"С октября 1941 года в прокуратуре Токийского районного гражданского суда под руководством полицейского управления ведется тщательное расследование деятельности международной секретной разведывательной группы. В настоящее время завершена первая стадия следствия, в результате которого стала ясной почти полная картина деятельности. Это позволило нам послать Вашему Величеству письмо о предварительном судебном следствии по отношению к главным действующим лицам. Имеем высочайшую честь докладывать Вашему Величеству об итогах дела. Так называемая международная секретная разведывательная группа состоит как из иностранных, так и японских коммунистов (слово "коммунист" было равносильно слову "враг"). Они… в течение многих лет получали в свои руки большое количество очень важных секретных материалов нашего правительства…".
Спустя шесть дней, 17 мая, сообщение о раскрытии разведывательной организации появилось во всех японских газетах. Впервые были названы имена ее участников: "Специальный корреспондент газеты "Франкфуртер цайтунг" в Японии Рихард Зорге, 47 лет; помощник заведующего токийским отделением французского агентства новостей Гавас Бранко де Вукелич, 38 лет; художник Ётоку Мияги, 40 лет; неофициальный советник токийского отделения правления Мантэцу Ходзуми Одзаки, 42 года; владелец светокопировальной мастерской в Токио Макс Клаузен, 44 года. Указанные лица обвиняются в нарушении законов "О поддержании общественного порядка", "Об обеспечении государственной обороны", "О сохранении военной тайны"…". В сообщении указывалось, что эти разведчики "прилагали большие усилия и детально исследовали всю обстановку в Японии. Они обладали обширными познаниями, позволявшими им оценивать состояние важнейших внутренних и внешних проблем империи".
Это короткое официальное сообщение потрясло всю Японию. И не только Японию.
В мае 1942-го ни Рихард, ни его товарищи почти ничего не знали друг о друге. Только дважды совершенно случайно удалось встретиться Клаузену и Одзаки. В первый раз это произошло, когда тюремный надзиратель вызвал Макса подписать бумаги для получения продуктов. Откинув сетку амигасы, Клаузен склонился над столом и вдруг услышал, как кто-то рядом тихо произнес по-английски:
— Будь готов, им известно все.
Макс повернул голову и узнал Ходзуми. Дружески улыбнулся ему и ответил:
— Пускай позабавятся.
Одзаки вывели. Случилось это в самом начале следствия. В другой раз они встретились спустя много месяцев.
Ходзуми была предоставлена возможность написать родным. Он старался, чтобы каждая строка, выведенная его рукой, дышала бодростью и нежностью.
Он старался заполнить безрадостную жизнь в тюремных стенах чтением. Писал жене: "Что касается книг, то сначала я буду читать те, что на японском языке, а потом перейду к чтению западных… Я уже составил план чтения".
И Рихард в ужасающих условиях тюрьмы так же не отказывал себе в одной самой постоянной и страстной привязанности — в книгах. Он перечитал все, что могло представить для него, историка-исследователя, интерес в тюремной библиотеке. Из мизерных средств, которыми он располагал, Рихард просил своего адвоката Асануму покупать книги, которые непременно хотел прочесть и которые могло разрешить тюремное начальство.
Исии Ханако разыскала этого адвоката — и Асанума рассказывал ей, как радуется Зорге, когда получает желанную книгу, как поглаживает рукой по ее переплету, горячо благодарит. Адвокат передавал Исии приветы и говорил, что его подопечный при любой возможности расспрашивает и о ней, и о семьях своих товарищей и соратников: он испытывает к ним чувство глубокой любви.
В полицейском деле, лишенном эмоций, была собрана о Зорге даже самая личная, конфиденциальная, интимная информация.
Интимная информация
Самую ценную информацию Зорге получал в германском посольстве в Токио, в кабинетах военного атташе, затем посла Ойгена Отта, представителей гестапо, МИД Германии и других служб. Но главным был Ойген Отт, его секретарша и его жена Хельма-Тереза. Это ей в тюрьме Сугамо при личной встрече с послом Ойгеном Оттом Рихард просил передать последний привет.
Военная карьера Ойгена Отта началась на придворных балах вюртембергского короля, где он ловко кружил в вальсе светских дам, легких на ноги и на головы, как о них говорили гвардейские офицеры двадцатых годов. В начале 30-х Отт женился на Хельме — дочери адвоката и государственного деятеля Роберта Бодевига из городка Ланштейна. В прошлом она увлеклась левыми (во всех смыслах) идеями, говорила о политике, пила сладкие вина, пела застольные песни и однажды ночью во Франкфурте оказалась в компании молодого красивого доктора. Им был Рихард Зорге. Вскоре Хельма и Рихард забыли друг о друге, но жизнь решила по-своему и свела их в Токио. В новом положении, новом качестве, но со старыми привычками и желаниями. И чем больше генерал и посол Ойген Отт восторгался военно-политической проницательностью Зорге, тем больше, со своей стороны, оценивала способности молчаливого Рихарда Хельма Отт. Супруг делал вид, что ничего не замечал.
Хельма же с гордостью иронизировала: "Что вообще может мужчина, попавший в орбиту Гитлера? Все — и ничего. Фюрер в новой берлинской рейхсканцелярии дал 29 марта 1941 года личную аудиенцию и персонально инструктировал своего посла в Японии — Ойгена Отта. С тех пор генерал знает только политику".
Хельма гордилась влиянием своего мужа, но и неистово ревновала "своего подопечного" Рихарда. В ее немилость однажды попала некая Зелла Габелин, которая сначала провинилась лишь тем, что оценила способности доктора Зорге. Где-то она так отозвалась о Рихарде: "Он умеет очень увлекательно рассказывать. Внимателен по отношению к окружающим его людям, владеет большим искусством слушать и делать точные замечания. Предупредителен".
В этом ревнивая Хельма узрела "криминал" и быстро освободилась от "соперницы".
В другой раз Хельма приревновала Рихарда к журналистке Лили Абетт, которая в ее присутствии позволила себе бросить фразу: "Он (Рихард) был очень приятен и даже мил… Если чего-либо он очень хотел, то добивался… А вообще он не любил глупцов и людей, казавшихся ему неинтересными…".
Зорге действительно быстро наскучивало общество чванливых высокопоставленных дам. Его тянула, как он говорил, реальная жизнь! Некто Фридрих Зибург познакомил Рихарда с жизнью токийского дна. И об этом полиция, конечно, знала.
Особенно привлекал Зорге район Таманои — квартал самых бедных и дешевых проституток. Наружное наблюдение, не спускавшее и здесь глаз с Зорге, затем стало смотреть благосклонно на "нормальные развлечения" холостого германского журналиста. Тут его шпики "понимали", ибо проституция в Японии была широко развита, представляя собой одну из важнейших и необходимейших сфер жизненных интересов для японских мужчин. Сексуальные ограничения считались здесь чуть ли не пороком. Зорге разделял эти точки зрения и для изучения японского "колорита" бывал в домах дорогих танцовщиц, встречался с грошовыми девицами, которых в голодные годы родители продавали из деревень в города, в их "особые кварталы" с сексуальными развлечениями. Зорге испытывал сострадание к этим недавним крестьянкам двенадцати-шестнадцатилетним, совсем девочкам, ожидавшим в деревянных хижинах любых клиентов.
Рихард и здесь умел находить информаторов. Обо всем этом задним числом стало известно послу Отту и его супруге Хельме. Оба негодовали по-своему. Тяжелее приходилось послу, который получал удар за ударом по службе и дома.
23 ноября 1942 года Ойген Отт был сражен окончательно. Он получил секретную телеграмму № 1462 от рейхсминистра Иоахима фон Риббентропа, освобождавшего его от должности; руководство посольством передавалось 50-летнему Штамеру, а Отту и Хельме не рекомендовали даже возвращаться в Германию. Гитлер и его окружение больше не доверяли ни Отту, ни Хельме, во всеуслышание названной шлюхой. 5 марта 1943 года Адольф Гитлер, однако заявил на совещании по "делу Зорге": "Тому, что говорят японцы, нельзя придавать никакого значения. Я не верю ни одному их слову!"
Ему поддакивал генерал-полковник Йодль, начштаба вермахта: "Им нельзя верить. Но Зорге-то каков?"
Знал ли Ойген Отт об истинных отношениях своей жены с Рихардом Зорге? Да, знал. Более того, он им не препятствовал. Хельма и до их свадьбы была дамой с широким замахом. С 1939 года Отт спал в отдельной от Хельмы комнате, и односпальная кровать его больше не смущала…
Знал Ойген и о связях Зорге с его личной секретаршей, которая могла предоставить Рихарду ключи от любого кабинета и большинства сейфов.
Порой секретарша под воздействием порывов любви теряла чувство самообладания и меры, звонила Рихарду по телефону, умоляла о встрече, рыдала. Все эти "порывы" перехватывало гестапо и расценивало как баловство, любовную интрижку Рихарда. Секретаршу Отт не откомандировал и после ареста Зорге в октябре 41-го. Почему? Видимо, и у самого рыльце было в пушку, но главное — боялся ее откровений в гестапо при допросах с "пристрастием".
Где жил Зорге в Токио? Теперь улица, спускающаяся у холма Роппонги, называется Отафкукдзака. Тогда, в 30-40-х, улица была тихой, зеленой и называлась Нагадзака, в квартале Адзабу, район Минато.
Двухэтажное деревянное строение под номером 30. На первом этаже располагались миниатюрные гостиная, столовая, кухня, ванная, туалет. На втором — кабинет с телефоном, спальня. Теперь этого дома нет. На его месте частный доходный дом.
Распорядок дня Зорге мало отличался от распорядка других зарубежных журналистов и тогда, и сейчас. По вечерам, если не присутствовал на приемах и встречах, Рихард бывал в баре отеля "Империал" или в пивном ресторане "Рейнгольд" Хельмута Кетеля, где работала его подруга Исии Ханако. В свой дом, кроме Исии, до мая 1941 года Зорге никого не водил…
Исии вспоминала: "В июле 1941 года меня вызвали в полицию, пытались склонить к сотрудничеству, следить за Рихардом". Исии отказалась наотрез. На все уловки и предложения полицейских у Исии был один ответ: "Я его люблю. Можете меня пытать, судить, как угодно, но я преклоняюсь перед Рихардом. Он — человек всей моей жизни"…