И он меня спрашивает, слышал ли я о Свободе?[41]… Говорил ли мне о нем Ромниц?… Нет! Ах, так!.. В кино… в Париже… в кинофильме! Это не то!.. Не тот, что из фильма… другой Свобода! Генерал Свобода… генерал Комитаджи[42]… немцы его приняли… пообещали ему командование всем «Резистанс[43] Центральной Европы», этому генералу Свободе, Ретиф хорошо его знал…
– Я разминулся с ним в Швеннингене!
– А!
– В казино «Орфеум», на концерте!.. У меня случилась оказия…
Больше я его не расспрашиваю об этом, я понял… у них были свои счеты… я не собирался допытываться, как и что… я умел ждать… ну, а теперь что он собой представляет?… Генерал, ну и кем он командует?… и против кого?
– Он вам это сам скажет… ведь он – «сердце Сопротивления»…
– Где?… В Оддорте?…
– Да!.. Против англичан, против русских, против кого угодно… в воздухе, на земле и на море… до полного истребления… вы не знаете? Ромниц вас не информировал?
Нет!.. Ни единого слова… он, Ретиф, был в курсе… я думал: вот удача, что с нами нет больше Ля Виги, он оказался более крепким… он нас обошел, прохиндей, удрал, как дерьмо, черт подери, тем лучше!.. Якобы в Рим!.. В конце концов, возможно… всегда быть вместе – это было бы чудом… мы ехали, ехали… так сказать, нехоженой дорожкой… а ведь мы знали и другие дороги!.. Поезда с прокаженными… поезда с рыбой… я вам рассказывал, разбиты, нет больше ни рельсов, ни колес… и этот поезд тоже свое получил и успокоился… Он нашел свою дорогу: смешно, но это все! Зигфрид тоже был смешон, тот, из Ульма, с его шпилем, с его юностью, его восхождениями… все сенсационные фокусы – только прелюдия… и – плюх! и ничего! как спуск по Ниагаре в бочке, со связанными руками и ногами… «Вы увидите, медам и месье! Грохот водопада, водяные смерчи, брызги… вы увидели, медам и месье!»… и по эту сторону! Плавание у жерла Везувия! Сера и порфир! Всех цветов!.. Пьеса, которая разыгрывается на ваших глазах! Вся глыба камня раскалывается!.. Двадцать пять тысяч тонн! Рванулась вверх! Разбрызгалась по облакам!.. Вы не видели? Какая жалость!
Размышляя, я перебираю в памяти… к будущему мы еще подойдем!.. Вернемся в настоящее время… Ретиф беседовал со своими людьми… он давал им инструкции, я уверен… надеюсь, что это нас не касалось… поневоле, фатально – отчасти… кто нас встретит в Оддорте?… Кто распечатает наши закупоренные вагоны?… На что все-таки обратить внимание прежде всего?… О, вот уже ход замедляется… и даже слышны взвизги тормозов… паровоз пыхтит… еще немного… наконец остановился!..
Раскурочивают двери вагона… штифты… срочно! Среди белого дня!.. И перрон, платформа… нам оставалось только выйти… хорошо! Я пропускаю Ретифа вперед… он обращает мое внимание: никаких надписей, никаких вывесок… просто нужно помнить, что это Оддорт.
– А сейчас мы увидим Свободу…
Я смотрю на наш поезд, на три наших вагона… вижу, как прибывают другие поезда… к другим платформам… и еще… поезда из трех вагонов, вроде нашего… три… четыре… пять… фольксштурмисты открывают их… полно людей, таких же отупевших, перелезают через доски… откуда прибывают эти люди?… Отовсюду… Ретиф знает… рабочие и служащие… итак, Оддорт – место великой встречи?… И мы в ней участвуем!.. Этот вокзал без вывесок и указателей…
– Я не знаю, в курсе ли вы…
Еще одна новость!
– После генерала Свободы – это я! Второй человек!..
– Это правда. Ретиф?
– После него – я!
– И что дальше?
– Вы сейчас увидите нас в работе!
– Я согласен увидеть что угодно… я ютов ко всему, Ретиф!
– Но вы мне поможете?
– Ни в чем не могу вам отказать, дорогой друг!
– А теперь вы увидите еврея… я, он знает… он давно уже знает… взгляните-ка на него!..
И тут я вижу… мужчину с маленькой бородкой, с проседью… лицо очень темное, с оливковым оттенком… нос действительно изогнут, как… глаза черные, тоже… такие типы, должно быть, встречаются на Балканах… нарумяненные генералы, орлиные носы, я сказал бы, облагороженные хирургическим путем, это счастье, что Ля Виги нет с нами, он увидел бы своего двойника, и его хватил бы удар…
Я вам рассказывал об этом зале ожидания, они навели там порядок… четыре кресла и четыре табуретки… это все…
Генерал усаживается, он протягивает мне руку, сердечно, я бы сказал, почти с симпатией… у него акцент… скорее даже русский акцент, чем балканский… речь гладкая, напевная, не гортанная… совсем не турецкая…
– Прошу вас, мадам, примите мои уверения в глубочайшем почтении!.. И вы, доктор, мое дружеское расположение!.. Мы поговорим в сторонке!.. Все эти поезда!.. Эти люди!.. Шум!.. Вы идете с нами, Ретиф?…
Мы следуем за ним… вижу его спину… высокий, худой, сутулый, почти горбатый… «в сторонке» – это служебное помещение, папки, каталожный ящик… четыре ящика… звонит телефон… он отвечает… Ja!.. Только Ja!.. И потом – nein!.. Вешает трубку… читает документ… пробегает глазами… бормочет… вытаскивает свой монокль… обращается к нам!..
– Доктор, Ретиф вам сказал, не так ли… Ретиф знает все… я хочу, чтобы он знал… он должен знать… если я отсутствую, то хочу, чтобы кто-нибудь мог ответить… вы меня понимаете?… Здесь командую я, на этом вокзале, этими поездами… но там, наверху, сверху, на том конце провода командуют мной! Я получаю приказы!.. И здесь всегда кто-то должен быть, не правда ли?… Ответственный!
– О, я вас понимаю, генерал!
– Кто-нибудь должен быть здесь!.. Постоянно! Я никогда надолго не выхожу… пять… десять минут… я должен!.. Мне нужно!.. Аванпосты!
У меня, наверное, был совершенно глупый вид… покачивать головой меня заставляло не его красноречие, а его Фуражка… я видел много маскарадных представлений… тысячи оперетт в роскошных постановках, но никогда не встречал подобной фуражки, со столь высокой тульей, столь богато расшитой золотыми и серебряными листьями… можно сказать, не фуражка, а тиара[44]… генерал рассеянно смотрит на меня… он полагал, я должен был знать, что он отсутствует так часто, особенно по ночам!..
Он наблюдает за всем и вся!..
Лично!.. Аванпосты… все Volksturm – на аванпосты! Старые дряхлые болваны!
– Вы совершенно правы, генерал!
Ретиф не подмигивал мне глазом, но постукивал ногой по полу, слегка… это означало: будьте внимательны!..
Хорошо!.. Там был подтекст… в какой-то момент я почувствовал подтекст… генерал поднимается, он и его фуражка… Зигфрид в Ульме – каска с красно-белой гусеницей и допотопный сюртук… здесь – Свобода, его фуражка-тиара, его нелепый мефистофельский облик столь же незабываемы… Свобода нас предупредил… «до свидания!»… он уходит… снаружи слышится его голос… он говорит… Ретиф прислушивается… больше ничего…
– Доктор, теперь моя очередь!
Он поднимается, идет к двери, отворяет ее, никого нет?… Нет!.. Он возвращается…
– Доктор, быстро!.. Вы не должны сомневаться… весь этот вокзал не что иное, как ловушка… все эти люди из поездов подлежат ликвидации… их слишком много… вас тоже слишком много… и меня…
– Откуда вы знаете?
– Доктор, позже я вам объясню… только подождите… уже недолго!.. Это произойдет нынешней ночью…
– Почему?
– Потому что у них нет больше мест в лагерях для беженцев… и нет больше еды… и потому что за границей об этом знают…
– За границей – это где?…
– В Америке!
– Что у них нет больше места в лагерях? С ума сойти… а Цорнхоф? А Росток?…
– Да, но там уже русские!
– Это правда, там уже русские… о них все говорят, но их никто не видел…
Ретиф чрезвычайно осведомлен.
– Они должны быть остановлены… здесь!.. Здесь – именно в Ганновере… генерал Свобода долго служил у русских, он их знает…
– Тогда что?
– Это совершится… именно этой ночью… очень быстро…
– Правда?
– Не русские! Мы!.. Мне сказал один тип!
Я еще не совсем понимаю… он дает мне указания… я должен только смотреть… молчать… Лили тоже… а потом мы должны спасаться… бежать! Вместе с ним! Следовать за ним! За ним и за его людьми, его ударной «командой»… они знают… я не все понимаю… наконец, как будто… я знаю, что Ретиф не станет говорить зря.
– Как можно скорее, доктор! Как можно скорей!.. К счастью, он принимает наркотики!..
Ах, еще и наркотики!.. Набило оскомину!.. Но в данном случае это удача!
– Он никогда не спит больше часа…
– Ретиф, я разбираюсь немного в механике сна, одного часа ему мало, чтобы восстановиться…
– Он досыпает днем!..
Днем?… Днем?… Мы будем уже далеко!.. Пока же мы храним молчание!.. Еще один поезд прибыл!.. Снова три вагона… высыпал народ… все три вагона забиты до отказа… вокзал переполнен… Что они только будут жрать?… Откуда они прибывают?… Как и все другие, из контор и заводов… нет больше сырья, нет больше работы… но где же наш генерал?… Где Свобода? На аванпостах?… Чтобы сказать им?…
– Чтобы сказать им: это начинается!
– И тогда?
Я очень устал… Лили тоже… Ретиф догадывается…
– Доктор, я вас прошу! Вы будете свидетелем… вы расскажете обо всем!.. Тот, кто спасет вас, – Ретиф!.. Вы увидите!..
– Конечно, Ретиф!.. Но от чего?…
– Он вернется… скажет мне: Ретиф, оставайтесь там… при телефоне!.. Если меня позовут, разбудите меня!.. Тогда, Доктор, внимание!.. Вы увидите!.. Я не стану ждать!.. Все продлится одну секунду!
Я его слушаю… Я нахожу все это довольно странным… черт подери!.. И вся эта суматоха!.. Месяцы здесь… месяцы там… и везде нас развлекают… о, шаги! Я слышу шаги… множество шагов… и голоса… должно быть, это он!.. Так к есть!.. Дверь… фуражка-тиара с золотом и серебром…
– Мое почтение, мадам!.. Доктор, вы можете спать, вы должны выспаться!.. Вы, Ретиф, ждите меня! Там, у телефона… я прилягу! На минуту… если меня вызовут, будите, не стесняйтесь! Я должен вернуться на аванпосты через час… я проснусь… мы будем спать по очереди, не так ли?… Вы отправитесь через два часа… возьмите мои часы…