— А я в юности мечтал о профессии учителя, — сказал Урицкий. — Никаких тебе спецзаданий и спецкомандировок. Детвора, уроки…
Зорге ответил:
— Если будет необходимо…
Снова наступила пауза. Урицкий нарушил молчание:
— Хорошо. Кто может заменить вас в Токио и возглавить операцию "Рамзай"?
Рихард задумался. Потом твердо сказал:
— Никто. Потому что всего важнее — мои связи в германском посольстве, особенно с военным атташе Ойгеном Оттом, которому я помогал делать карьеру. — И, снова подумав, повторил: — Никто. — Невесело усмехнулся и процитировал: — "Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!.." Когда, товарищ комкор?..
— Мы не имеем права терять ни дня, Рихард. Вы сами это знаете лучше всех.
Да, Зорге знал это и в глубине души предчувствовал, чем кончится разговор, когда еще только шел в управление.
До того молчавший Василий встал и пошел к двери:
— Сейчас я представлю тебе нового радиста — золотые руки. Впрочем, ты отлично знаешь его по Шанхаю.
Он открыл дверь и кого-то позвал. В комнату вошел Клаузен.
— Макс! Как я рад тебя видеть!
Рихард окинул взглядом своего друга. Макс загорел, возмужал, еще шире раздался в плечах.
— Вот это сюрприз! — пожимая ему руку, сказал Зорге. — С таким радистом я готов ехать хоть на край света.
— Ну вот и отлично, — улыбнулся Урицкий, — старый друг лучше новых двух. А Клаузенов всегда двое. Он и Анна.
Из управления Рихард и Макс вышли вместе. Макс рассказывал:
— Если бы не телеграмма Ворошилова — не приехал бы: не хотели отпускать.
— Откуда и почему?
Макс рассказал: после возвращения из Китая они поселились в Красном Куте, городке под Саратовом, обзавелись хозяйством. Макса пригласили работать в МТС, Анна пошла на ферму. Он ремонтировал тракторы, а в свободное время мастерил приемники, радиофицировал все дома колхозников, наладил радиосвязь конторы МТС со всеми бригадами. Его даже вызвали в Саратов, предложили подготовить проект радиофикации всей области. Не успел: пришла телеграмма от наркома обороны: "Срочно выезжайте в Москву".
За окном, выходившим в переулок, уже начиналось утро. Шаги первых прохожих — и изломанные тени, проползающие по стене. Мерное шарканье метлы дворника. За домами проклаксонил первый троллейбус.
— Ты не спишь?
— Не сплю…
На столе и на стульях стояли раскрытые чемоданы.
— Пойми, я не мог иначе…
— Не надо…
— У меня там такая работа… Никто иной…
— Догадываюсь.
— И нельзя терять время.
— Не надо объяснять.
Потом, молчаливо укладывая маленький чемодан, сдерживая слезы, Катя сказала:
— Но почему — только ты?
— Не я один, — тихо ответил Рихард.
— А там, на твоей работе, есть женщины? — спросила она.
Он удивился:
— Есть.
— Ты не понял. Я тоже хочу с тобой.
— Это невозможно.
— Почему?
— По очень, очень многим причинам… И еще потому, что там мне нужна железная выдержка. Я должен подчинять все одной цели: выполнению дела.
Катя поняла: какие бы ни были те "многие причины", но одна из самых главных — беспокойство за нее и забота о ней могли бы ослабить его выдержку. Их любовь в тех неизвестных для нее, но — она догадывалась очень тяжелых и опасных условиях помешает Рихарду выполнить какое-то дело. Дело, которое даже важнее, чем их любовь…
— Хорошо, Ика… Ты прав. — Она помолчала. — Ты прав, потому что тебе пришлось бы заботиться не только обо мне. О двоих…
Он сначала не понял, потом схватил ее за плечи, притянул к себе:
— Повтори!..
Она улыбнулась:
— Кажется, так.
— Ты не можешь себе представить!
Она почувствовала торжествующую радость в его голосе. Она никогда не видела его таким счастливым. Рихард подхватил ее на руки, начал кружить по комнате.
— Мне, наверное, нельзя.
Он опустил ее на диван:
— Извини! Это от счастья!
— Я хочу, чтобы у нас была девочка. Мы назовем ее как тебя.
— А если сын — Рихардом.
— Я хочу дочку.
Вдруг у дома засигналила "эмка". Его призывало дело.
— Пора…
— Я буду тебя ждать, Ика. Будь спокоен!..
Рихард прибыл в Берлин. По проездным документам он-де транзитом следовал из Японии через Россию в Германию.
Ему стало известно, что в ближайшие дни состоится пробный перелет "юнкерса" новой модели по маршруту Берлин-Токио. Открыть трассу приглашаются только самые знаменитые журналисты. Если он не возражает, его тоже могут включить в список участников перелета. Рихард не возражал. И не только потому, что торопился скорей приступить к выполнению задания: уже одно то, что он оказался в числе избранных в столь разрекламированном перелете, должно было произвести большое впечатление в немецкой колонии в Токио, а следовательно, распахнуть перед ним те двери, которые еще были закрыты…
Ко всему, не мешало и ознакомиться с конструкцией нового самолета германского люфтваффе.
На этот раз путь в Токио занял у него чуть более суток.
Неизвестный Рихард Зорге
…Сделаем небольшое отступление: снимем завесу с личной жизни Зорге, о которой публично не говорили и не писали никогда прежде.
Эротика в разведке — далеко не последнее дело. Интимные связи всегда дают суперважную информацию, и игнорировать их боец невидимого фронта, рыцарь плаща и кинжала никак не может.
О "моральном облике" разведчика-нелегала дискуссий не ведется. Пока разведчик при деле — о нем ничего не известно. По крайней мере вне очень узкого круга посвященных. Так и должно быть. Секреты службы.
Должен ли разведчик быть однолюбом? Все зависит от обстоятельств. Если это не ведет к провалу или измене, интимные связи разведчика — в порядке вещей. Более того, нередко они способствуют основной работе, создают дополнительные источники информации, порой не менее ценной, чем та, что разведчик получает от своей официальной агентуры.
Мы многое знаем о гении советской военной разведки Рихарде Зорге. Перед нами образ несгибаемого революционера, коммуниста, аналитика, ученого, журналиста, а главное — величайшего разведчика. Но есть и другой, неизвестный Зорге.
Забегая вперед, скажем: Зорге предали. Сам он не предал никого. Столь же безукоризненно повели себя многие соратники и друзья, все выжившие члены разведывательной группы "Рамзай" и три его жены: две, с которыми он был зарегистрирован официально: немка Кристина, русская Екатерина Александровна Максимова, и его гражданская жена японка Исии Ханако, пронесшая память о нем до 2000 года и увековечившая ее.
Говорят, женское сердце — вещун. Но примечательно, что ни одна из трех жен Рихарда никогда не находила повода упрекнуть его в супружеской неверности. Этого не случалось, возможно, потому, что, как считал сам Зорге, он в отношениях с прекрасным полом всегда оставался джентльменом. Но работа разведчика не раз ставила его перед необходимостью сойтись с "носительницей" информации. Если того требовало дело, Зорге охотно пускал в ход свое обаяние и привлекательность красивого мужчины.
У друзей Рихарда были разные мнения о нем, но большинство сходилось на том, что с юных лет он был "сердцеедом", легко менявшим "маску безразличия на горящий взгляд влюбленного", чем покорял дамские сердца. Смешение двух кровей: материнской — русской и отцовской — немецкой дало отменный результат: выразительное лицо, красивая фигура, врожденное благородство. Он знал, что может нравиться женщинам, и старался использовать это с максимальной пользой в целях разведки.
Вы уже знаете, что в кёнигсбергском госпитале, где Зорге находился на излечении в 1916 году после третьего ранения на Восточном фронте в Галиции, унтер-офицер Рихард, награжденный за проявленную храбрость и воинскую доблесть Железным крестом 2-й степени, увлекается медсестрой Хельмой. Впрочем, увлечение, скорее, было взаимным. Как вспоминал потом Рихард, во многих житейских вопросах Хельма была куда более опытной, чем он, безусый вояка из студенческого батальона в полку полевой артиллерии. Она не только старалась поднять моральный дух покалеченного солдата, помогала ему в любое время суток "ходить на костылях", но и по его просьбе снабжала социал-демократической литературой. Так, сочетая приятное с полезным, Зорге прямо в госпитале набирался политических знаний, которые ему так пригодятся в будущем. Он умел сочетать главное и второстепенное. Хотя повторяем: любовь для Зорге никогда не была "на дальнем плане".
Кристина Герлах из Золингена
"К нему тянулись и женщины, и мужчины. У него был глубокий, пронизывающий взгляд, привлекающий к себе и от которого нигде, казалось, нельзя скрыться. Если женщина попадала в обозримое им поле, она была уже в его плену. В плену легком, туманном, обаятельном…".
Так вспоминала о Зорге Кристина (Кристиана) Герлах — его первая жена, бывшая до 1921 года супругой немецкого философа — профессора Курта Герлаха, одного из первых наставников молодого ученого — Рихарда Зорге. Они поженились в 1921 году в Золингене. Позже (в 1924 году) Зорге увез жену в Москву, устроил работать в библиотеку Института марксизма-ленинизма, перезнакомил полногрудую Кристину со своими друзьями по Коминтерну, а сам получил добрые контакты с "батальоном прекрасных библиотекарей и дам", хорошо знакомых с теориями великого Маркса. Как острил Зорге, в Коминтерне шла "любовь по-марксистски".
Кристине в Москве быстро надоело, она вернулась в Германию, в 1932 году в Берлине получила официальный развод и позже уехала в США, где жила в новой семье в штате Массачусетс.
Их последняя встреча в Москве была на вокзале, куда Рихард приехал проводить ее. Оба делали вид, что расстаются ненадолго.
"Когда поезд подошел к перрону, слезы хлынули у меня из глаз, вспоминала Кристина. — Я знала, что это был конец совместной жизни, знал это и он".
О своей настоящей работе он ни разу даже не намекнул Кристине. Промолчал он и при последней короткой встрече в Берлине в 1932 году, когда они официально оформили расторжение брака, пообещав друг другу навсегда сохранить дружеские взаимоотношения. Так и было… Позже, 4 июля 1965 года, Кристина Зорге в опровержение статьи за ее подписью "Мой муж — шпион доктор Зорге" в западногерманском журнале "Квик" писала: