Головы и Петра, и Павла были (и есть) реликвии, хранящиеся в папской базилике Святого Иоанна в Латеране. Места их мученичества почитались на протяжении Средних веков. Павел был обезглавлен на месте, отмеченном тремя фонтанами на Остийской дороге. Поблизости Константин возвел посвященную Павлу базилику. Маленький монастырь до сих пор охраняет это место. Петр, согласно письменным источникам, был распят вниз головой на Ватиканском холме «inter duas metas» («между двух межевых столбов»). Интерпретация этой латинской фразы вызвала трудности у средневековых ученых по выявлению точного топографического положения места. В античном Риме meta имела форму пирамиды, такие столбы стояли на противоположных сторонах цирков, таких как Большой цирк, отмечая внутренний поворот для гонок на колесницах. По ассоциации слово meta стало означать на латыни пирамиду. Поскольку в Риме пользовались известностью две пирамиды, сохранившиеся с позднего Средневековья — одна возле Остийских ворот, а вторая рядом с замком Святого Ангела, то предположили, что Петр был замучен на полпути между этими двумя пирамидами. Взяв в расчет, что место казни должно было находиться на Ватиканском холме, на выбранном участке построили церковь Сан-Пьетро-ин-Монторио над Трастевере. С топографической точки зрения, все выглядит сомнительно, поскольку церковь на самом деле стоит на холме Яникул, который можно назвать Ватиканским лишь условно. Монастырский дворик церкви весьма почитался как место, где врыли крест и распяли Петра вниз головой. Место увековечено утонченной миниатюрной часовенкой Браманте — Темпьетто; это искусное творение ренессансной архитектуры малых форм.
Бронзовые барельефы, изображающие моменты мученичества (и, в случае с Петром, усложненную топографию), формируют нижние панели дверей Филарета. В случае с мученичеством святого Павла (левая дверь) мы видим святого трижды. Внизу слева его судит Нерон, сидящий на троне под балдахином; с правой стороны снизу апостол преклонил колени, приготовившись к обезглавливанию. В центре он уже словно с небес обращается к своей преданной последовательнице Фекле. В соответствии с ранним латинским церковно-житийным сочинением «Деяния Павла и Феклы», он подает ей в качестве реликвии платок.
Мученичество Петра изображено не столько как сюжет, сколько как топографическая демонстрация. В самой нижней секции, с левого края, можно увидеть пирамиду Гая Цестия, а справа воспроизведен мавзолей Адриана. Посреди рельефа виден Тибр и всадники, выстроившиеся в защитную линию. Вы поднимаете глаза и видите главное событие — распятие Петра. Распятие повешенного вниз головой святого по форме очень напоминает треугольник. Вместе с двумя нижними пирамидами опять выходит треугольник. Возвращаемся к рельефу с мученичеством Павла. Три явления святого снова придают изображению вид той же геометрической фигуры. Замысел Филарета состоит в создании на этих панелях двух пирамид, между которыми распяли Петра. Таким образом он утверждает, что базилика Святого Петра стоит на могиле апостола. Мы видим также, что два изображения Нерона уравновешивают друг друга.
Официально католическая церковь сейчас поддерживает противоположную теорию относительно слов «inter duas metas». То есть она считает, что в данном случае подразумеваются столбы в цирке Калигулы, находившегося на Ватиканском холме. Эта теория относит мученичество Петра к традиционному контексту римских публичных игр. Археологические раскопки начались случайно в 1940-х годах, когда в Ватиканских гротах копали могилу Пия XI (1922–1939). Раскопки показали, что алтарь базилики Святого Петра стоит на месте, которое во времена Константина считалось могилой Петра. Константин вынужден был срыть часть Ватиканского холма и засыпать языческое кладбище, чтобы поставить базилику над местом захоронения Петра. Мнения ученых относительно аутентичности могилы расходятся. Из этого места были подняты разные кости. Вы можете сами решить, принадлежат ли они апостолу Петру, если нанесете визит на место раскопок. Полный рассказ о разных находках и уровнях языческого кладбища чрезвычайно запутан. И следует учесть, что ватиканские гиды испытывают к этому вопросу самый живой интерес.
Двери Филарета предназначались для открывания, закрывания и обрамления пространства, в котором официально появлялся папа в качестве преемника святого Петра. Многие столетия через эти двери понтификов вносили на тронных носилках. Через эти же двери их вносили в гробах для похоронного обряда. Символическое значение дверей подчеркивается их переносом из старой базилики в новый собор. Они заслуживают куда большего внимания, чем те несколько фраз, которые посвящают им путеводители. Их и описывают редко, лишь вскользь упоминая о современных, довольно странных бронзовых фигурах, приставленных к дверям благодаря Иоанну XXIII и Павлу VI. Прежде чем покинуть двери, окиньте напоследок взглядом большую панель с барельефом святого Петра. По правую руку от него вы увидите небольшое изображение Евгения IV, получающего ключи от царства из рук небесного предшественника. Посмотрите, это — маленький папа!
Глава восьмаяПапы. АудиенцииЛоджии Борджа
Sextus Tarquinius, Sextus Nero — Sextus et iste.
Semper sub sextis perdita Roma fuit.
И Тарквиний, и Нерон по рождении названы Секстами.
Теперь и этот человек стал Секстом (Шестым);
При Секстах Рим всякий раз валялся в грязи.
Политологи и современные историки утверждают, что в 1990-х годах Италия вновь пережила упадок. Еще в начале 1920-х годов Э. П. Томпсон назвал итальянское государство лабораторией европейской политики. Он обратил внимание на восхождение Муссолини, последовавшее за фашистским переворотом 1922 года, и предсказал, что итальянский эксперимент окажет влияние на события в других странах. Спустя десять лет его прогноз оправдался в Германии и Испании. Чтобы почувствовать, что происходило в Италии, и в особенности в столице, в последние десять лет тысячелетия, нам следует вернуться к ноябрю 1989 года — к событиям, сопровождавшим падение Берлинской стены, и к идеологии того периода.
В тот судьбоносный день я был на озере Альбано. Внезапно нашу созерцательную тишину потревожило сообщение на информационном табло: разрушена Берлинская стена, правительства Восточного блока сыплются, словно костяшки домино. В день нашего возвращения в Рим мы увидели большую программу местного телевидения — телеканал христианских демократов транслировал торжественную благодарственную мессу в честь «бархатной» чешской революции. Отслужил ее девяностолетний кардинал Томашек. В первом ряду, словно католические король с королевой, восседали Вацлав Гавел с супругой. Он только что стал президентом, а она — первой леди. Мир изменился. Перед Рождеством итальянские газеты, как и все мировые ежедневные СМИ, опубликовали на первых полосах отвратительные цветные фотографии с трупами супругов Чаушеску. Коммунизм умер, и его влияние на итальянскую политику, проявившееся после окончания Второй мировой войны, ушло в прошлое.
Опасаясь итальянских коммунистов, Вашингтон и Ватикан делали все, чтобы не допустить переворота. На протяжении послевоенного периода США помогали итальянской экономике, вливая в нее миллиарды долларов, а Ватикан, все еще пользовавшийся моральным авторитетом, прилагал усилия, чтобы христианские демократы оставались доминирующей фракцией правительства. В 1960— 1970-х годах политическая ловкость рук привела к включению в коалицию Социалистической партии. Уменьшение поддержки христианских демократов в 1980-х годах ознаменовалось ранее немыслимым сближением с Итальянской коммунистической партией. Традиционная итальянская политика трансформизма привела к тому, что с тех пор получило название «партократия», — правлению партий. Каждая партия пропорционально национальной поддержке и статусу внутри правительства «колонизировала» государство и его иностранные деловые интересы на пятьдесят с лишним лет. Часть этой «колонизации» заключалась в разделе политических сфер влияния, позволяющих не только распределять контракты и собирать прибыль через государственные субсидии, но также управлять развитыми патронажными структурами, занимавшимися сбором голосов и подбором кандидатов. Механизм этот был отлично смазан: деньги поступали из государственных источников с плохо проведенным аудитом; мафия и связанные с ней группы почти открыто прокручивали миллиарды лир, добытые в черной экономике. Настоящий вклад в экономическое чудо страны вносили отдельные личности. Став пятой в списке богатейших страной мира и опередив в этом отношении Великобританию, Италия с гордостью принимала участие в саммитах «семерки».
Революционный климат нового десятилетия изменил все для партийных боссов. Эти люди, в отличие от других европейских политиков, включая недавно отстраненных коммунистических лидеров, сохраняли власть с середины 1940-х годов. Главным среди них был Джулио Андреотти, он семь раз избирался на пост премьер-министра, в послевоенных правительствах успел поработать на 30 из 53 постов, а в 1946 году принял участие в конгрессе, создавшем конституцию Итальянской республики. Его карьера началась еще раньше: в 1942 году он стал одним из основателей Христианско-демократической партии, а в то время никто бы не предсказал полное падение фашизма. Андре-отти всегда отличался набожностью, в школе подумывал о карьере священника. Андреотти — усердный католик, он ежедневно посещает мессу, редактирует католический журнал и написал книгу, озаглавленную «Папы, которых я знал».
Андреотти был последним христианским демократом, исполнявшим обязанности премьер-министра, когда разразился коррупционный скандал. Произошел он в начале 1990-Х годов и разрушил старые политические альянсы. Общество узнало об уголовных делах, заведенных на партийных лидеров. Сначала были доказаны мелкие коррупционные сделки, от них потянулись ниточки во всех направлениях.