В монументальный комплекс можно войти либо прямо с виа Номентана, либо, повернув за угол, спуститься по холму на виа Сант-Аньезе. Базилика построена папой Гонорием I (625–638). На это здание лучше всего смотреть во второй половине дня. Базилика опустилась ниже уровня современной улицы, ее окна смотрят на запад, и закатное солнце подчеркивает ее красоту. Обращает на себя внимание уникальное расположение галереи для женщин (matroneum), построенной над центральным нефом. Само здание напоминает церкви, о которых было сказано в предыдущей главе: колонны взяты из руин классических зданий. Декоративная мозаика и мраморные панели апсиды подлинные, на них изображена Агнесса, стоящая между двумя папами — Симмахом и Гонорием. Гонорий держит модель церкви, она хорошо видна на фоне тусклого золота. Античный бюст святой, несколько видоизмененный в 1600 году, стоит под балдахином алтаря. Папа Павел V отдал церкви серебряный ларец, в котором хранятся мощи Агнессы. И словно бы одной девственной мученицы было недостаточно, здесь же погребена молочная сестра Агнессы, также замученная Эмеренциана. Местоположение нынешней церкви по традиции определяет могила святых: она находится внутри катакомб, сразу под алтарем.
Эти катакомбы с середины I века были частью пригородного кладбища. Свидетельством тому являются многочисленные таблички, по большей части мемориального свойства. Сейчас они украшают стены лестницы, ведущей вниз к базилике с виа Номентана. Здесь в честь Агнессы имеется знаменитая эпитафия, сочиненная поэтом и святым, папой Дамасом (366–384). Это место стало пользоваться огромной популярностью, когда Константина, старшая дочь императора Константина Великого, во время своего пребывания в Риме с 337 по 357 год построила здесь большую базилику, а поблизости — собственный мавзолей. Из остатков церкви возвели стены сада, которые можно видеть на небольшом холме справа от мавзолея.
Константина следовала семейной традиции. Ее отец жертвовал папам из Латерана на строительство базилики, баптистерия и резиденции. Он принимал участие и в создании огромных похоронных базилик святых Петра, Себастьяна и Лаврентия, все они признаны мучениками и лежат на кладбищах вдоль дорог, выходящих из Рима. Хотя часто говорят, что отношения Константина с христианством замешаны на выгоде, а не на вере (императора крестили лишь на смертном одре), его политическая деятельность шла в согласии с растущей духовностью его семьи. Мать Константина, знаменитая Елена, канонизирована за то, что в Иерусалиме нашла части Святого Креста и другие ценные реликвии и построила для этих трофеев базилику, сохранившую пропорции ее любимого дворца Сессория (в настоящее время называется Санта-Кроче-ин-Джерусалемме). Позднее она возвела мавзолей и церковь на виа Лабикана.
Мавзолей Константины, архитектурная жемчужина IV столетия, долгое время был известен как церковь Санта-Констанца. Так было принято в семье, признавшей христианство своей религией. Девственницей Константина на самом деле не была (замуж выходила, по меньшей мере, дважды). Вдовствующую Константину величали «монахиней». Ранняя церковь одинаково смотрела на религиозных женщин, будь то вдовы или девственницы. Но в свете истории эти факты и жизнь самой Константины и ее мужа Аннибалиана Младшего выглядят как весьма прискорбное проявление политической беспринципности. Мавзолей удивляет тем, что здесь практически отсутствуют христианские мотивы в декоре. Кристофер Кининмонт в своей книге «Живой Рим» (1951) подчеркивает:
Эта церковь, которая, как нельзя не ощутить, освящена лишь номинально, да и то ошибочно. Возможно, Константин думал о ней как о храме для своих дочерей, где они в свое время соединятся с верховными богами. Однако умерли они христианками.
Здание имеет форму кольца. Внешний диаметр составляет 120 футов, а внутренний — 70 футов. Внутренняя гранитная колоннада поддерживает аркады, а на них, в свою очередь, опирается ряд из двенадцати окон, поднимающихся к бетонному куполу. Справедливо считают, что мавзолей напоминает современные и более поздние христианские здания, такие, как латеранский баптистерий и церковь Сан-Стефано-Ротондо (у нее было такое же полукруглое крыльцо, ныне снесенное). Однако больше всего удивляет сходство мавзолея с языческими зданиями того времени.
Максенций, до того, как его победил Константин в 312 году, занимался большим проектом. Строительство проходило на расстоянии двух с половиной миль от города, по Аппиевой дороге. Часть проекта представляла собой погребальный комплекс (об этом можно судить по местоположению строения). Его возвели в честь маленького сына императора, Ромула. Ребенок умер в четыре года от детской болезни. Его обожествили в храме на форуме. Казалось бы, достаточно для малыша, однако Максенций с этим не согласился. Рядом с несколькими императорскими домами (известными как вилла Максенция) он возвел просторный круглый мавзолей. Здания виллы должны были по плану соединиться с одним из самых больших римских цирков (лишь немного уступавшим Circus Maximus — Большому цирку). Среди всех неоконченных публичных строений, затеянных Максенцием, этот комплекс был единственным, не принятым конкурентом и преемником. И по очевидным причинам. Это был семейный мемориал, рассчитанный на последующие поколения рода Максенция. То, что он одновременно представлял собой арену публичных развлечений, а не только место отдыха императора, не столь важно по сравнению с главной целью — политической пропагандой и самовозвеличением. Мы не знаем, использовали ли цирк для гонок на колесницах или для экзекуции преступников, то есть христианских мучеников.
Мавзолей Ромула задал архитектурные нормы не только для будущих императорских мавзолеев, таких как мавзолей Константины в Сант-Аньезе и Галлы Плацидии в Равенне, но и для Латеранского баптистерия, и церкви Сан-Стефано-Ротондо на Целийском холме. Баптистерий следует плану мавзолея, а не наоборот. Теологический смысл христианских обрядов непосредственно связан с культом смерти в Римской империи. Обряд крещения имитирует смерть в символическом утоплении. Религиозная метафора, однако, становится более утонченной.
Базилики, построенные после Константина, принимают круглую форму. В Сант-Аньезе это легко увидеть, потому что более поздняя церковь построена не на месте предыдущего храма. Руины первой базилики, как уже упоминалось, превратили в стены сада. Проходы между рядами укрыли, а неф, возможно, так и остался без крыши. Это обстоятельство, вероятно, подкрепило идею, выраженную планом здания — длинный прямоугольник, заканчивающийся апсидой. Предполагают, что церкви, поставленные в честь мучеников, были знаками, указывающими на места, где пострадавшие за веру люди нашли свою смерть, то есть на арены и цирки города. Это не просто демонстрация господства христианства, это — картина, запечатлевшая победу над культурой, которая раньше его попирала.
Как бы тонко ни намекала о своей победе христианская архитектура, мавзолей Константины остается детищем переходного культурного периода. Мозаики, украшающие внешние своды галереи, откровенно светские. Возле крыльца они начинаются как простые геометрические фигуры, затем огибают внутреннюю колоннаду по направлению к погребальной нише напротив двери. Приближаясь к cap-кофагу из пурпурного порфира (оригинал сейчас в музее Ватикана), они постепенно становятся более образными, но тем не менее по-прежнему светскими. Мы видим купидонов, занятых сбором винограда, натюрморты из цветов, фруктов, кувшинов с вином; птиц и медальоны с портретами Константины и ее первого мужа Аннибалиана. Место упокоения члена императорской семьи создано с тем расчетом, чтобы оно подходило и язычнику, и христианину.
На протяжении веков христианство всячески подчеркивало свою полную и быструю победу над язычеством. Однако почти через сто лет после победы Константина христианские мученики все еще погибали на аренах цирков. Чтобы остановить злодейство, монах Телемах совершил самоубийство — бросился на арену к диким зверям. Когда Аларих осаждал Рим (410), папа Иннокентий (401–417) терпел возвращение жрецов на Капитолий и жертвоприношения богам. Сам он считал эти приношения бесполезными и внушал надежды другим в то, что им помогут более действенные теологические меры. О горько-сладкой природе рассказов о девушках, подобных Агнессе, напоминает ежегодная традиция благословения ягнят возле Санта-Аньезе-фуори-ле-Мура в день праздника святой (21 января). После службы животных привозят в монастырь на Трастевере, где в положенное время монахини ткут из шерсти паллий, символ архиепископа, и посылают его в качестве подарка каждому прелату, назначенному папой. Эта традиция связывает наш мир с миром мучеников, девственниц, принцесс и умирающей культуры Рима конца античности.
Глава пятаяСредние века. ПапствоЗамок Святого Ангела
Беатриче!
Пыткой с этих пор
Пусть дыба станет прялкою! Пытайте
Голодных ваших псов, чтобы они
Сказали вам, когда лизали
В последний раз ту кровь, что пролил здесь
Хозяин их, — меня пытать нельзя!
Мои мученья в разуме и сердце,
В сокрытых тайниках моей души…
Полдень в Риме может показаться скучным, даже до бесконечности, особенно если вы откажетесь от продолжительного ленча, пол-литра вина и короткого сна. Между двенадцатью и четырьмя часами церкви захлопывают двери, так что, если вы склонны к их посещению, дневная пора вряд ли принесет вам радость. Многие музеи работают по причудливому расписанию, словно таким способом они стараются спрятать свои сокровища. Но самый скучный полдень бывает в понедельник: тогда, кажется, все в Риме закрывается. На самом деле ничего и не открывалось, потому что и утром была точно такая же картина. Туристы, приезжающие в город летом, изнывают во время экскурсий. Они с трудом выдерживают жару, пыль и вздутые цены на прохладительные напитки. Это воистину туристский ад. Буквально до недавнего времени я мог успокоить ваши страхи с помощью легкого средства. По понедельникам в городе предлагали дневную экскурсию во дворец, который, по правде говоря, связан с пытками, а не с удовольствием. Замок Святого Ангела считался уникальным среди римских музеев: он открывал свои двери в санитарный день. Ну а теперь и этому музею нанесли