Ш о к н е х т. Ну вот я и откопал в Риме настоящего крестьянина.
П р и с. А что такое крестьянин? Человек, сохраняющий постоянный образ жизни.
Ш о к н е х т. Человек, сохраняющий хозяйство в Брухвице.
П р и с. В месте, где он на свет родился.
Ш о к н е х т. И где корова молочко дает, так? Чудак-человек, это ведь хорошо. Мне кажется, тебе это необходимо. Я и сам частенько бегаю в цех. И вовсе не потому, что есть срочное дело, а чтобы лишний раз взглянуть на станок токарный, на стружку замысловатую, запах масла вдохнуть, шум заводской послушать.
П р и с. Разве в этом суть рабочего?
Ш о к н е х т. Да, Пауль. В этом тоже.
П р и с. Ты уже в таком возрасте, когда другие начинают вспоминать о своем трудном прошлом. (Бросает взгляд на часы, снимает телефонную трубку и набирает номер.) Это ты, Кафка?.. Опять под мухой… Ну и ну. Пора бы за ум взяться. Шесть недель — все же срок. Слушай внимательно: или ровно в два ты явишься на работу, или ноги твоей здесь больше не будет. Почисть зубы, побрейся и пропусти бутылку пива — все как рукой снимет. Помни, времени у тебя в обрез. Все. (Кладет трубку. В просверленные дырки вставляет шипы.)
Ш о к н е х т. У вас и свой Кафка есть.
П р и с. Мой заместитель. Запил шесть недель назад.
Ш о к н е х т. Но производство не страдает.
П р и с. Вкалываю за двоих.
Ш о к н е х т. Ты расспроси пария. Узнай, какая муха его укусила.
П р и с. Знаю, куда гнешь. Мол, нет у меня подхода к людям. Но не припомню, чтобы Ремерша когда-либо уделила ему более десяти минут.
Ш о к н е х т. А ты и одной не уделил.
П р и с. Мне платят не за душеспасительные беседы. Это твое дело. Но учти, молодняк теперь очень избалован. Сами избаловали, Карл. Их надо в струне держать, а не задабривать. Нам мамочки десятки с утра не совали.
Ш о к н е х т. Теперь ты о суровом времени размечтался.
П р и с. Если ищешь фантазеров, мечтателей, то ступай к Бадингу или к Эрле. А то и к Вайбецалю. Они теперь крестьянами стали.
Ш о к н е х т. Именно к мечтателям? Разве в этом суть крестьянина?
П р и с. Они всюду побывали. Бросили деревню. И куда вернулись? Кем снова стали? Землеробами, крестьянами.
Ш о к н е х т. Как понять «снова стали»?
П р и с. Они и раньше деревенскими были. Бедняками. Ремесленниками с маленьким хозяйством. Середняками. Ведь и городские тоже не все в армию да в чиновники идут. Род Бадингов, например, жил на побережье. Вечно терпел нужду — детей-то много. Кто не мог завести себе домик и хоть небольшой участок, шел рыбачить в заливе, а то и в открытом море. Парни, разумеется. А девчата ждали, пока их кто-нибудь заберет. Хоть сам черт. Он-то многих в город и спровадил. А у Эрле дед работал деревенским кузнецом, отец — шорником. Как лошадей из хозяйства вытеснили, махнул сынок на все рукой и подался в армию. Вот я и спрашиваю: ушли они из деревни? Нет, они в нее вернулись. Все без исключения. Как их не назвать крестьянами? (Достает из портфеля подкову и привинчивает ее на шипы.)
Ш о к н е х т. Ну, а сам ты?
П р и с (закрепляя подкову). Я — крестьянин из Брухвица.
Ш о к н е х т. А это зачем?
П р и с. Подкова-то?
Звонит телефон.
(Снимает трубку.) Что? Пей вторую! Заешь луком и копченой колбасой… И не забудь: не придешь ровно в два — можешь искать себе другую работу… Что? Не слышу, наш телефон вечно трещит… (Бросает трубку.) Неандерталец! (Закрепив подкову, убирает инструмент.) Под Киевом есть гидроцентраль. На Днепре. Я сам там был, когда ее только построили. Стало быть, сведения из первых рук. Так у них над пультом управления — посреди новейшей аппаратуры — висит будильник. Страшилище с огромным железным звонком. И мне сказали, что это единственные служебные часы во всем корпусе. Их надо заводить два раза в сутки.
Ш о к н е х т. Я все-таки надеюсь, что киевские инженеры, как и все, носят ручные часы. И надеюсь также, что ты не доверишь пьянице свою технику. Твой Кафка, видно, еще не протрезвел.
П р и с (смущенно). Но в час смена, а на полвторого я назначил совещание…
Ш о к н е х т. Иди, иди. Я вместо тебя подежурю.
П р и с (растроганно). Спасибо, а то меня заботы одолели… Зачем ты делишь нас на категории? Вот уже столько лет прошло, а ты все подчеркиваешь разницу между нами и вами. (Хочет уйти, но еще раз останавливается.) Собственно говоря, если не считать помещиков да больших богатеев, то мы отличались от вас тем, что умирали на лоне природы, на свежем воздухе. Но свежим воздухом сыт не будешь, а если околеешь с голоду на лоне природы, то вонь от тебя пойдет изрядная. Да только вы и мы долго не хотели в том признаться.
Ш о к н е х т. Вы упирались чуть дольше.
П р и с. Разве сейчас это очень важно?
Ш о к н е х т (шутливо). Важно.
П р и с. Для истории. Раньше говорили: не будь злопамятным. (Уходит.)
Пауза, потом звенит дверной колокольчик. Входят В а й б е ц а л ь и З и г е л ь к о в. Оба в белых халатах.
В а й б е ц а л ь. Здесь, господин профессор, находится распределительный пункт кормохранилища.
З и г е л ь к о в. А уж это, наверное, мой бравый пациент, товарищ Шокнехт.
В а й б е ц а л ь. Отнеситесь к нему снисходительно. В принципе он проявил полную готовность соблюдать ваши предписания. Видите, сегодня он вышел снова с палкой. Не робейте, товарищ Шокнехт. (Уходит.)
З и г е л ь к о в. Где туман? Где кудахтанье кур и мычание коров? Вы нарушаете указания лечащего врача. Можете считать себя благородным героем, но для меня вы такой же вредитель, как больной гриппом, вскапывающий свой сад. Почему вы меня не слушаетесь?
Ш о к н е х т. Я делаю все, что могу.
З и г е л ь к о в. Значит, вы ничего не можете. Я, видите ли, отправляюсь в дальний путь, любуюсь природой, радуюсь лету, а куда меня приводят? В душное помещение. А духота вам противопоказана. О какой поправке можно говорить, если вы таких вещей не знаете! «Скорая помощь» привезет мне вас прямо из деревни, это лишь вопрос времени. (Его охватывает приступ слабости.)
Ш о к н е х т (поддерживает его). Профессор!
З и г е л ь к о в. Пусть это останется между нами. Ни звука, иначе вас переведут на инвалидность.
Ш о к н е х т. Или вас. Частенько с вами такое бывает?
З и г е л ь к о в (отталкивает его). Впервые угораздило.
Ш о к н е х т. Впервые, а таблеточки всегда под рукой.
З и г е л ь к о в. Я же споткнулся, понимаете? Ах, Шокнехт, Шокнехт, за что на нас такая напасть. Мы же не лемминги.
Ш о к н е х т. Простите, не кто?
З и г е л ь к о в. Лемминги — разновидность странствующих грызунов. Время от времени они входят в экстаз и бросаются в море. Разумеется, все тонут. Собирайтесь, вы поедете со мною.
Ш о к н е х т. Я должен дождаться фрау Ремер.
З и г е л ь к о в. Тогда вы дождетесь своей гибели. Я знаю эту даму. Тяжеловатый характер.
Ш о к н е х т. Вы знакомы с фрау Репер?
З и г е л ь к о в. Она была у меня.
Ш о к н е х т. Зачем?
З и г е л ь к о в. Ее мучила совесть. И страх, что вы надорветесь. Рудименты чувства ответственности.
Ш о к н е х т. Где фрау Ремер сейчас?
З и г е л ь к о в. У своего сына. Он в какой-то офицерской школе. То ли в Котбусе, то ли в Дрездене. А она носится по республике словно Летучий голландец. Не вздумайте только ее расколдовать.
Ш о к н е х т. Это мне нетрудно.
З и г е л ь к о в. Ее расколдовать?
Ш о к н е х т. Я сторожу ее дом.
З и г е л ь к о в. Вы кто — ночной сторож? Или это вроде репараций? Ведь вы прогнали ее мужа. Вы знали, что он уйдет, если вы уговорите ее подписать заявление. Правда, и она это знала. Сложилось так. Вам была нужна ее подпись, и вы не могли идти на уступки. Вы знали, что разрушаете семьи. А о случае с Ремер все теперь известно с достоверностью. Только об одном случае. Такие беды — составная часть наших достижений.
Ш о к н е х т. Профессор, я помешался на Риме.
З и г е л ь к о в. Точнее, Рим превратил вас в помешанного. Надеюсь, вы убедились, что вы вполне заменимы. А раз заменимы, то нечего навязываться.
Ш о к н е х т. Я убедился в незаменимости фрау Ремер. Когда ее нет, то не найти человека, который смог бы ее заменить.
З и г е л ь к о в. И вы ее не замените.
Ш о к н е х т. Хочу дождаться дня, когда она вновь займет свой пост. Хочу увидеть, как она это сделает. Ей надо будет жить по-новому, профессор. И мне тоже. Ведь ей придется работать без прежнего личного стимула, а мне без прежней уверенности.
З и г е л ь к о в. Уверенности в чем?
Ш о к н е х т. В том, что доживу до того дня, когда будет достигнута конечная цель.
З и г е л ь к о в. Хороший вы мой. Ни вы, ни я не дожили бы до этого. Но цели мы достигаем каждый день. И вы, и я. Сейчас моя цель — поддержать ваше здоровье, насколько это возможно. И не обманывайте меня, пожалуйста. Ведите себя по-джентльменски. Обещайте мне бросить ваши фаустианские искания, как только вы здесь все наладите.
Ш о к н е х т. Значит, вы все-таки полагаете, что можно будет все наладить?
З и г е л ь к о в. За фрау Ремер я ручаться не могу. Она вышла на орбиту, которая находится вне моей досягаемости. Насколько мне удалось понять: от прошлого уйти нельзя. А ее прошлое здесь, в Риме. Рим — то силовое поле, которое определяет ее жизнь. Знаю, что фрау Ремер заезжала то в одну деревню, то в другую. Мол, просто так. Но стоило на нее взглянуть, и становилось ясным, что искала она хозяйство вроде Рима. Чтобы сравнить или пример взять. Пойдемте на свежий воздух. Она сама со всем справится.
Шокнехт смеется.
Почему вы смеетесь?
Ш о к н е х т. Потому что вы тоже помешались на Риме.
З и г е л ь к о в. Этот диагноз ошибочен. (Дает ему монетку.) Вот ваш пфенниг, я вынул его из ящика. Вы бросили его туда слишком рано. Постарайтесь при случае наверстать упущенное.