ые, необозримые возможности развития, которые могут оказать определенное влияние на действия Японии.
2) Затянувшаяся война в Китае вызывает напряжение всех сил Японии. Об одновременном развязывании войны против СССР без поддержки со стороны Германии не может быть и речи. Японские вооруженные силы — армия, флот, авиация — требуют основательной реорганизации и перевооружения. По данным германского ВАТа, завершение этой реорганизации потребует еще 1,5–2 года, то есть Япония будет готова к "большой войне" не ранее чем в 1941 году.
3) Вступая в союз с Германией и Италией, японцы не будут себя связывать так безоговорочно, как Германия и Италия. Однако в своей политике на Дальнем Востоке они будут держать равнение на Германию и Италию. Если Германия и Италия развяжут войну, то Япония предпримет на Дальнем Востоке определенные враждебные акты против Англии и Франции и, в частности, не пройдет в своих действиях мимо Сингапура".
Свои выводы Рамзай подкрепил докладом о состоянии экономики Японии. И главное: "Япония, несмотря на агрессию в районе Халхин-Гола, не готова к развязыванию большой войны против Страны Советов". Для того чтобы прийти к этому выводу и передать его, требовались высочайшая ответственность, смелость, ум. Но именно таким разведчиком был Рихард Зорге.
* * *
Генерал Отт был в ярости. Он носился по кабинету, сыпал проклятиями:
— Щенки! Сопляки! Дармоеды, черт их побери! И это на них работает наша промышленность, им прислали мы лучших наших специалистов! Это им за "спасибо" поставляем мы самолеты, оружие, снаряды! Безмозглые идиоты!..
Он судорожно заглотнул воздух, опустился в кресло, начал массировать сердце. Зорге подал ему стакан воды.
— Доведут они меня до инфаркта… Скажи, Рихард, ты мог предвидеть такой крах?
Действительно, последнее, решающее наступление японцев в районе Халхин-Гола — их "третья волна" — окончилось полной катастрофой. В начале августа главное командование сосредоточило на исходных рубежах 75-тысячную армию, более 500 орудий, около 200 танков, 350 самолетов. Казалось, на этот раз победа гарантирована — тем более что, по сведениям разведки, императорской армии должны были противостоять лишь незначительные силы советских и монгольских пехотных и кавалерийских частей, пограничники.
И вдруг, буквально за несколько часов до сигнала к общему наступлению, на рассвете 20 августа на передний край обороны японцев, на тылы и артиллерийские позиции советские бомбардировщики обрушили с неба лавину фугасов. Потом ударили тяжелые орудия. И началась общая атака советско-монгольских войск по всему фронту: хлынули пехота, конница, танки, в тыл противника высадились авиадесантные части… Через три дня японская армия оказалась полностью окруженной. А затем советская пехота при поддержке авиации и танков стала расчленять ее на отдельные группы, словно бы разрезая блин на куски, и уничтожать ее по частям.
В последней конфиденциальной сводке, полученной Оттом (эта сводка и вывела генерала из себя), сообщалось, что 31 августа японские войска "оказались вынужденными" полностью очистить территорию Монгольской Народной Республики. Большая часть 6-й армии генерала Риппо уничтожена. Потери только убитыми составили 25 тысяч человек, противник захватил 175 орудий, тысячи винтовок, десятки тысяч снарядов, миллионы патронов. Только в августовских боях императорские военно-воздушные силы потеряли свыше 200 боевых самолетов. Разгромлены отборные части, многие попали в плен. Министерство иностранных дел уведомляло Германию, что оно вынуждено будет просить Москву о мирном урегулировании конфликта.
Задним числом, уже через свою агентуру, германский посол узнал, что советскому командованию удалось ввести в заблуждение японские войска благодаря широкому применению дезинформации. Советские и монгольские штабы передавали ложные сводки о строительстве оборонительных сооружений и посылали ложные запросы на инженерное имущество; мощная звуковещательная станция имитировала забивку свай, создавала впечатление, что по всему фронту ведутся долговременные оборонительные работы. А войска передвигались только ночью. Чтобы противник не услышал шума танковых моторов, когда машины сосредоточивались на исходных позициях перед наступлением, в небе рокотали бомбардировщики, а на земле то и дело вспыхивала бессистемная стрельба. Японские части были застигнуты врасплох. Однако ни их командованию, ни генералу Отту так и не стало известно, кто же раскрыл карты императорского штаба перед Москвой.
— Ты можешь это объяснить, Рихард?! — снова взревел Отт. — Русским удалось одурачить всех нас. Когда они успели подтянуть к Халхин-Голу столько войск? О, черт побери!
— Стоит ли так переживать из-за этих самураев? — пожал плечами Рихард. А сам подумал: "Наверняка Москва заключит перемирие с японцами, показывая этим нашу волю к миру".
— "Стоит ли переживать"! — иронизировал посол. — Э, ничего ты не понимаешь, хоть и слывешь великим специалистом по Японии! Дело гораздо опаснее, чем ты думаешь. Мне наплевать на дохлых самураев и даже на наши сбитые самолеты. Я опасаюсь другого: как бы разгром на Халхин-Голе не заставил их отказаться в будущем от большой войны против Советов.
— За одного битого двух небитых дают, — усмехнулся Рихард. И подумал: "Генерал абсолютно прав. Теперь, прежде чем вновь сунуться, они еще сто раз подумают. Им-то лучше быть небитыми. И Япония дважды в одну реку не пойдет…".
Генерал отхлебнул воды, поморщился:
— Не очень-то понятно мне, что происходит в Берлине. Этот пакт…
Зорге понял, на что намекает Отт, хотя и не решается высказать свое мнение вслух. Неделю назад, 23 августа, в Москве подписан пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом. Этот пакт предусматривал, что оба государства будут воздерживаться от всякого насилия, агрессивных действий и нападения друг на друга как отдельно, так и совместно с другими державами, будут разрешать все спорные вопросы только мирным путем. Пакт заключен сроком на 10 лет.
Двусмысленность положения германского посла в Токио заключалась в том, что фюрер подписал пакт, даже не уведомив предварительно своего дальневосточного "брата". Возмущению в правительственных кругах Токио не было предела. Министр иностранных дел Японии Арита пригласил к себе Отта и сухо заявил ему:
— Правительство Японии рассматривает заключенный правительством Германии пакт о ненападении с СССР как прекращение переговоров о пакте трех держав оси. Правительство Японии выражает правительству Германии протест.
25 августа Зорге передал в Центр текст телеграммы, отправленной Оттом в Берлин:
"Японская пресса и общественное мнение были потрясены текстом пакта о ненападении". От себя Рихард добавлял, что кабинет премьер-министра Хиранумы расценивает этот шаг Германии как нарушение ее обязательств по "антикоминтерновскому пакту".
…Теперь генерал Отт, понизив голос, как будто опасался, что его подслушают в его собственном кабинете, с огорчением сказал Рихарду:
— Не могу понять, чем вызван такой шаг. Конечно, Красной России такой договор выгоден. Но в каком виде выглядим теперь мы перед приверженцами национал-социализма? Пакт с коммунистами! Как объяснить его в свете наших тотальных целей?
Отт многозначительно посмотрел на журналиста и перевернул несколько плотных, с золотым обрезом страниц "Майн кампф".
— "Новая германская империя должна будет в таком случае снова выступить в поход по дороге, давно уже проложенной тевтонскими рыцарями, чтобы германским мечом добыть нации насущный хлеб, а германскому народу землю, — цитировал он. — Это громадное государство на Востоке созрело для гибели… Мы избраны судьбой стать свидетелями катастрофы, которая явится самым веским подтверждением правильности расовой теории".
Генерал бережно закрыл том.
— Неужели фюрер… — И сам же отогнал эту крамольную мысль: — Нет, когда придет время — фюрера не остановит этот клочок бумаги, подписанный в Москве.
Да, ход событий всех лет с момента прихода Гитлера к власти, и особенно событий последнего года, убеждал Рихарда, что фюрер меньше всего считался со своими договорными обязательствами.
В прошлом году, расправившись с Австрией, он сразу же начал готовить захват Чехословакии, предъявив оскорбительное для Праги требование: отдать рейху Судеты. В своей речи Гитлер клятвенно заверил союзников Чехословакии — Англию и Францию, что его интересует только вопрос о немецком меньшинстве, которое якобы угнетается в этой стране. Пусть отдадут Судеты — и больше ничего ему не надо. "Это — последнее территориальное требование, которое я выдвигаю в Европе", — лицемерно заверил он. Париж и Лондон уговорили чехословацкое правительство пойти на уступки. В конце сентября 1938 года в Мюнхене была оформлена позорная сделка с Гитлером. В этой сделке приняли участие Англия, Франция и Италия. Правительство США, хотя формально и не участвовало в Мюнхенской конференции, полностью одобрило ее решение. Чехословакия пала.
И сразу же на очередь встал "польский вопрос". И тоже по испытанному приему: для начала требование о "свободном городе Данциге".
Как стало известно Рихарду от посла Отта, фон Риббентроп заявил в Берлине, что Данциг должен быть частью германской империи, что Польша должна разрешить создание экстерриториальных автомобильной и железных дорог через свою территорию для прямой связи рейха и Восточной Пруссии. Польша, конечно же, была против. Ее поддерживали Англия и Франция. Но Гитлер и не думал отказываться от своих притязаний. Лондон и Париж пошли на попятную Данциг был отдан Германии…
Генерал Отт прошелся по мягкому ковру из угла в угол кабинета.
— Хотя за Халхин-Гол нам не ждать крестов, но утешение есть: добрые вести из фатерлянда. Помнишь, я говорил тебе, что фюрер не удовольствуется одним Данцигом и начнет войну с Польшей? — Генерал приосанился. — Наш великий вождь выполняет свои обязательства перед Германией. Вот! — Он протянул Рихарду бланк телеграммы с грифом "Особо секретно. Господину послу. Только для личного ознакомления".