Но хватит воспоминаний!.. Обратимся к тому, что происходит вокруг!.. Эти женщины говорят… и правда, какие-то невообразимые слова… хочу сказать, эти языки непонятны… даже самые простые слова, обращения матерей к малышам… Ну ладно! Все же я понял бы, и очень скоро, ну сколько может продлиться это путешествие… способность к языкам? Дар питона и гостиничного портье… идиома – это как мясо, которое кто-то раскачивает перед вами в качестве наживки… и worzt! Клюете! Хватаете его изо всех сил!.. В ритм!.. Но это еще не все, поезд идет, продвигается вперед, я вам говорил, мы все измучены… поезд идет… и наконец, по своему обыкновению, едва не сходит с рельсов, снова попадает на колею, выруливает… теперь немного подытожим, определим свое место… заметим: повсюду, где мы демонстрируем свои физиономии вот уже почти тридцать лет, будь это в пылающих кострах городов, а их десятки полусгоревших, или же на пепелищах, на грудах развалин, от Констанс и почти что до Швейцарии, до Фленсбурга на севере Франции, возьмем Курбвуа, пассаж Шуазель или улицу Лепик, везде и всегда возникает чувство, что я не имею право на существование… ни даже здесь, в Медоне, однако же я бесконечно скромен и до предела учтив, благовоспитан и услужлив, если меня заставили воочию увидеть то, о чем они думали… сперва с помощью петиций и барабанов, потом – громкого оглашения того, о чем шептались, а затем с помощью пластинок и громкоговорителей мне показали, чем я был, во всех подробностях… десять раз Петьо, гипер-Ландрю[24]… супер-Бугра,[25] предатель с двадцатью пятью масками, порнограф с доброй сотней членов… о, ничему не удивляйся!.. Ты тот же самый, невероятный, и в Копенгагене,[26] и даже на Монмартре, и даже в прусском Цорнхофе, а завтра, может даже на Гонолулу… и наглостью было бы жаловаться! Все закаленные души – вокруг него! Возвышенные герои: quos vult perdere! (Розовые страницы).
В самом деле! Меня развлекает наш поезд!.. Конечно, мы были стиснуты, сплющены, согнуты, выпотрошены, правильнее было бы сказать, что из нас выжали всю жидкость, мочу, пот и кровь… этот вагон пока что держится на рельсах, но только и думает на каждой развилке о том, как бы опрокинуться, полететь кувырком… и все же, как это ни смешно, мы движемся вперед… я вижу, как между двумя спинами и тремя затылками мелькают поля, рощи, ферма… еще ферма… ага, и еще играющие дети!..
Ульм – наша конечная остановка!.. Через Лейпциг, кажется… я не уверен… увидим… может, ничего и не сбудется? Они растеряют нас всех на просторах полей?… Повторение Ростока… наши души способны выдержать многое, и мы это подтвердили… я думаю… я спрашиваю у них обоих, Лили и Ля Виги… они согласны… нам снова пришлось стоять, сдавленными со всех сторон под нажимом других… думаю, из-за тряски… вот уже добрых два часа, как за окнами мелькают деревья… мы ничего не требуем, другие брюзжат и скулят… наша троица и кот не жалуются ни на что… хотя нас унижают больше обычного, хоть криком кричи… о, но мне кажется – не могу поверить! – перрон… и ЛЕЙПЦИГ… большими красными буквами… отлично!.. Поезд замедляет ход… да! Так и есть!.. Но есть и другие таблички… «Выходить запрещается»… Verboten!.. И жандармы по всей линии… я вижу, нас ожидали… ах, барышни с кувшинами… полными… они образуют цепочку, протягивают нам в окна… стекол больше нет… в проемы дверей… это бульон!.. А может, это какая-нибудь отрава, скверное зелье… нет, непохоже… некоторые уже пьют… и все в порядке! Но кружки? Нужны кружки… все предусмотрено!.. И ломти хлеба… другие кувшины предназначены для матерей с малышами… молоко! Молоко! Milch! Соски… сначала соски! Весь вагон причмокивает, и мамаши еще быстрее, чем младенцы… глю! Глю! Без сосок… еще один кувшин!.. Другие девицы прорываются к окнам, Красный Крест, эти предлагают все, что только могут, хлеб, похлебку, мармелад, чтобы эти бедные прибалтийские матери с детьми больше не хныкали… весь вагон жаждет… milch!.. milch!.. Главное, никто не вышел на перрон… никто не выпрыгнул… глубокое уважение к приказам… Austeigen verboten! Verboten!
Теперь я поверил что локомотивы плюются от смеха… да!.. Сажей… и еще какой дрянью!.. Густой-прегустой… перрона уже не видно, и девиц из Rote Kreuz… не видно и полицейских, только мы втроем держимся за руки… поезд тронулся… мы больше не видим… толчки тел разъединяют нас… как они галдят, эти тела! Младенцы внизу… уа!.. Уа!.. И отцы, и бабушки… какая смесь языков… поезду на это наплевать… рвемся вперед… пф! пф!.. По склону, я думаю… уже довольно далеко отъехали… мчимся как «экспресс»… мне кажется… между чьих-то ног в окне я вижу насыпь… там меньше сажи, но в глазах у меня резь… так и есть! Деревья… и скалы… вспоминаю, что Харрас сказал: вы проедете под горами Эйфеля… здесь мы и находимся, должно быть!.. Эйфель или Таунус… во всяком случае, мы движемся по склону… а может быть, мы у подножья какого-то другого массива?… Гарц? Чтобы ускорить события, я мечтаю, что так оно и есть!.. Эйфель или Таунус!.. Я немного улавливаю, о чем толкуют вокруг… литовки говорят по-немецки… еще женщины… латышки? Финки? Главное, что поезд движется… и что мы не задыхаемся в туннеле… а такое могло бы случиться… возможно, так и было задумано?… Наше мнение никого не интересует… не только в поезде «Росток – Берлин»… задумано, чтобы нас мумифицировали, закоптили к концу маршрута, набитых битком, как в бочке, в эти вагоны?… А что?… Весьма вероятно!.. Во всяком случае, пока едем! Катимся!.. Как свободное колесо… мне кажется… вся эта железяка проваливается с громовым грохотом… одновременно! Свод!.. Другой!.. Я вам говорил об удушье… внезапно, столь же резко, все тормозится! Скрежещет, буксует… рр-р-и… в хвосте… впереди… удары и встречные удары… и снова!.. О, это не простые удары!.. Бомбы! Настоящие… серия взрывов!.. Другая!.. Они атакуют! Хвост нашего поезда!.. Сзади!.. К счастью, мы уже в туннеле!.. Привет!.. Бу-ум! – еще раз! Снова встряска… может быть, задние вагоны?… Послушайте, ждите разрешения выйти!.. Таково мнение Ля Виги.
– Нечего выходить! Мы уже далеко!
Я его успокаиваю… Ля Вига хочет мне ответить, но его глотку затыкает на полуслове порыв воздуха… черного воздуха, это скорее сажа, чем воздух… а нас так швырануло, что мы на кого-то спланировали… и тут же второй мощный толчок… это уже с другого конца туннеля… не могу опомниться! Они бомбят туннель! Крушат гору и свод!.. Своими бомбовыми ударами… хотят все распотрошить, чтобы убить нас… хотят добраться до нас, до нашего поезда! Мы зажаты, загнаны в ловушку, подобно крысам… при каждом взрыве нас отбрасывает, мы прокатываемся по пассажирам, по детям и родителям… представьте, вагоны сталкиваются, дергаются, весь поезд качается, как бы переваливается с боку на бок, невообразимый скрежет сцеплений, дребезжание разбитых оконных стекол, и все это в общем грохоте… ах, эти цепи, что трещат и лопаются, срываются с места, скребут по насыпи… я рассказал бы вам о снопах искр!.. При их вспышке вы наконец видите свод туннеля… из конца в конец… при тридцати шести свечах, при десятке тысяч свечей!.. От каждого разрыва бомбы поезд подталкивается… свыше!.. И отталкивается снизу! Отбрасывается назад!.. Рр-р-инг!.. Поезд «Луна-парк»!.. Однако нам не до смеха!.. Железнодорожный аккордеон! Ах, мина! Брр-рум! И еще одна!.. Они расколют скалу! Сверху и до самого свода!.. Я опасаюсь… поезд будет съеживаться от взрывов… рикошета… протараненный скалой… может быть… у этого состава вид довольно устойчивый… но, кажется, это серьезно… два часа они стараются вовсю… молящиеся матери… задыхающиеся дети… тошнотворные сажа и сера на лицах малышей… сверху? В лоб? Я видел неясно, но хорошо слышал… даже через металлический лом… и – бу-ум! И рри-нг!.. Передние вагоны уже должны быть расквашены… все пассажиры – вниз!.. Приказ… verboten! Verboten! Да пропади ты пропадом!.. Пускай все обрушивается на наши головы!.. Подбирается к нам, к нашему вагону… да!.. Продираемся на четвереньках между камней во всю длину состава!.. На коленях, опрокидываемые мощными воздушными порывами осколки вытворяют такое!.. А потом – тучи обломков камней шрапнелью стучат по вагонам… такого вы не увидите в метро!.. Я наблюдал между «Римом» и «Сен-Казаром» ложную тревогу… даже в берлинском Тиргартене, где были, однако же, неистовые подстрекатели и толпа… ничто не сравнится с туннелем, напичканным детворой, прибалтами и удушьем… и все это в полнейшей темноте… вы можете себе представить? От входа в туннель, я не преувеличиваю, до другого конца, выхода из туннеля, эти страшные ураганные порывы взрывной волны, от которых свод над нами дрожит и вибрирует… тайфун в туннеле… это закончится обвалом… я видел… это должно было произойти с нами… Гарц?… Таунус?… Так мне сказали… но я не верю тому, что «говорят»… если я когда-нибудь закончу эту книгу, обещаю себе взглянуть на эти места, убедиться лично, что они сравняли с землей эти горы… уничтожили туристические горные тропы… завалили все входы и выходы…
Если я рассказываю вам о происшествиях в столь странной манере, так это лишь для того, чтобы вы не могли представить себе людей, заполнивших тот туннель, иначе как только в распластанном виде… ураган проносился над нами из конца в конец с тучами металлической и каменной крупы, с яростными смертоносными осколками, и если бы вы решились поднять голову… привет вашей тете, вам капец!
Однако же «цельнометаллические» вагоны, высокие, широкие и, можно сказать, вполне устойчивые, принимали на себя со всех сторон эти удары… они тоже стонали, а не только мы в них, во всем составе из конца в конец, от локомотива до последнего вагона… из-за этих зверств можно было душу Богу отдать, расколоться пополам… но терпящий бедствие поезд… да нет же! он выдерживал одно торнадо за другим, содрогался… но тут же выпрямлялся и снова начинал выплясывать на рельсах… покрытый сажей и серой… корчась в конвульсиях!.. Совершенно невероятно!.. Поезд, как бы это получше выразиться, превратился в огромный пистон, растянувшийся от одного конца туннеля до другого под трещащим сводом, по отношению к бомбам, которые сыпались и сверху, и снизу!.. Челночное движение… оно было только началом, я не говорил об этом вслух, но я видел!.. А, вот опять!.. Вон там, вдалеке я вижу огненную струйку, я узнаю!.. желтый!.. Фосфор!.. Я не дурак!.. Их бомбы, я отлично это понял… с жидким фосфором!.. Фосфор распространяется… я понимал, что немногим удастся выбраться… и как, куда?… Ползающие по камням матери все-таки отдавали себе отчет, что их положение лежа плашмя – бессмысленно, что необходимо подняться, бежать… но куда? Через потоки пламени?… Нет!.. Проползти под вагонами, перебраться на другую сторону!.. Фосфор дойдет и туда… к другой стенке… но чего они хотели больше всего, так это вернуться в Лейпциг!.. Они бредили этим, они громко кричали об этом!.. Старик перевел… в Лейпциге у них будет все!.. Они же видели! Все! У них все было в Лейпциге! Молоко!.. Бульон!.. Хлеб и похлебка!