили в покое!
– А огнетушитель? как же твой огнетушитель?
После этого она решила переключиться на нас!..
– Но вы-то, конечно, об этом ничего не знаете!.. сюда придут жандармы!
Они уже приходили, эти жандармы! она нам все объясняет… они же поднимутся наверх, к ней!.. и заберут ее троих детей!
– А как же мои дети?.. сволочи!
Сволочи – это жандармы!..
– Я все им скажу!
Вижу, все усложняется… назревает ссора…
– Вам ничего не известно!.. я все вам сейчас расскажу!.. правду!.. только правду!.. они назначили эту пьяную свинью Hauptmann’ом просто потому, что у них больше никого не осталось из пожарных!.. ни одного человека! никого!.. а все это ради маршала Рундштедта, чтобы он увидел здесь пожарных!.. но никого ведь нет! все оставшиеся не могут встать! а эта пьяная свинья здесь! этот Шмидт!.. ja! ja! давай!.. хоть на четвереньках! Зигфрид!.. вот! капитан Зигфрид! вы понимаете?
Пьяная свинья ворчит… ах!.. сейчас он начнет все опровергать… но нет!
– Hauptmann Шмидт!
Я трогаю его за руку…
– Ja!.. ja!..
– Каковы ваши указания?
Он размышляет… так-то лучше.
– Sie! Sie!.. вы понесете аппарат! apparat!
Ага, он уже все решил… мы!.. мы понесем аппарат!
– Вот вам аппарат и повязка!..
Хильда нам все объясняет… нужно просто пройти по проспекту… очень медленно… осторожно ступая… потихоньку… до самого собора… ну того, со шпилем… с огнетушителем… переходя с одного тротуара!.. на другой… и заглядывая в сточные канавки… нет ли там «пластинок»… что еще за пластинки?.. она мне все объясняет… пожароопасные пластинки… а откуда они там возьмутся? сверху, с воздуха, с самолетов… ну и что с ними делать?.. пластинки нужно быстренько залить!.. всего одной струйкой!.. Хильда знала, как это делается… но сама она никуда не пойдет!.. а я тоже на такое не способен, с моими-то костылями… я осматриваю этот огнетушитель… резервуар в заплечном мешке… с распылителем на конце… думаю, этот apparat довольно тяжелый… может, Ля Вига?.. вот он не против… это же просто прогулка!.. а мы с Лили тоже пойдем и поможем ему…
– Sicher! sicher! конечно!
Зигфриду больше ничего и не надо, главное, чтобы от него отвязались и дали спокойно посидеть… а как же повязка!.. вот!.. у Хильды целая связка таких повязок… но нам нужна только одна! для того, кто будет «огнетушителем»!.. так Ля Вига?.. или же я?.. да, Ля Вига!.. на повязке их «демилитаризованной зоны», то есть Ульма, изображена сова… голова совы… Ля Вига берет ее и обматывает вокруг руки… затем берет apparat… теперь ему хочется взглянуть на себя, как он выглядит… во всей той экипировке… чтобы посмеяться!.. однако зеркала тут нет!..
– Просто блеск, малыш!
– А вы меня не бросите?
– Не волнуйся, от нас ты никуда не денешься!
Я начинаю постепенно привыкать к прихватам этих фрицев… ага, это еще не все!.. настроение Хильды вдруг резко меняется… так и есть, точно… я сразу же это замечаю… одним пальцем она приподнимает свой козырек… и я вижу ее глаз… так!.. под глазом красуется черный фингал… она что, подралась?.. с этим пожарником?.. или с жандармами?.. а может, еще с кем?.. впрочем, мне-то что!.. как бы там ни было, но она вдруг успокоилась и помогает Ля Виге пристегнуть огнетушитель… сперва пояс, потом бретельки… она уже не молода, но еще и не старуха… мужеподобная, с небольшими усиками… но у нее же в подчинении целый вокзал, ясное дело, что слабой женщине такое было бы не под силу, она бы не справилась…