Сын Аида
Д. Пучков: Вторая серия второго сезона чудесного сериала «Рим»…
К. Жуков: …ничуть не хуже, чем предыдущая.
Д. Пучков: Полностью с вами согласен.
К. Жуков: Ворен отдыхает после убийства Фульмана, а на Авентинском холме бандиты, оставшись без присмотра верховного авторитета, начинают дико буйствовать.
Д. Пучков: Воцарился древнеримский беспредел?
К. Жуков: Да, сначала была тьма беспредела. Бандиты убивают какого-то молодого человека и убегают, тут же ходит старушка, которая говорит, что зло внутри, и выходит Пулло с ведром говна, отгоняет ее и выливает говно на улицу – во! Появляется уже почувствовавшая себя супругой Ирина, его бывшая рабыня, – не успела выскочить замуж, а уже помыкает мужем.
Д. Пучков: Как там было у Юрия Лозы:
Волшебным сном полгода пролетели, Едва себя почувствовав женой, Моя Джульетта выпустила жало, Я понял, что связался с Сатаной.
К. Жуков: Ирина говорит, что Пулло нужно поговорить с Вореном, который отдыхает на втором этаже в инсуле, потому что, если остаться и не дай бог родится ребенок, это же получится чудовище, поскольку атмосфера мразная.
Д. Пучков: Дом смерти.
К. Жуков: Да. Пулло идет переговорить со своим однополчанином на тему того, что уже целая луна прошла с известных событий, пора сбрить траурные бороды, хорошая погода – можно пойти прогуляться за город, но Ворен отказывается, ведь из-за него все умерли – жена, дети, Цезарь… Короче, он решил страдать.
Д. Пучков: «И что теперь делать – открыть мясную лавку?» Тонкая аллюзия.
К. Жуков: Да-да-да. Он выступает не как центурион, а как какой-то страдающий интеллигент.
Д. Пучков: Терпила!
К. Жуков: Ну, такое бывает, я тоже обожаю так делать. Самое первейшее мероприятие, когда что-нибудь идет не так, – нужно лечь на диван и страдать. Очень помогает!
Д. Пучков: Да!
К. Жуков: Но, как обычно в сериале «Рим», если мы только что говорили о простолюдинах, необходимо обратиться к высшим сословиям – как у них-то жизнь идет?
Д. Пучков: Марк Антоний купается в бассейне с Атией.
К. Жуков: Атия расспрашивает у Тоши про Клепу.
Д. Пучков: «Какая она?»
К. Жуков: Какая эта египтянка?
Д. Пучков: «Кто?» – как бы не понимая… Тончайшая игра. «Египтянка? А, эта – почти не помню. Тощая, болтливая». Я процитирую: «Ну что-то в ней должно быть, раз она соблазнила такого сухаря, как Цезарь!» – «Она царица, а Цезарь и Медузу Горгону отодрал бы, будь на ней корона. Милая, ты ревнуешь?» Марк Антоний лучший!
К. Жуков: А потом сцена, когда Октавий первый раз начинает выпрашивать у Марка Антония бабло, которое ему положено по завещанию от 45 года.
Д. Пучков: «Как насчет халвы, бекас?»
К. Жуков: Антоний лепит отмазки, что займется этим вопросом, но только не сейчас, мол, это такие большие деньги, их сразу невозможно перевезти… Кстати, учитывая, что около 700 миллионов денариев осталось от Цезаря – это в самом деле так вдруг перевезти было невозможно. Они же не виртуальные…
Д. Пучков: Драгметаллы?
К. Жуков: Драгметаллы и натуральные ресурсы. Зерно, вино, земля, строения. То есть что-то такое, что невозможно на карточку скинуть.
Тут все так мило показано, а на самом-то деле Марк Антоний в это время занимался делом, а не только лепил отмазки перед Атией (с которой вообще не сожительствовал, потому что был женат на чудовищной женщине Фульвии, которая делала то же самое, что Атия, только не в кино, а по-настоящему. И как говорили злые языки, которых в Риме хватало, той бабой, в которую превратился Марк Антоний, Клеопатра должна быть обязана Фульвии).
Д. Пучков: Сильная была женщина.
К. Жуков: Когда Марк Антоний уехал разбираться со своими врагами вне Италии, она организовала в Италии войну от его имени.
Д. Пучков: Молодец!
К. Жуков: Но конечно, некоторые сведения о ней нужно делить на десять. Например, говорили, что, препоясавшись мечом, она толкала речи перед солдатами. Знатная матрона вряд ли стала бы так выступать: солдаты бы ее на смех подняли и не пошли бы воевать, скорее всего.
Но пока у нас 44 год. Антоний занимался воровством, коррупцией и политическими репрессиями. В частности, имело место движение Лже-Мария, то есть якобы сына Гая Мария, за которым пошла часть плебса и в том числе некоторые богатые плебеи, решившие, что, раз Гай Марий был хорошим правителем, значит, нужно идти за его сыном, чтобы восстановить и даже слегка расширить права плебеев. С Лже-Марием Антоний расправился максимально свирепо, утопив восстание в крови, а кого надо сбросив с Тарпейской скалы. С одной стороны, у Антония вариантов-то не было, нужно было восстание подавить, с другой стороны, манера, в которой он действовал, очень многих настроила против него. Народ был возмущен: что это такое – он как Сулла себя ведет!
Д. Пучков: Слишком жестоко?
К. Жуков: Суллу-то все помнили. Антоний, который даже не назначен никаким диктатором, ведет себя хуже, чем диктатор. Цезарь такого себе не позволял, он внутри Рима старался действовать в основном дипломатическими методами. А тут озверевшая солдатня какая-то позволяет себе внутри Рима такие вещи.
Д. Пучков: Как там в первом сезоне: «Когда в прошлый раз Сулла был в городе, дома можно было красить кровью».
К. Жуков: Да. На самом деле Октавий не выпрашивал у Антония бабло, он его требовал, но вскоре стало ясно (причем гораздо быстрее, чем в сериале), что Антоний денег ему не даст. После чего Октавий занялся вполне активной политикой. Но об этом позже.
Тем временем Антоний встречается с Клеопатрой, у них состоялся знаковый диалог.
Д. Пучков: Отличный! Все диалоги Антония, я считаю, можно в мраморе высекать.
К. Жуков: Клеопатра выпрашивает некие преференции для своей страны и требует признать своего сына Цезариона законным наследником Цезаря. По фильму Антоний даже думать не может этого сделать, потому что, во-первых, распоряжается деньгами Цезаря, а во-вторых, у него в любовницах ходит Атия, которая, естественно, ни о каком Цезарионе слышать не хочет. У нее же есть родной сын – наследник Цезаря.
Антоний Клеопатру отшил: «Никогда не признаю твоего сына» – «Тогда я тебе отдамся!» – «Ну, это можно». – «Но клиент платит вперед». – «Твой сын будет жрать говно и сдохнет в канаве раньше, чем я признаю его наследником Цезаря». Это все, конечно, клево прозвучало и было здорово срежиссировано и показано, но в кино-то идет 44 год, а в реальности Клепа и Тоша встретились только через три года (в 41 году), и были ли они в 44 году хотя бы знакомы – большой вопрос. Есть вероятность, что, когда еще при жизни Цезаря Марк Антоний ездил воевать в Египет, подавлять там восстание и добывать обратно Птолемеев трон, он мог видеться с еще маленькой Клеопатрой. А вообще их знакомство, повторяю, состоялось только в 41 году и совсем не так, как в сериале «Рим», а как в известном американском пеплуме «Клеопатра», потому что Клеопатра, как мы хорошо знаем, египтянка – это во-первых. А во-вторых, переехала она в Рим еще при Цезаре и жила на его вилле. При этом в Египте, вокруг Александрии, стояли три легиона, обеспечивавшие трон Клеопатры. А когда Цезаря убили, оказалось, что слишком много олигархических групп контролируют разные регионы всего государства, в частности Египет, Малую Азию и Грецию. И когда началась открытая война, Марк Антоний вызвал к себе Клеопатру, собираясь обвинить ее в связях с врагами Цезаря. И тогда, как отлично показано (и вполне документально) в пеплуме «Клеопатра», который был долгое время самым дорогим в истории…
Д. Пучков: 12 миллионов баксов.
К. Жуков: Да, по тем временам-то это же какой-то кошмар.
Д. Пучков: Такой занудный фильм!
К. Жуков: Занудный, но в смысле богатства матчасти там все хорошо. Она приехала фактически на авианосце гребном, украшенном золотом, с какими-то голыми бабами, музыкантами, амурами и нимфами…
Д. Пучков: С блэкджеком и шлюхами.
К. Жуков: И сказала Марку Антонию что-то вроде: «Меня заставили, готова понести любое наказание, делайте со мной, что хотите». И Марк Антоний сразу…
Д. Пучков: Оживился?
К. Жуков: Сказал: «Я знаю несколько вариантов, что с вами можно сделать». И сделал. Клеопатра или какие-то ее советники, видимо, хорошо знали, что Антоний был страшный женолюб.
Д. Пучков: Бабник.
К. Жуков: И несмотря на наличие весьма суровой законной супруги, он не против был что-нибудь этакое отчебучить.
Ну а дальше в сериале Клеопатра рассказывает, что Цезарь мертв, надо защищать Египет. Но, как я сказал, там уже находились три легиона, и Марку Антонию это не нужно было рассказывать, ему и так это было известно.
В конце концов Тоша от Клепы получает по морде, и ее рабыня сообщает, что руками Клеопатру трогать нельзя.
Д. Пучков: «Ты кажешься непостоянным». – «Ты ошибаешься, я непоколебим, как жрец Сатурна. Иди ко мне». Тыдыщь! «Прикасаться недозволено!» – «Хорошие манеры для шлюхи».
К. Жуков: Клепа покинула расположение Марка Антония, идет по анфиладе, там толпа просителей с какими-то пергаментами, свитками, все чего-то хотят. И тут видит за колонной Пулло, который со значением на нее смотрит.
Д. Пучков: Сам немножко обалдел: вот так встреча!
К. Жуков: Ну и она со значением на него глянула.
Д. Пучков: Какие люди!
К. Жуков: Один из лучших моментов серии.
До Тоши добираются просители, начинают ему жаловаться на ужасные беспорядки в городе – Фульмана-то убили, среди бандитов порядка нет, торговля страдает.
Д. Пучков: Место освободилось.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: «Эраст Фульман, конечно, не был Аполлоном, но при нем на Авентине был порядок, а теперь все банды города грызутся за контроль над холмом, каждый день насилие, каждый день безобразия. Это губит торговлю. Разве торговля не основа гражданской добродетели? Сколько протянет Рим, если торговля…» – «Можешь идти». – «Необходимо что-то делать с Авентином. Сами по себе банды не угомонятся».
К. Жуков: Пришел Цицерон, тоже начал сверлить мозг Марку Антонию, в частности, грузит его на тему выборов, подает ему список, тот глядит…
Д. Пучков: «Похоже, это список самых отпетых негодяев города». – «Очень смешно! Это список кандидатов на предстоящие выборы, составленный нашим дорогим Цезарем перед смертью. Поска нашел его в бумагах Цезаря». – «Очередная счастливая находка? Удивляешь, Поска». – «Я хочу, чтобы ты одобрил список во имя единства и дружбы (и прочая, и прочая)». – «Не перебор? Кто поверит, что Цезарь выбрал таких мерзавцев?» – «Ты же не думаешь, что эти люди заплатили мне, чтобы я внес их в список?» – «Ни в коем случае! Полагаю, они заплатили Поске». – «Так в чем проблема?» – «Мое одобрение бесполезно, народ подумает, что ты меня запугал». Ловко съехал, молодец. «А разве не запугал?»
К. Жуков: «Ну, вообще-то не очень».
Д. Пучков: «Не особо».
К. Жуков: «Ты же не можешь меня убить».
Д. Пучков: «Сейчас ты не можешь себе позволить убить меня, я нужен, чтобы управлять сенатом». – «Сегодня нужен, а завтра нет». Пятерка! «Вот завтра я и буду волноваться, а сегодня позволь исключить из списка самых отъявленных мерзавцев – тогда одобрю». – «Ну ладно, делай как хочешь». – «Как всегда, был рад тебя видеть». Супер!
К. Жуков: Напоследок по поводу дел с ним решил посовещаться Поска, причем зашел с самого главного: «А где мои комиссионные?» «Отстань от меня, греческий ворюга!» – сказал Марк Антоний и сбежал фактически.
Д. Пучков: «Деньги, деньги – меня окружают сплошные стяжатели!»
К. Жуков: И, пробиваясь при помощи ликторов через толпу просителей, Марк Антоний доходит до той самой колонны в анфиладе…
Д. Пучков: Где притаился…
К. Жуков: …где его давно караулит Пулло. Конечно, Марк Антоний его тут же узнал. Пулло сообщает, что с Вореном надо что-то делать.
Д. Пучков: «Нужен совет насчет Люция Ворена».
К. Жуков: «А что с ним? Рассказывай».
Д. Пучков: «Он совсем плох, не знаю, что с ним делать». И Марк Антоний прибывает на хату к Ворену.
К. Жуков: Лично!
Д. Пучков: «Ворен, смирно!»
К. Жуков: «Центурион Ворен!» Тот такой: «А… я».
Д. Пучков: Бывший…
К. Жуков: «Встать, когда я с тобой разговариваю!» Построил он его зверски.
Д. Пучков: Ну, военный.
К. Жуков: Воззвал, так сказать, к духу устава в душе. Ворен тут же подскочил, встал по стойке смирно и говорит, что не бросился на меч после смерти Цезаря просто потому, что его владыка – это Дис…
Д. Пучков: «Посмотри, б…ь, на себя!» – «Это траурные одежды». – «Траурные? Причины для траура есть: Цезарь мертв, и фактически убил его ты. Смирно, б…ь, когда я с тобой говорю! Ты в курсе, что твое имя опозорено навсегда?» – «Знаю». – «Знаю… Тогда почему ты до сих пор жив? Почему не исполнил свой долг и не вспорол живот?» – «Я бы с удовольствием, но мой владыка Дис, и он заберет меня, когда пожелает. А сейчас он хочет, чтобы я страдал здесь, на земле». – «Ошибаешься, центурион, не Дис твой владыка, а я, силой священной клятвы под знаменами XIII легиона». – «Так точно!»
К. Жуков: Пришел в себя.
Д. Пучков: Военные люди, приятно смотреть.
К. Жуков: Дис, кто не знает, это Аид, то есть владыка подземного мира.
Да, там валяется отрубленная голова, Марк Антоний поднимает и говорит…
Д. Пучков: «Полагаю, это Эраст Фульман? А говорил – выкинул». – «Ну, она его успокаивает». – «Мало того, что ты дал погибнуть нашему великому отцу, так еще и затеял войну на Авентине, которая грозит поглотить весь город. Итак, хочешь получить шанс на искупление, центурион?» – «Искупления нет». – «Искупление есть для всех, Люций, даже для тебя». Я считаю, тут «Оскары» надо выдавать ящиками.
К. Жуков: «Лучший диалог первого плана, второго плана, третьего плана», «Лучшие шутки», «Лучшие идиотские шутки», «Лучшие пошлости» – все отлично!
Дальше опять разговор Атии с Марком Антонием…
Д. Пучков: «И что?» – «Что – что?» – «Египтянка – рассказывай…»
К. Жуков: «А что египтянка?»
Д. Пучков: «Не успели уйти жрецы, а она уже разделась. Пришлось позвать охрану, чтобы ее от меня оттащили». – «Я серьезно». – «Она скорбела, мрачная и официальная, как маленькая мышка». – «Клянешься на камне Юпитера?» – «На п…де Юноны. Ничего интересного не было, она, правда, попросила меня официально признать ее ублюдка сыном Цезаря». – «Какая наглость! Разумеется, ты отказал? Октавиан – единственный». – «Да-да, конечно, отказал, что вызвало реку царского нытья. Как ни крути, ужасный был денек! Управлять этим городом не так весело, как я думал». И тут же переходит к делу: «Тебя никогда не кусала мурена?» – «Вроде нет». Нашли друг друга!
К. Жуков: Да-да-да. Такие подонки! Наступает вечерний ужин, появляется Клеопатра в шикарном одеянии, с великолепной свитой. Ну и Атия Антонию припомнила: «Да-да-да, все, как ты и говорил: незаметная, как мышь». А та вся в шелках, в парике, завитом в дреды.
Д. Пучков: Там парик, да?
К. Жуков: Да, конечно. Клепа всех знакомит с Цезарионом: «Вот, смотрите – вылитый отец!» Хотя, в общем-то, не вполне.
Д. Пучков: Там сначала еще гадина Сервилия пришла.
«А во дворе я видел Тимона и его людей с ножами и топорами». – «И что?» – «Интересно, что они здесь делают?» – «Охраняют нас, что еще?» Это Атия готовится. «Они здесь для того, чтобы похитить и убить Сервилию, когда она пойдет с ужина». – «Что за чушь?!» Какая тонкая игра. «Перемирие закреплено жрецами, трогать ее нельзя». – «Перемирие? Жрецами? А ты думаешь, что этой суке не все равно?» – «Мать, на кону гораздо больше, чем твоя жажда мести, политическая ситуация крайне нестабильна».
К. Жуков: Это Октавиан.
Д. Пучков: Октавиан молодец, да. «Ее смерть вызовет недовольство в республике». – «Да мне плевать!» – «Ведешь себя как ребенок. Антоний-то знает?» Снова молодец! «Конечно, знает. Ладно, разумеется, нет, и не смей ему говорить». – «Извини, мать». – «Вот мелкий гаденыш!»
К. Жуков: Все испортил.
Д. Пучков: Восторг души! Можно закольцевать и смотреть непрерывно.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: «Где твоя паршивая египтянка? Пора подавать на стол. Я уже думаю отменить ужин». И тут…
К. Жуков: …появляется Клепа.
Д. Пучков: Да. «Как ты и говорил, мелкая мышка».
К. Жуков: Антоний аж поперхнулся, увидев ее!
Д. Пучков: Неплохо!
К. Жуков: Этак приоделась.
Д. Пучков: Зачитывают титулы: «Ее Величество Клеопатра Филопатор, владычица…»
К. Жуков: Клепа: «Ой, ладно…»
Д. Пучков: «Прошу, не надо формальностей, будем вести себя, будто все мы равны» (как бы давая понять, что все говно, а она тут…).
К. Жуков: Ну, она ж в самом деле лучше всех, потому что они все никакого отношения к монархии не имеют, а она имеет, она богиня. Поэтому чисто по-демократически снизошла.
Д. Пучков: «Подойди, малыш. Это мой дорогой Цезарион, разве он не похож на своего благородного отца?» – «Невероятно!» Ну и Атия: «Совсем не похож».
К. Жуков: Было бы странно, если бы он был по фильму похож на Цезаря.
Д. Пучков: А действие переносится в домик…
К. Жуков: …еврея Тимона, к которому прибывает брательник, явно из еврейских экстремистов.
Д. Пучков: Террорюга!
К. Жуков: И он не просто так приехал в Рим, а что-то задумал. Он, видимо, из будущих сикариев. Они сначала мило побеседовали, потом выяснилось, что он собирается Тимона подбить на что-то нехорошее.
Д. Пучков: Брат кричит: «Как тут молчать, наши так называемые вожди лижут сандалии римским легионерам, фарисеи вообще…» – «Послушай, сейчас ты в Риме, в моем доме. Мне надо думать о жене и детях. Держи это говно при себе, понял?» – «Понял». – «Вот и хорошо». А тем временем идут пытки: «Макай! Вынимай!» – кого-то топят, и яростно идет дележка территории.
К. Жуков: Атия и Клепа мило прощаются после ужина, Атия говорит на ушко Клеопатре: «Чтоб ты сдохла!»
Д. Пучков: «Поцелуй меня». – «Чтоб ты сдохла, грязная потаскуха. Счастливого пути, Ваше величество».
К. Жуков: Ну а опомнившийся Луций Ворен приступает к реализации хитрого плана Антония – ХПА – по усмирению Авентина. На Авентин заслали жрецов Конкордии, которые объявили священное перемирие. Все бандиты удивились: что это такое?
Д. Пучков: «Что это за херня?» – «Не знаю». – «Кто созвал на переговоры?» – «Никто не знает». – «Жрец должен знать». – «Нельзя говорить со жрецом Конкордии». – «Почему?» – «Да потому что нельзя, дикарь охреневший! Эти мне чужестранцы…»
К. Жуков: Я не знаю, был ли у римлян в самом деле такой обычай или это для фильма придумали. Конкордия – богиня согласия, покровительница брачных уз. Она отвечала за взаимодействие мужа и жены, чтобы они не ссорились. А в такой ситуации она к чему? Не знаю. Но сделано здорово: появляется жрец со статуей Конкордии, и все тут же притухают – перемирие все-таки.
Д. Пучков: «Консул Марк Антоний объявляет вашу борьбу за контроль над Авентином…»
К. Жуков: Это Ворен собрал всех в бывшей штаб-квартире Эраста Фульмана и зачитывает им некие условия.
Д. Пучков: «…объявляет вашу борьбу за контроль над Авентином законченной, все насилие должно прекратиться». Но авторитетные люди отвечают: «Пусть объявляет что угодно, это ничего не изменит». – «Как убийца Эраста Фульмана я объявляю себя главой коллегии Авентина по праву законного трофея. Теперь Авентин мой». – «Так нельзя!» – «Вот он я!» Красота! «Ты можешь забрать нору этой старой крысы, но у тебя нет людей – они все убиты или сбежали». – «А я найду людей, в Риме полно преступного сброда. Может, заберу ваших». Хороший заход. «Братья, помните о Конкордии». Все уже повскакивали…
К. Жуков: С ножами.
Д. Пучков: Да. «Мы все о тебе знаем, Люций Ворен, ты человек серьезный, мы уважаем тебя, но и ты прояви уважение к нам». – «Не могу. Но я могу вам заплатить: как только порядок будет восстановлен, все коллегии получат месячное вознаграждение в размере пяти тысяч денариев напрямую от консула Марка Антония и под моим надзором. Взамен он ожидает, что вы вернетесь к своим незаконным деяниям и откажетесь от того, что может помешать торговле или политике». – «Что-то еще?» – «Разумеется, при возникновении гражданского конфликта вы и ваши люди будете призваны для защиты прав консула. Я требую от вас признания и принятия этих условий!» – «Пять тысяч денариев – неплохо! Деньгами или зерном?» – «Как пожелаете». – «Вы что, бабы? Стоило рыжему псу гавкнуть – и вы сразу покорились?» – «Как тебя зовут?» – «Гай Игний Ацербион, глава Аппийской коллегии. Скажи, зачем разумным уважаемым людям вроде нас вести дела с нищим и проклятым зверем вроде тебя?» Отличный заход! «Гай Игний Ацербион, ты задал справедливый вопрос. Те из вас, кто не захочет вести дела со мной, станут моими врагами». – «И что?» – «Они умрут гораздо раньше, чем думают». – «Спокойно, помните о священной Конкордии, никаких угроз».
К. Жуков: Ну и тут Ворен взял статую Конкордии, расхреначил ее об угол и всем сообщил…
Д. Пучков: «Я сын Аида, имел я вашу Конкордию в жопу! Конец перемирия». Ну и тут же вопрос: «Ацербион, будешь вести дела со мной?» – «Придется».
К. Жуков: Все слегка охренели, сказали, что если вы так подходите к вопросу, то, конечно, будем.
Д. Пучков: Зажег!
К. Жуков: Да! Сцена выдумана, но имело ли место вот такое проявление преступного элемента на улицах Рима, когда из-за убийства одного – подчеркиваю – одного авторитета все передрались? Такого быть не могло. Тем более что самым главным авторитетом был консул. Если бы бандиты начали вот так буянить на улицах, послали бы две когорты солдат – и они бы перерезали особо активных.
Д. Пучков: Потому что хулиганить – это недопустимо. А поскольку все всех знают, сразу понятно, кого наказывать. Сначала увещевания, естественно: прекратите, придите в себя, ну а если не можете – мы поможем.
К. Жуков: Там было очень много народу, но не настолько много, чтобы эти люди могли скрыться. Это же все трибы, то есть вот квартал Гая Игния Ацербиона…
Д. Пучков: Напомню, триба – это племя.
К. Жуков: Оттуда выходят люди, которые кого-то зарезали, окружающие из других триб – и покрывать их не обязаны…
Д. Пучков: Тут мы можем кое-что поделить после того, как их накажут.
К. Жуков: Зайдут к Гаю Игнию Ацербиону, кто-нибудь из родственников под угрозой немедленной физической расправы расколется, что из их трибы ходили эти, а из соседних – оттуда и оттуда – тоже ходили на безобразия. Все быстро выяснится. Самое страшное насилие, которое творилось в Риме, творилось верховной властью, а никакими не бандитами. В фильме правильно сказано: если это вредит торговле, то это недопустимо.
Д. Пучков: Не, ну есть какие-то закоулки, в которых вы можете себя проявить. Наркоторговли-то не было, но имелись другие способы.
К. Жуков: Подделка вина, уличные грабежи. Как раз примерно к этому времени законодательно отделили кражу от грабежа, раньше это все считалось одним и тем же – отъемом имущества. Если учесть, какое количество замков со следами взлома находят в археологических слоях Древней Италии, с кражами там был полный порядок.
Д. Пучков: Запирайте этажи, нынче будут грабежи, да?
К. Жуков: Фальшивомонетничество. В общем, проявить-то себя было где. Но если бы эти безобразия представляли угрозу для городской торговли, бандитов – тех, кто не успел сбежать, быстренько скрутили бы. Тем более что вокруг происходили такие события, что, я думаю, все бандиты сидели…
Д. Пучков: Как мышь под веником…
К. Жуков: …прижав уши. И смотрели, что будет дальше.
Д. Пучков: Это сейчас торжество законности (по сравнению с тем, что было тогда) и можно в каком-то уголке борзеть. Тогда борзели совсем другие граждане, а уголок был гораздо меньше.
К. Жуков: Там можно было борзеть, но для этого нужно было находиться на границе империи и быть пиратом. Пираты борзели адски, их пришлось усмирять жесточайше. На границе с воюющими государствами полно дезертиров, оружия, ресурсов, которые можно грабить или просто подмять под себя, например какие-то земли, с которых можно получать незаконный доход, полно баз, которые можно использовать в качестве временных или постоянных убежищ и складировать награбленное. Но в самом городе страшнее было. Любой сенатор – это уголовный авторитет раз в пятьсот влиятельнее, чем Эраст Фульман, потому что он за собой и армию мог подтянуть, и городские правоохранительные органы, и расправу мог учинить. После Суллы все точно знали, как это может произойти.
Д. Пучков: Когда дома можно было красить кровью.
К. Жуков: Да. Единственное, с чем они никак не могли справиться, с еще более авторитетным и страшным зверем – с римской толпой. Толпу что в полмиллиона, что в миллион человек контролировать невозможно никакими преступными средствами – это же стихия. Но как бы то ни было, в кино хитрый план Антония в исполнении Люция Ворена сработал на пять баллов и показан отлично.
В это время Атия грузит Антония на тему Клеопатры, а Октавий опять требует бабла. Крайне напряженный у них получается разговор на троих. Октавий сказал, что нанял адвоката. Антоний: «Твой адвокат может вставить себе в жопу свечку и устроиться поудобнее – ты вообще ни медяка не получишь, просто ничего не получишь».
Таким образом обозначено начало открытого конфликта Октавия с Марком Антонием. На самом деле все было немножко иначе, потому что после смерти Цезаря Октавий и его два друга, Агриппа и Меценат, вернулись из современной Албании, где находились вместе с верными Цезарю войсками и где, по мнению многих исследователей, Гай Октавий должен был готовиться к принятию должности магистра конницы, сменив Лепида. Понимая, что в Италии не совсем спокойная обстановка, Цезарь составил завещание в 45 году, а своего приемного сына отослал подальше, чтобы его какой-нибудь отдачей не зацепило, мало ли что. Ну и заодно подготовиться к должности. Но тут Цезаря убили, поэтому Лепид остался магистром конницы, Октавий не получил никакой должности и, как мы говорили, вернулся в Италию без войск. Он вернулся к Цицерону (как мы знаем из всех без исключения исторических источников того времени, главным союзником Октавиана был Цицерон, который терпеть не мог Антония). Это как раз правильно показано, правда, у них в очередной раз до открытой ссоры дошло позже.
Цицерон был очень уважаемый человек, особенно после того, как Цезарь его простил и назначил главным говорильщиком. Цицерон пользовался гигантским авторитетом, к нему прислушивались, он мог зажечь людей – будь то толпа, будь то сенаторы или всадническое сословие. В любом случае это был ценнейший кадр, один из самых опытных политиков на тот момент. Видимо, именно Цицерон посоветовал Октавиану временно не предпринимать силовых действий, а подождать, что сделает Антоний. Антоний же показательной расправой над Лже-Марием, постоянными требованиями денег ото всех, от кого только можно, и тем, что отказывался передать – об этом все были в курсе – наследство Цезаря законному наследнику, настроил против себя массу людей. Самое главное, он настроил против себя собственные войска и был вынужден прибегнуть к репрессиям: в верных себе легионах, говорят, казнил до 300 человек командного состава и легионеров, которые бузили.
Д. Пучков: Ого!
К. Жуков: Мы не знаем, точно ли 300, но, судя по всему, цифра была серьезная, так как в войсках, даже в его собственных, его перестали любить. Октавиан, поняв, что, во-первых, время пришло, а во-вторых, что денег законным путем он не получит, уехал из Рима в Арреций. Почему в Арреций? Потому что это была родина его друга Гая Цильния Мецената, там можно было хорошо забазироваться. И стал собирать собственные войска, потихоньку перевозя их с Балкан, а что самое главное – засылать эмиссаров в войска, верные Марку Антонию. Это была гигантская спецоперация с участием ветеранов, которые могли сагитировать за своих. И в какой-то момент сразу два легиона Марка Антония перешли к Октавиану. А закончилось все известной Мутинской войной, но пока до этого еще далеко. Но ни о каком адвокате речи не было, они даже не встречались тогда. Это были политические соперники на разных полюсах сил. Причем полюсов силы было не два: кроме Гая Октавиана и Марка Антония имелся еще Лепид, и было неясно, с кем он пойдет. В фильме он показан каким-то непонятным болваном…
Д. Пучков: Слабовато, да.
К. Жуков: На самом деле это был один из влиятельнейших людей в Риме. Он в этот период сидел на севере в Цизальпинской Галлии и размышлял, на чьей стороне выступить. На чьей стороне он выступит – тот и победит с большой долей вероятности. А пока он выжидал. На границах империи еще сохранялись оптиматы, еще был жив один из сыновей Помпея – Секст, если я не ошибаюсь. Брут и Кассий держали вполне конкретные провинции и тоже собирали силы, чтобы рвануть в Италию и привести ее к покорности. Все стремились в Рим, а не от Рима, и завязался такой чудовищный клубок, что нужно быть очень грамотным человеком, чтобы понимать, что происходит, и между всеми подводными камнями вырулить. Ну и, конечно, идеально знать римскую политику. Только Октавиан соответствовал этим критериям. Он пришел в Рим с войсками, но не стал там задерживаться, чтобы его не вздумали признать мятежником. Марк Антоний, собрав верные войска, тоже пришел в Рим. И сенат в очередной раз признал его мятежником. А поскольку к этому времени уже были выбраны два консула (Гиртий и Панса), то у Марка Антония все сложилось не особо хорошо.
В фильме человек-газета говорит о том, что во исполнение воли отца республики Гая Юлия Цезаря его законный наследник Гай Юлий Цезарь Октавиан раздаст всем гражданам по 300 сестерциев. И следующим кадром – рабыня прибегает к Атии в спальню и шепчет ей что-то на ухо, Атия в ужасе бежит уже в спальню к сыну: «Что ты наделал!» – «А что я наделал?» – «Ты собрался раздавать деньги нищим?» – «Что, уже так поздно, я проспал?» Оказывается, мальчик не шутит. Тут же прибегает Антоний, впадает в ярость и кричит: «Что ты такое вообще собираешься делать?» Атия успокаивает Антония, говоря, что у Октавиана нет денег и это просто блажь мальчишки. Октавиан: «Я не мальчишка, я наследник Цезаря, а также наследник всего его достояния – под это дело я взял кредит».
Д. Пучков: «По закону деньги мои, на этом основании я смог взять взаймы». – «Взаймы?» – «Взаймы». – «И сколько ты занял?» – «По большому счету немного». – «Сколько?» – «Три миллиона сестерциев». – «П…да Юноны, ах ты глупый, глупый мальчишка!» – «Глупый мелкий говнюк!» – «Шлюха ебаная!»
К. Жуков: Сообщил Октавий маме.
Д. Пучков: «Проси прощения!»
К. Жуков: Антоний перепрыгнул через кровать и принялся его бить, потом получил от Октавия какой-то шкатулкой по морде, пошла кровь, и Антоний принялся его душить. Еле оттащили.
Д. Пучков: Да, убил бы.
К. Жуков: После чего в фильме начинается уже открытый конфликт…
Д. Пучков: Я бы еще чуть-чуть назад вернулся: когда возле забора при входе в дом трое бьют одного. Выбежал слуга: «Ну-ка прекратите, пошли вон отсюда!» – «Спасибо, господин. Прошу, господин, мне нужна работа, любая. Я вам отсосу». – «Проходите».
К. Жуков: «У нас нет никакой работы».
Д. Пучков: Операция по внедрению успешно прошла. А тут приходит вербоваться шлюха.
К. Жуков: Да, Пулло набирает бойцов в новую банду.
Д. Пучков: «Вступай в нашу шайку, Пендальф».
К. Жуков: Приходит негритянская шлюха Гея, которая собирается устроиться на работу. Потом она сыграет самую негативную роль в фильме. И тут же появляется легионер Маский, герой выселения ветеранов Цезаря непонятно куда.
Д. Пучков: В Полонию.
К. Жуков: В Венгрию фактически. Маский в фильме порастратился и пришел наниматься к некоему Люцию Ворену.
Д. Пучков: «Брат Маский!» – «Пуллон, собака, ты еще жив!» – «Решил присоединиться?» – «Слышал, вы нанимаете? Деревня мне не особо нравится». – «Я думал, ты хорошо устроился: хозяйство, все такое…» Проигрался по полной. Пулло: «Хорошенько подумай, брат. Мы вступили на темный путь, неизвестно, куда он приведет». – «Все дороги ведут в одно место». – «Это верно. Рад, что ты с нами. Пойдем – поздороваешься с Вореном, порадуешь старого говнюка». – «Это что, правда насчет жены и детей?» – «Правда, но об этом, б…ь, ни слова».
К. Жуков: Короче, Маския тоже принимают в шайку. А Цицерон и Сервилия у нее в доме планируют свержение Марка Антония.
Д. Пучков: Отличные все-таки фразы: «Это не армия, брат, мы здесь с сутенерами, убийцами и ворьем. Ты готов пасть так низко?» – «Да я шел пешком из Капуи и спал в канавах». Цирк!
К. Жуков: Не то чтобы они планируют свержение Марка Антония – это Сервилия уговаривает Цицерона, что пора свергать Марка Антония. Сторонники Цезаря сделали лучшее, что они могли сделать, – передрались друг с другом, а значит, нужно срочно свергнуть Марка Антония и призвать ее сына Брута, чтобы он спас республику. А Цицерон говорит: «Мальчик не доставит Антонию проблем, он же его просто сожрет».
Д. Пучков: «Цезарь не просто так выбрал мальчика, он тебя удивит». – «Будем надеяться».
К. Жуков: Цицерон не мог сказать ничего подобного. Почитайте его письма – он точно знал, что ставить нужно на Октавиана. Цицерон на него и поставил. В это время он писал замечательные ругательные письма против Марка Антония, так называемые филиппики. Антоний потом ему это припомнит. А пока Октавиан называл Цицерона чуть ли не папенькой. Так что Цицерон однозначно сделал ставку на Октавиана, а не ждал, когда Марк Антоний якобы сожрет Октавиана. Хотя Марк Антоний был заметно старше, ему уже было около сорока, когда он встретил Клеопатру. Клеопатре, кстати, было 28, когда они встретились.
Д. Пучков: В самом соку!
К. Жуков: По античным меркам уже взрослая дама.
Сервилия страшно взбесилась, когда выяснилось, что Брута приглашать слишком рано. «Передай Бруту, – говорит Цицерон, – что я, нет, не я – что его друзья в Риме будут ждать его возвращения».
Д. Пучков: «С нетерпением ждут с ним встречи в ближайшем будущем». «Я передам», – говорит Сервилия, ну а дальше…
К. Жуков: Октавиан покидает…
Д. Пучков: Пишет письмо.
К. Жуков: Пишет письмо на деревню маменьке.
Д. Пучков: «Дорогая матушка, пишу, чтобы попрощаться. Очень жаль, что ты поступила именно так, надеюсь, со временем ты осознаешь всю серьезность своей ошибки. Не сомневайся – я намерен продолжать политическую карьеру. За мою безопасность не беспокойся, я еду на юг в Кампанию, где буду жить у моего друга Агриппы, который там хорошо обустроился. Твой почтительный сын Октавиан».
К. Жуков: Данное письмо – это последнее, если я не ошибаюсь, появление в сериале замечательного актера, который играл молодого Октавиана, потому что потом актера заменили – и герой стал вообще не похож на себя.
Он и на взрослого-то Гая Октавия не похож. Видимо, какой-то консультант или кто-то еще намекнул, что ему уже было много лет, потому что тут ему лет 14–15. Ну, все равно: только что был вот такой, с кудрявой головой, потом вдруг вымахал в тощего жлоба и без кудряшек.
Д. Пучков: Странно.
К. Жуков: Он все время набриолиненный ходит, или что? Куда кудряшки делись? Совсем не похож на повзрослевшего себя. Да и играет он слабее, чем мальчонка.
Д. Пучков: Bad action is bad direction.
К. Жуков: На мой взгляд, не угадали они с одним из центральных персонажей.
Д. Пучков: Ну, по сценарию подличает отлично.
К. Жуков: Оказывается слегка извращенцем.
Д. Пучков: Это мы забегаем вперед.
К. Жуков: Ну а серия заканчивается тем, что дети Ворена уныло едут в лагерь рабов, в котором они неизвестно как оказались. Эраст Фульман их никуда продать бы не смог, так как это римские граждане. Против всех законов он мог бы попытаться мелкого мальчонку продать, потому что непонятно, кто он, – говорить не умеет. Но сестра бы всем сообщила: «Подождите, я римский гражданин».
Д. Пучков: Придите в себя, да.
К. Жуков: «Вот два мальчика – римские граждане, вы что себе позволяете?» И сразу тех, кто попытался их купить, доставили бы в ближайший околоток к вигилам…
Д. Пучков: Лишили лицензии на работорговлю и, возможно, наказали.
К. Жуков: Покупатели сами бы их отвезли куда надо, потому что тоже были римскими гражданами. Вся эта история высосана из пальца, ее быть не могло.
Ответы на вопросы про вторую серию
Был ли шанс у спартанцев победить римлян?
К. Жуков: Нет. Римляне объявились там, так сказать, всей своей широкой военной ступней, если не ошибаюсь, в 146 году. К этому времени у спартанцев уже не было шансов никого победить, тем более римлян. Они, в общем, и не пытались.
Д. Пучков: Ну, наверное, имеются в виду времена их наибольшей силы. Спартанцы фалангой ходили, да?
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: Фаланга – это по-русски бревно?
К. Жуков: Они были мастера бревнирования. Когда-то.
Трудно сказать, кто кого: слон кита или кит слона. Между римским легионом классическим и классической спартанской фалангой прорва времени.
Д. Пучков: То есть изменилось оружие, способы ведения боя?
К. Жуков: Конечно. Если говорить о рассвете легионной тактики (время, о котором нам рассказывают в сериале), то римляне спартанцев затоптали бы, поскольку римлян значительно больше было. Сравните: Рим – это сотни городов, тысячи, десятки тысяч сел и гигантские территории, а Спарта – это всего лишь полис.
Д. Пучков: Городишко, да?
К. Жуков: Город и окрестности. Что они могли сделать? Они отлично выступали у себя там, на Пелопоннесе.
Д. Пучков: Где такие же вокруг.
К. Жуков: Да. Потом они на Пелопоннесе стали соединяться в различные союзы – и, например, Эпаминонд спартанцев победил.
Д. Пучков: Парфянин?
К. Жуков: Фиванец. Спартанцы были тупыми спортсменами. А Эпаминонд был философом, он придумал организовать суперусиленный правый фланг своего войска…
Д. Пучков: Вот сволочь, а!
К. Жуков: И равномерно растянутую спартанскую фалангу с одного фланга смял – и все на этом закончилось.
Д. Пучков: Ловко.
К. Жуков: Никакой спорт не помог. Они явились на перестрелку с ножами или на поножовщину с жимом лежа.
Д. Пучков: Как это часто бывает у спортсменов, да?
К. Жуков: Да.
Можно ли сказать, что гастрофет имел неустранимый недостаток или ограничение – собственный вес гастрофетчика? Если стрелок весит килограммов шестьдесят, то это и будет потолок по силе натяжения на луке гастрофета.
Д. Пучков: Сразу для бестолковых: это арбалет, да?
К. Жуков: Гастрофет – это арбалет, который заводили, давя животом вниз. Собственно, почему он и называется «гастро». Нет, товарищ. Если на какуюто жестко упертую основу давить вниз, то разовьется несколько большее усилие. Это первое. Второе: там имеется некий рычаг, который развивает еще большее усилие. Третье: человек, имеющий шестьдесят килограммов веса, надавить пузом может очень сильно, потому что это: а) близко к центру тяжести; б) крупные мышцы используются при давлении; в) это удобно: ведь ты не руками своими хиленькими будешь давить, а всем телом. Там была дуга, в которую упирался живот, поэтому можно было больше чем шестьдесят килограммов развивать усилия. И кстати, штука была удобная, потому что классический арбалет нужно поднимать вверх, а это тяжелее, чем давить вниз. Ну да, конечно, усилие огромное развивается, но для этого требуется иметь изрядную физическую силу.
Д. Пучков: А если пузом навалиться, а за низ еще веревку привязать? Пузо давит…
К. Жуков: Видимо, было не нужно. Хватало. Гастрофет – это высокотехнологичное изделие, классная штука.
В фильмах о Римской империи и ее войне с политическими друзьями мы можем слышать, как главнокомандующий отдает приказ лучникам: «Огонь!» Могло ли так быть на самом деле?
К. Жуков: Такой команды быть не могло, потому что команда «огонь» появилась, когда начали использовать огнестрельное оружие, то есть не ранее XIV века нашей эры. Тогда появились первые пушки. Лучникам и всем прочим арбалетчикам кричали на разных языках «стреляй».
Д. Пучков: Я бы заметил вдогонку любителям филологических изысканий, что стрел давно уже нет, а из автоматов по-прежнему…
К. Жуков: …стреляют.
Д. Пучков: Да.
Вы говорили, что работа, связанная с кровью, считается нечистой. А как же тогда ремесло «война»? Военные тоже взаимодействуют с кровью, да еще и с человеческой. Работа тоже считалась грязной?
К. Жуков: Во-первых, военные не работают, военные служат. Это совсем другое. Работать или не работать, например, цирюльником – это твое личное дело. А военного призывает родина, поэтому, с одной стороны, военный – это почетно. С другой стороны, из-за взаимодействия с человеческой кровью военным, по крайней мере так это преподносилось, нельзя было появляться в пределах священных границ померия, то есть границ города. Как только легион распущен – ты обычный гражданин, добро пожаловать.
Д. Пучков: Ну и существовала, да и сейчас существует, масса очистительных процедур.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: Религиозных.
К. Жуков: Конечно. И тем не менее это не работа, а служба. Очень почетная.
Если гладиусом по большей части кололи, почему римляне не делали просто граненые шампуры?
К. Жуков: Ну, во-первых, граненым шампуром, если вдруг припрет, не рубанешь. А гладиусом рубануть можно. Во-вторых, граненый шампур – хорошее приспособление для того, чтобы пробивать некие доспехи. Когда противник массово использует железные или иные доспехи, то такая штука может пригодиться. А так как основная часть врагов Рима не имела полного доспеха, то колоть по голому гораздо лучше таким образом, чтобы оставалась широкая рана. Гладиус широкий, 50–60 миллиметров. Большая дырка – есть шанс поразить больше внутренних органов за одно движение. Больше кровотечение – больше, как бы мы сказали, останавливающий эффект, большая летальность. Нет ничего хуже удара отверткой или шилом, потому что оно протыкает все. Но человек успеет тебе еще по морде надавать, прийти домой и только потом обнаружит, что у него селезенка проткнута, и помрет. Но тебе от этого легче не станет, потому что ты уже будешь весь избитый. А если у этого человека какой-нибудь топор в руках, тогда тебе легче уже не будет вообще никогда. Когда появились полные доспехи, естественно, стали массово использовать «панцерштрехеры», как говорят немцы, то есть протыкатели кольчуги – нечто очень узкое, граненое, предельно жесткое в сечении, чем можно ткнуть с большим усилием и пробить защитный покров.
В массовой культуре образ римлян – это легионеры, построившиеся черепахой. Применяли ли они эту черепаху на самом деле так широко? Была ли она действительно так эффективна?
К. Жуков: У меня образ легионера по-другому складывается.
Д. Пучков: Черепаха, как мне кажется, была нужна для чего-то определенного, например, подкрасться к стене, когда в тебя бросают камни.
К. Жуков: Да-да.
Д. Пучков: В детских книжках я читал именно о таком.
К. Жуков: Или если тебя с фронта обстреливают из луков и тебе нет нужды быстро куда-то бежать, а, наоборот, есть потребность стоять на месте, тогда все накрывались щитами. Щиты у них были, в общем, унифицированы, и можно было сформировать более-менее непроницаемый покров. Но надо понимать, что черепаха закрыта спереди и сверху, но не с боков. Если имелась стена, которая не убежит никуда и стрелять в тебя будут строго сверху и спереди, черепаха хорошо работала. При осадах ее, конечно, применяли.
Д. Пучков: Но не в боевом строю.
К. Жуков: Нет. Ты же не сможешь дротики кидать. Черепаха годится, чтобы обстрел переждать. Узкоспециализированное применение у нее.
Прочел в книге Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой», что в битве при Акциуме к триреме Антония присосались рыбы-прилипалы, резко снизив маневренность. Октавиан воспользовался этим и всех победил. Я пытался найти подтверждение в интернете. Говорят, что о подобном писал Плиний, однако у Плиния нашел описание только самих рыб. Насколько можно доверять такой легенде?
К. Жуков: Можно еще почитать, я не знаю, Роберта Льюиса Стивенсона, потом какого-нибудь…
Д. Пучков: Видного исторического деятеля!
К. Жуков: Роберта Говарда, Гарри Гаррисона… там бы еще что-нибудь этакое написали неминуемо совершенно.
Д. Пучков: Про Конана-завоевателя.
К. Жуков: Да, я так и вижу, как Октавиан…
Д. Пучков: Подманивает.
К. Жуков: Подпускает к Антонию специально обученных рыб-прилипал, которые тормозят галеру. Ты представляешь себе, что такое галера и что такое рыба-прилипала? Сколько нужно боевых рыб-прилипал одновременно? Вот если бы у него днище заросло водорослями сверх всякой меры, тогда, конечно, ход мог замедлиться.
Д. Пучков: Зачем им прилипать к водорослям – загадка. Насколько я знаю – мои познания в биологии ограниченны, как и во всем другом, – рыба-прилипала прилипает, например, к акуле.
К. Жуков: Чтобы подъедать остатки со стола.
Д. Пучков: Акула что-то жрет, у нее изо рта выпадает – и рыба-прилипала остатки подъедает. А на корабле что? Трупы там не выкидывают. Зачем ей прилипать?
К. Жуков: Я ж говорю, это обученные боевые прилипалы для торможения галер. У Октавиана был морской легион прилипал.
Д. Пучков: Первый подводный! Прилипальский!
К. Жуков: Красноаквильский гвардейский подводный прилипальский.
Д. Пучков: Особый!
К. Жуков: Да.
Оснащались ли легионеры, вводимые в город для борьбы с массовыми беспорядками, спецсредствами типа резинового гладиуса?
К. Жуков: Это была большая проблема. Потому что легионеры, как несложно догадаться, – это армия, обученная уничтожать людей в промышленных масштабах. Больше она ничего не умеет и не должна уметь, иначе она со своей главной функцией будет справляться плохо. Никаких спецсредств у них не было. Кроме специфических армейских.
Вы много говорили о манере боя римлян, в основном о метании холодного оружия из-за больших щитов, изредка о рукопашном бое. А как воевали римляне между собой?
К. Жуков: Каждый раз по-разному. Чтобы легион воевал против каких-нибудь кельтов – по одной схеме, против германцев – по другой, против парфян по третьей… Такого не было.
Все решается конкретно по ситуации. Если у тебя ветеранский легион, прошедший Галлию и половину Испании, а против него новобранцы только после учебки, понятно, что у ветеранов с ними больших проблем не будет. Скорее всего, будут воевать так же, как и всегда, то есть до последнего метать дротики на расстоянии.
Д. Пучков: Вспоминается фильм «Храброе сердце», где английские войска выстраивались против шотландцев без трусов. По-моему, там даже вопросов не стояло, кто кого затопчет.
К. Жуков: Если бы в самом деле шотландцы были без трусов, вопросов бы никаких точно не возникло. А так нужно каждый раз смотреть на конкретное сражение: кто с кем воевал. От численности зависит очень сильно.
Еще в первых сериях сериала Цицерон упрекнул Антония в том, что тот носит военный плащ в пределах Рима. Насколько это плохо? И почему плащ именно красного цвета?
К. Жуков: Цицерон упрекнул Антония, потому что тот зашел в священные пределы города, демонстрируя, что он пребывает на военной службе. Повторяю, это было нехорошо. Военный должен оставаться за городом. Если ты, будучи облеченным серьезной властью, заявился в город в военном снаряжении, вот так в плаще, по-походному, могут подумать, что это выпад против общества, что ты собираешься что-то учинить, может, завоевать…
Д. Пучков: Сенат.
К. Жуков: Да. Или диктатурку установить. Это была декларация. Такие декларации не приветствовались. Почему красный? Во-первых, потому что это красиво. А во-вторых, красный – цвет Марса. Военные – слуги Марса, поэтому они старались одеваться в его цвет.
Использовалось ли гадание на внутренностях животных перед битвой?
Д. Пучков: Авгуры.
К. Жуков: Конечно, использовалось. Обязательно. Нужно понимать, что римляне в это очень сильно верили. Авгуры, скорее всего, были осведомлены, что гадать нужно правильно.
Д. Пучков: Ну естественно. Если курицы перед боем жадно клюют – это хорошо, поэтому их надо подольше не кормить.
К. Жуков: Двое суток не кормили.
Д. Пучков: Да-да-да.
Кто такие военные трибуны и трибун латиклавий и чем они занимались в легионе имперского периода?
К. Жуков: Военный трибун – важная должность в легионах времен, наверное, до Гая Мария. Позже легионом командовал легат легиона. Уже при Августе были легат пропретор, который командует несколькими легионами, потом просто легат (легатус-легионис, легат-легион), командовавший непосредственно легионом, за ним шел трибун латиклавий. Это, как бы мы сейчас сказали, дивизионный комиссар. Обычный молодой человек, как правило, из хорошей семьи, которого назначал либо император, либо сенат, следил за соблюдением линии политики партии со стороны высших офицеров, а заодно набирался военного опыта. Он постоянно находился в действующей армии, при необходимости мог заместить в бою какого-то командира. После службы он или возвращался в Рим и занимался гражданской карьерой, или продолжал военную карьеру.
Д. Пучков: Молодой человек с крепкими связями и при деньгах.
К. Жуков: Так точно. Потом шел префект лагеря – префектус касторум. Третья по важности должность. Он командовал размещением войск на постое. Римляне много времени проводили в походах, поэтому было крайне важно наладить отдых личного состава, тем более что лагерь нужно было защищать от всяких негодяев. Обычно на эту должность назначали бывшего центуриона примипила, то есть первого центуриона первой манипулы первой центурии первой когорты сдвоенной. А потом шли пять рыл трибунов ангустиклавиев (ангустиклава – узкая красная полоса на тунике; латиклава – две широкие полосы, знак сенатского достоинства). Это, собственно говоря, наследники военных трибунов времен ранней республики. Они выполняли должности высших офицеров. Каждый из них мог заменить легата на поле боя. Средние офицеры – центурионы примипилы. Часто встречается мнение, что он «примус пилум» – «первое копье». На самом деле он «примус пилус» – «первая шеренга», центурион первой шеренги. Что-то вроде начальника штаба. Конечно, эти должности напрямую с нашими трудно соотнести…
Если легион развернут по полной схеме, 59 центурионов, каждый из которых в зависимости от нумерации был младше предыдущего по статусу в легионе. У каждого центуриона был опцион, то есть ротный старшина, и его заместители – тессерарии, которые непосредственно занимались подготовкой личного состава. Ну а дальше шли уже деканы, то есть командир десятка, отделенный командир, или, если говорить про конницу, декурион. Примерно так. По этому поводу написано столько хороших книжек, что я даже удивляюсь.
Д. Пучков: Больно-то это интересно читать. Проще спросить.
К. Жуков: Спросили – отвечаю. Возьмите для начала Питера Коннолли…
Д. Пучков: Хорошие книжки. У меня есть.
К. Жуков: «Греция и Рим» например. Они на русский переведены. Правда, не очень хорошо, но… Изложено популярно и не бесспорно, но чтобы причаститься темой – вариант хороший. Как научпоп отлично сделан, хорошо иллюстрирован. Начать с него можно.
Вы сказали, что два легиона перешли на сторону Октавиана. Как это происходило? Легион отказался выполнять приказы сената? А ведь легион финансировался из казны. Если Антоний контролировал сенат, не мог ли он прекратить финансирование легиона?
К. Жуков: Мог или не мог – это вопрос сугубо гадательный. Мог сделать все что угодно, но сделал так, как сделал. Что мы знаем из источников? Во-первых, сенат действительно контролировал финансы, но это же время полного хаоса и разгорающейся уже по третьему кругу гражданской войны. Легион стоял в провинции и получал деньги на месте. Они ж не шли сначала в сенат, а потом из сената в легион. Там наступило время, как бы мы сказали, полевых командиров. Октавиан сел в какой-то провинции. Все денежки поступают не Антонию, а Октавиану. Он платит солдатам. Если что – солдаты заходят в то место, куда эти деньги должны поступать, и убедительно объясняют: личный состав давно не получал жалованье, а пора бы. Там не поспоришь. Приходилось платить. По итогу выяснилось, что Октавиан делал умнее и лучше.
Часто римских солдат изображают с красными элементами экипировки: то щит красный, то мантия, то гребень, то юбка. Откуда информация о такой цветовой доминанте?
К. Жуков: Это придумка. Я сказал, в «Риме» Марс – бог войны, все всегда должны быть в цветах Марса. Это, конечно, далеко не так, цвета могли быть разные. Подозреваю, что использовались те, которые удалось быстро достать к моменту заказа снаряжения. У нас нет ни одного источника, который бы говорил, что все щиты, гребни, туники, плащи должны быть красными. А значит, мы не имеем права так говорить. Более того, известно, что раскраска была и синяя, и зеленая, и какая угодно. Ну, заказали вам партию щитов, и нужно сделать за неделю тысячу штук, а у вас только зеленая краска. Так что все щиты будут зеленые. Ведь важно, чтобы они: а) в принципе были; б) были покрашены, потому что краска предохраняет их от влаги. В какой цвет – это не главный вопрос.
Помню, на заре моих занятий реконструкцией, когда у меня появился личный рыцарский герб, я себе нарисовал шикарного золотого леопарда на черном поле в лучших английских традициях. В 1996 году состоялся первый турнир, в котором я принимал участие. Щит-то я соорудил, он уже был весь обтянут тканью, нужно было красить. И оказалось, что нарисовать на бумаге – одно, а на щите – совсем другое. В результате вместо леопарда геометрический герб нарисовал, стропило. По линейке. А потом выяснилось, что золотой краски нет, есть только зеленая и желтая. Я думаю, что в Римской империи щиты примерно так же красили. «Надо бы красный с золотом и с белыми молниями Юпитера!»
Д. Пучков: Да, но есть только черный.
К. Жуков: Крась!
Почему принято считать, что слово «царь» происходит от слова «кесарь»? Разве не от слова «Ксеркс»? Мне кажется, персидский вариант ближе подходит. Да и всех восточных правителей принято называть царями.
Д. Пучков: Ключевое слово «кажется».
К. Жуков: «Царь» произошло от «кесарь». «Ксеркс» никакого отношения к слову «царь» не имеет. А восточных правителей принято именовать царями в нашей русской традиции. Только так. Потому что Ксеркс и Артаксеркс, какие бы они ни были замечательные, такого следа в истории, как Цезарь, не оставили. И Персидскую империю создали не они.
Как Римская империя приняла христианство?
К. Жуков: С трудом.
Д. Пучков: Как и все.
К. Жуков: Сначала получилось, что среди военных оказалась масса христиан. При этом их постоянно мочили всякими способами. И даже профессиональные военные в офицерских чинах, которые могли бы создать массу неприятностей, когда дело доходило до борьбы с внешним врагом, на вопрос: «Ты веру меняешь или мы тебя убьем?» – вдруг переставали сопротивляться, потому что вера запрещает, и говорили: «Давайте, мочите». «Мы тебя страшно убьем». А в ответ: «Мочите страшно». Явление было довольно массовое. И вот император Константин в IV веке н. э. вдруг сообразил, что если этим людям, готовым за веру умирать самыми неприятными способами, сказать: «Верить вам разрешаю, боритесь за веру!», то они смогут на поле боя это сделать. И когда им разрешили за веру не умирать, а мочить нехристей, оказалось, что они о-го-го какие! Ну и в итоге в начале IV века появился Медиоланский (Миланский) эдикт. Это первый эдикт, который разрешил свободно исповедовать христианскую религию. Постепенно христианство превратилось в государственную религию. Вот так империя приняла христианство.
А как титул «король» мог произойти от имени Карла? Если его вообще-то звали не Карл, а Шарль. Англичане, кстати, тоже не знают, что ими правили целых два Карла. Чарльзы были, а Карлов нет. Да и потомков называем «Каролингами» только мы, а на Западе они называются «Карлинги».
К. Жуков: «Король» – это русское слово, у нас оно происходит от имени Карл. Карл Великий.
Д. Пучков: Говорят, через чехов к нам…
К. Жуков: Ну да, через славян. Через братушек с той стороны.
Д. Пучков: Они произносят – кАроль.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: А у нас он превратился в…
К. Жуков: КорОль.
Д. Пучков: Все короли на самом деле кинги, рексы, конунги…
К. Жуков: Рексы, кинги, кениги…
Д. Пучков: …и прочее.
К. Жуков: У итальянцев – ре, у французов – руа. Вот. У немцев кенихь!
В социальных сетях попалась информация, что в те времена не получалось надолго сохранить вино. Оно либо кисло, либо его стабилизировали сахаром, медом и изюмом. Поэтому его часто пили разбавленным водой. Насколько эта версия правдоподобна?
К. Жуков: Да, вино далеко не все было фалернское. По нашим понятиям – страшная кислятина. Туда старались добавить меда, сыпануть изюма, чернослива, все взболтать. Водой разбавляли. То вино водой, то воду вином. Вода была иногда тухлая, а в вине все-таки спирт присутствует…
Д. Пучков: Иногда морская.
К. Жуков: Да. Так что, в общем, информация правильная.
Д. Пучков: Ну, думаю, они его столько выпивали, что не залеживалось.
К. Жуков: Учитывая, что тогда вино пили – как мы воду… Понятно, что если вино простоит долго, оно превратится в уксус.
Почему Октавиан вынужден был выпрашивать наследственные деньги у Марка Антония? Какое отношение к деньгам Цезаря имел Антоний?
К. Жуков: Антоний их тупо хотел отжать. Вот и все.
Д. Пучков: И у него была такая возможность.
К. Жуков: Потому что наследство гигантское! Я не знаю, с чем его сравнить и есть ли у кого-то сейчас такое состояние, какое было у Цезаря. Земля, недвижимость, сундуки с серебром и золотом, ювелирные изделия… А большую часть этого контролировал Антоний. Он, конечно, несколько раз обещал отдать… Кстати, часть этих денег Октавиан контролировал изначально, потому что далеко не все находилось в Италии или там, куда Антоний мог дотянуться. Так что часть средств Октавиан мог использовать. Но далеко не все.
Д. Пучков: Деньги контролирует Антоний: хочу отдам – хочу не отдам. А Октавиан ввиду изначального отсутствия воинской силы вежливо говорит: «Давайте решим по закону как-нибудь. Это все-таки мое. Вот завещание, вот я, вот Поска». Антоний обещает подумать. Ну и в результате – гражданская война.
К. Жуков: Слишком долго думал.
Д. Пучков: Да.
Ворен в одной из сцен разбил статую Конкордии. В чем смысл сцены?
К. Жуков: Ну, это же святотатство. Человек специально идет на святотатство, чтобы все подумали, что он конченый отморозок, и испугались.
Д. Пучков: Что на его стороне Аид, более сильный бог.
К. Жуков: Дис.
Д. Пучков: Да.
Какое наказание полагалось в Риме за такие действия со священными статуями богов, правителей и иных важных персон? Имело ли значение, чья статуя и при каких обстоятельствах ее разбили, осквернили?
К. Жуков: Отвечу коротко – не знаю.
Д. Пучков: Если бы на месте поймали, то не поощрили бы. Это не просто хулиганство…
К. Жуков: Вандализм.
Д. Пучков: Да.
Как много всякого археологи нашли на дне Средиземного моря? Корабли тонули часто?
К. Жуков: О да! Подводная средиземноморская археология и черноморская, кстати, тоже – это…
Д. Пучков: И балтийская.
К. Жуков: На Средиземном море можно нырять гораздо чаще. Там находят все – оружие, амфоры, горшки, деньги…
Д. Пучков: Кости.
К. Жуков: Известный антикитерский механизм нашли, правда, еще греческий, если не ошибаюсь, а не римский.
Д. Пучков: Калькулятор, да?
К. Жуков: Механический навигационный вычислитель. Даже не знаю, где еще такое можно найти. Только под водой. Корабль всегда забит ништяками, даже если он грузы не везет, потому что на нем живет толпа людей. У них куча скарба. Да и сам корабль – это интересная находка всегда.
Антоний отлупил Октавиана по мордасам. Как в римском обществе решались межличностные конфликты? И мог ли один благородный муж дать в репу другому? Какие могли быть последствия?
К. Жуков: О, тут право действовало очень просто. Если Октавиан смог бы доставить Антония немедленно в суд, его бы, конечно, судили за причинение физического ущерба. Но в то время против Антония невозможно было завести уголовное дело, потому что он был фактически главой республики. Кто бы стал его судить? Ну а так, если кто-то кого-то побил, нужно было и подозреваемого, и свидетелей доставить в околоток. Но это не всегда возможно было. Ну а если кто нападавшего зарезал, то ему бы сказали: «Молодец! Не загружаешь суд всякой фигней. Вот вы разобрались…»
Тут вопрос был в семьях: если семья убитого узнала бы об этом, она бы начала преследование. Могла по крайней мере начать. И нужно было уже с семьей идти на мировую, а это целый комплекс мероприятий. Поэтому в случае какого-то эксцесса – тебе набили морду, ты взял арбалет и нападавшего застрелил – лучше было это сделать по-тихому.
Д. Пучков: Ибо, как гласит древнеримская поговорка, обращаясь в суд, ты берешь волка за уши.
У Меммия на шее висит медальон в виде рокерской козы. Что это значит?
К. Жуков: Это означает богатую фантазию художника или ассистента режиссера по реквизиту. Не более того. Все эти украшения придуманы.
Дубины у охраны Антония использовались как оружие?
К. Жуков: Использовались еще как. Если такой кривой виноградной палкой отоварить, мало не покажется.
Д. Пучков: Даже Петр Первый любил это дело.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: Носил с собой дрын для вразумления. Про это есть русская поговорка: палка нема, а даст…
Д. Пучков и К. Жуков (хором): Ума!
К. Жуков: Да. Как в дурацком фильме «V значит вендетта», там была одна хорошая фраза: «Палка – лучший воспитатель!»
Страдания Ворена понятны. Но вот броситься на меч, исполнив свой долг, насколько часто практиковалось в Риме? Неужто дух самураев и там витал?
К. Жуков: Еще как витал!
Д. Пучков: Неизвестно, где он сильнее витал.
К. Жуков: Да. Потому что у римлян это было очень распространено начиная с ранней республики – меч воткнул в землю и сверху прыгнул. А высшей доблестью было не броситься на меч, а натурально вскрыть себе по-самурайски живот, разрезать жилы и прочее. Были варианты совершенно, на наш взгляд, омерзительные: собрать друзей на попойку, нажраться и прям на глазах у всех вывалить кишки на стол. Или разрезать сонную артерию, залить всех. Друзья в это время должны были радостно хохотать, продолжать бухать, лапать теток, чтобы умирающий напоследок понял, что оставляет людей в хорошем расположении духа, никто не расстроился, все довольны проявленной им твердостью характера.
Антоний ввел санкции против Октавиана, запретив отгрузки зерна в Рим. Однако капитан судна с зерном мог сказать в Александрии, что едет, например, в Афины, а на самом деле уехать в Рим. Не проконтролируешь ведь, куда корабль ушел. Почему тогда санкции Антония работали?
К. Жуков: Ну, он из Александрии отплывал в Рим, где у Антония тоже были свои люди. И вот корабль из Александрии с подорожной в Афины приезжает в Рим, и таможенник спрашивает капитана: «Чувак, ты не заблудился?»
Д. Пучков: Мальчик, ты чей?
К. Жуков: «Ты ж вроде… Афины там!» А капитан в ответ: «Да я вот решил вашего начальника слегка кинуть». – «А, ну сейчас мы отпишем начальнику, что вот такой-то отличился». И начались бы некоторые неприятности.
Д. Пучков: Вопрос стоял только в скорости передачи информации. Как быстро стало бы известно, что гражданин что-то нарушил… Не туда отвез.
К. Жуков: В Риме знали о запрете, поэтому санкции работали. Хотя контрабанда всегда супервыгодна. Если что-то запретили поставлять, это сразу всем будет нужно, значит, будут возить. Ведь необязательно везти непосредственно в Рим. Можно привезти в Неаполь, а потом по суше доставить в Рим. Полную блокаду тогда было нереально организовать.
Д. Пучков: Как сейчас в США кокаин возят. Приплыла самодельная подводная лодка, всплыла у побережья, выгрузили товар – и все хорошо. Не надо заходить в порты.
К. Жуков: Конечно.
Иосиф Флавий в «Иудейских войнах» говорит, что те, кто работал на Мертвом море, использовали месячную кровь женщин, чтобы отделить асфальтовые массы, которые прилеплялись ко дну лодки. Неужели это правда? Или Флавий привирает?
К. Жуков: Мне кажется при…
Д. Пучков: Скока они там месячно выделяли – я даже представить боюсь!
К. Жуков: Чтобы на лодку хватило.
Д. Пучков: Какая-то чушь. С точки зрения химии это ни к чему. А с точки зрения магии огромного количества не надо. Чушь какая-то.
Как в то время в империи обстояло дело с добычей информации о том, что и где происходит? Были ли у политиков свои агентурные сети? Были ли обязательные государственные формы отчета о происходящем на местах, в городах, в провинциях?
Д. Пучков: Когда ты со своими друзьями общаешься, они тебе рассказывают про других друзей. Это и есть твоя агентурная сеть. Они есть у всех. У правителей их гигантское количество всегда, в том числе за деньги.
К. Жуков: Обязательные государственные формы отчета были. Например, в какой-нибудь Капуе нужно собрать, условно, пятьдесят тысяч долларов налога. Соответственно, будет составлена некая записка о том, что в этом полугодии план по сбору налогов выполнили или даже перевыполнили. И отчет прилагается. Это та информация, получив которую можно делать далеко идущие выводы: в Капуе все в порядке. Значит – что? Значит можно ввести какие-то дополнительные сборы или расквартировать где-нибудь неподалеку еще один легион, чтобы он там кормился. Это ценнейшая информация о том, в каком состоянии находится тот или иной регион. Говорят, разведка во всем мире в первую очередь не Джеймсов Бондов засылает, а скупает газеты. Потом их листает, делает сводку новостей, аналитики их анализируют. В то время газет не было.
Люций Ворен был центурионом, стал магистратом, затем сенатором, а потом смотрящим по Авентину. Мог ли реальный человек проделать такой путь? Мог ли сенатор стать смотрящим у бандитов?
К. Жуков: Ну, во-первых, карьера Люция Ворена придумана от и до. Сенатор стать смотрящим по Авенитину, конечно же, не мог. Сенатор, бывший сенатор или человек, претендующий на сенаторскую должность, мог возглавить какое-то большое народное сопротивление. Это человек другого уровня. Он мог привлекать бандитов к неким работам, но крышевать их? Нет, это невозможно. Потому что, еще раз повторю, это человек абсолютно другого уровня. Смотрящий по Авентину – это мелко, мягко говоря. Возглавить народное восстание – да, подавить народное восстание – тоже да, но сенатор – это человек, который посылал в бой легионы. Какие там бандиты!
Д. Пучков: Шайка гопников.
К. Жуков: Да. Когда я смотрел сериал первый раз, карьера Ворена вызвала у меня огромное количество вопросов. Как мог Антоний ветерана, полковника фактически, который уже был сенатором, послать смотреть за бандитами! Вы что!
Д. Пучков: Это как директора Академии наук отправить ларьки крышевать.
К. Жуков: Абсурд. Этого не могло быть вообще. Если бы Ворен на самом деле сделал такую карьеру, это был бы просто адски ценный кадр. Его можно было использовать в международной политике. Человек Египет знает как свои пять пальцев. Можно было его туда послать, чтобы он весь Египет крышевал или какой-нибудь город в Египте. Я бы мог в это поверить. А вот так… Это даже не микроскопом гвозди забивать, а с обриты уводить телескоп «Хаббл», чтобы гвоздь забить.
Разве филиппики – это гневные речи Цицерона против Антония, а не греческого оратора Демосфена против македонского царя Филиппа?
К. Жуков: Конечно, филиппики – это речи Демосфена против македонского царя Филиппа. С тех пор все подобные обличения стали называть филиппиками. Цицероновы произведения тоже попадали в этот жанр.
Октавиан занял три миллиона. Что он собирался дальше делать? Как отдавать бабло кредитору, если Марк Антоний отказывался наследство передать?
К. Жуков: Во-первых, Октавиан сильно рисковал. Потому проблема была не в ростовщике, у которого он занял три миллиона, а в Марке Антонии. Бог с ним с ростовщиком, он, так сказать, взаимодействия со своим старшим коллегой мог не пережить. А когда вопрос жить или не жить – сразу как-то давать в долг легче становится.
Д. Пучков: Да.
К. Жуков: Во-вторых, Октавиан (об этом знала вся республика) был законным наследником Гая Юлия Цезаря. А значит, обеспечение долга у него было надежное. Потому что Рим – это все-таки закон. Есть законный наследник, и он под свое наследство берет всего лишь три миллиона. А все наследство – семьсот миллионов! Семьсот! Поэтому любой ростовщик скажет: «Конечно, бери в долг». Это же отличный клиент!
Д. Пучков: Ну и слово «рисковал», по-моему, основополагающее в таких делах. Невозможно угадать, что в итоге получится.
Неужели какие-то римские бандюки могли просто ворваться в дом уважаемого человека, например Люция Ворена, приближенного самого Цезаря, и, пока его нет дома, забрать его детей и вот так запросто продать их в рабство?
К. Жуков: Конечно, нет. Они могли бы ворваться в дом и зарезать всех. А вот с реализацией римского гражданина на рынке рабов обязательно возникли бы проблемы. Их не смогли бы продать. Римского гражданина нужно было сначала лишить гражданства и только потом можно продать в рабы. Это случалось, но редко. Бандит не может никого лишить гражданства.
Д. Пучков: Его самого лишат чего-нибудь.
К. Жуков: Да.
Хотелось бы побольше узнать о домашних питомцах в Риме первого века, если об этом что-нибудь известно. Кому отдавали предпочтение? Песикам, кискам или птичкам? Только богатые могли себе их позволить держать?
К. Жуков: Ну, домашний питомец – это не домашний любимец. Поросенок тоже домашний питомец, однако его держат с одной целью – сожрать.
Д. Пучков: Да!
К. Жуков: Если песик – то должен быть совершенно охреневший мастиф, чтобы отпугивать нехороших людей от дома. Котик должен ловить мышей, которые гадят у тебя в подвале и пытаются жрать припасы. Все домашние любимцы и питомцы человеком одомашнивались начиная с эпохи неолита. И к римскому времени их был полный набор: котики ловили мышей, песики ловили бандитов, свиней жрали.
Д. Пучков: Всех любили.
К. Жуков: Всех любили при этом.
Перед смертью Октавиан сказал: «Хорошо ли я сыграл комедию жизни?» – это правда? В чем секрет такого успеха Октавиана? Был ли он гением или ему просто повезло?
К. Жуков: По поводу всех предсмертных фраз – в 99 случаев из ста это придумки разных литераторов, в том числе римских. А успех… Во-первых, он был сыном своего времени, потому что республика помирала, уже ко временам Гая Мария с ней были большие проблемы (и тем более ко времени Люция Корнелия Суллы). Центростремительные процессы вызвали к жизни таких людей, как Сулла, Юлий Цезарь, Октавиан… Все эти люди – продукт эпохи, объективных процессов, прежде всего в экономике, ну и вслед за этим в общественных структурах. Потому что и Октавиан, и Гай Юлий Цезарь ничего подобного не смогли бы добиться во времена ранней республики, поскольку к этому не было никаких объективных предпосылок. Сколько людей, которые существовали тогда на политическом олимпе и там боролись, потерпели поражение? Да их сотни! А сколько пропали со страниц истории, не оставив там никакого следа, кроме записей в две строки в той или иной хронике. Все эти люди пытались сделать то же самое, что сделали Октавиан и Гай Юлий Цезарь. Это вопрос не только лишь личностных дарований. Это объективный процесс, который дает этим дарованиям возможность реализоваться.
Д. Пучков: У него, кстати, жена умная была.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: Он писал конспекты, прежде чем перед ней отвечать. Серьезная дама. В фильме, к сожалению, не совсем так. Но зато интереснее!
К. Жуков: Да-да-да!
В сериале совсем не показывают семью Брута – жену, детей… Складывается ощущение, что род Юниев состоит из самого Марка да его мамы. Выглядит как-то сиротливо. А как обстояло дело на самом деле? Что стало с родом Юниев после смерти Брута и Сервилии?
К. Жуков: Ну, во-первых, Сервилия происходила из рода Сервилиев, а не Юниев, как это ни странно. Да, конечно, смотрится сиротливо. Семью Марка Антония не показали, семью Цезаря – тоже. Разве что семейство Октавиана…
Д. Пучков: Жену Цезаря показывают.
К. Жуков: Чуть-чуть.
Д. Пучков: Я считаю, что они нужны только для решения художественных задач. Точно так же, как семья Помпея, которая должна была стоять на корабле и смотреть, как отца зарезали на берегу. Это добавляет драматизма. А Бруту зачем?
К. Жуков: Это же кино. Там вот вообще не сказано, что Сервилия была сводной сестрой Катона, например. Почти ничего не говорится, что все эти люди, воевавшие друг с другом, были замужем или женаты на родственниках друг друга. Семей же было на самом деле немного. Вот сколько у нас самых богатых и уважаемых людей в Питере сейчас? Я думаю, человек сто. Вот и в Риме их тоже было семей сто. И эти сто семей сначала всей Италии, а потом половине Евразии поставляли уважаемых людей. Показывать их всех в одном фильме… это была бы «Санта-Барбара».
Д. Пучков: Для решения художественных задач не нужны.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: А семья была у Брута?
К. Жуков: Конечно! Род Юниев был большой. Сервилия в какой-то момент пропадает со страниц хроник и источников. Мы не знаем, что с ней стало. Сама она ничего плохого не делала. У Брута было две жены: первая – Клодия Пульхра. Он с ней развелся и, несмотря на протесты своей мамы, женился на собственной двоюродной сестре Порции, которая после того, как он погиб, вернее, самоубился при Филиппах, то ли умерла от болезни, то ли самоубилась. Говорят, нажралась углей из жаровни.
Д. Пучков: Это покруче уксусной кислоты, пожалуй.
К. Жуков: Но мы не можем сейчас точно сказать, было так или нет.
Д. Пучков: Первый раз такое слышу!
К. Жуков: Жуткая баба. Что случилось с детьми Брута, я даже не знаю. Да и были ли у него дети? Я вот сейчас не могу вспомнить.
Д. Пучков: Маленькие брутята.
К. Жуков: По-моему, не было. Зато у его папы родственников было караул.
Д. Пучков: Как говорил Джеки Чан, «Я смотрю, ты настоящий мужчина – у тебя повсюду дети».
Клим Саныч сказал, что римлянам было по фигу, кто и во что верит. Ходи только на общественные праздники и все! Но это не соотносится с тем, как «вежливо» на аренах римляне принимали христиан, если я правильно помню – львам скармливали. Отчего такая избирательная любовь?
К. Жуков: Потому что христиане не ходили на общественные праздники и не приносили жертву Юпитеру Капитолийскому и императору. То есть выступали против генеральной линии партии, разлагали общество.
Д. Пучков: Как у гражданина Тацита в «Анналах» написано.
К. Жуков: Опаснейшая секта!
Д. Пучков: «Скармливали львам» – не думаю, что лев с аппетитом их ел.
Д. Пучков: Есть специальная книжка про идущих на смерть…
К. Жуков: Дурацкая.
Д. Пучков: Там целая глава о том, как сложно заставить хищника перед орущей толпой, которую он боится, загрызть кого-то.
К. Жуков: Хищник – это же высокоорганизованное млекопитающее, у него свои мысли, свое настроение… Вон с котами пообщайтесь, если у вас есть. Лев такой же, только большой. Люди будут орать, он может разозлиться и начать мочить всех подряд. Котик – животное крайне свирепое на самом деле, если бы он был размером с рысь, у вас бы отношения с ним складывались несколько иначе.
Д. Пучков: Совершенно иначе.
К. Жуков: А когда он триста кило весит – это отдельная история. Он лапой треснет с вот такими когтями – и вся жизнь…
Поэтому христиан скармливали, резали, сжигали, топили только потому, что они выступали как враги государства. А выступали они как враги государства, потому что публично, несмотря на неоднократные предупреждения, отказывались исполнять важнейшие общественные ритуалы, то есть приносить жертвы в определенные дни. Казалось бы, ничего тебе это не стоит. Ну, пошел, голубиной кровью покапал на статую императора или кинул зерна Юпитеру Капитолийскому, или наоборот. Выйди и сделай. Но для христиан это хуже смерти, потому что, как только ты это сделаешь, ты перестаешь быть христианином и обречен вечно гореть в аду. Христиане сами этого не делали и запрещали делать всем своим домашним. Лучше помучиться сейчас чуть-чуть, чем потом вечно гореть в аду. А местный околоточный, которому доносят такие сведения, направляется домой к христианину и говорит: «Петровичус, ты долбанулся? Ты ж понимаешь, что это все очень плохо кончится?» Петровичус говорит: «Нет!»
Д. Пучков: Наоборот, кончится очень хорошо!
К. Жуков: «Ты ж меня подставляешь, потому что если сейчас стукнут, а я не отреагирую на этот стук, то меня должности лишат и, может быть, еще и накажут. А у меня семья». Петровичус: «Исполняй свой долг!» Околоточный один раз промолчит, другой раз промолчит, на третий раз ему уже деваться будет некуда, пойдет и сообщит вышестоящему начальству, что у него гнездо сеператюг, отказывающихся выполнять общественные ритуалы. Они наносят регулярное оскорбление, во-первых, богам, которые вроде как крышуют Рим, во-вторых, что важнее, императору. И всё. К ним придут специально обученные люди из городской когорты, отведут их куда надо, то есть в суд. На суде их спросят: «Парни, вы серьезно? Вам что, трудно три зерна насыпать у ног Юпитера?» Петровичус снова скажет: «Нет!» Ему говорят: «Ты понимаешь, что сейчас тебя замочат? Потому что за это полагается вот это». – «Да!» Ну а когда такое сказано на суде перед свидетелями, у него дорога одна. Один такой случай, два, пятнадцать! И все видят, что это деструктивная секта. Как бы мы сейчас сказали, тоталитарная секта, которая зомбирует людей, и их нужно всех…
Д. Пучков: Спасать!
К. Жуков: Выводить, чтобы их не существовало. И начались гонения. Это было связано с глубочайшим непониманием одних и других. Эти культуры существовали в параллельных вселенных…
Д. Пучков: Не пересекаясь.
К. Жуков: У них не было точки, где они могли вступить в диалог и договориться. И так продолжалось до IV века.
Давеча был в Риме. Удивили натыканные по всему городу египетские обелиски. Зачем римляне тянули их к себе в таком количестве? Из каких стран и что именно привозили в Рим?
К. Жуков: Египет – древняя культура. Египетские обелиски прикольные. Римляне везли к себе всех богов, которых нашли. Чем больше богов, тем крепче город.
Д. Пучков: А обелиск, если кто вдруг не знает, это половой орган.
К. Жуков: Да. Это тоже любили.
Д. Пучков: Все у всех всё тянули.
К. Жуков: Кстати, греческого в Риме гораздо больше, чем египетского. Там так много всего, потому что Рим всех победил и притащил все к себе. Если бы Рим был кем-то побежден, тогда бы мы удивлялись, почему в Багдаде такое количество римского.
Д. Пучков: Обелиски были очень тяжелые. Под триста тонн…
К. Жуков: Всякие. В том числе и такие.
Д. Пучков: Да. Ни подъемных кранов, ничего, а как-то вот доволокли. Это ж красиво.
К. Жуков: Да!
Д. Пучков: Грабанули соседа…
К. Жуков: Точно!
Д. Пучков: На площади Святого Петра стоит.
К. Жуков: Да.
Почему Ворен называет себя сыном Аида? Он же римлянин, должен называть себя сыном Плутона.
К. Жуков: Во-первых, Плутон – греческое слово, уже в римский период греки стали называть Аида Плутоном. А потом римляне позаимствовали у них Плутона. Сами они называли владыку подземного мира Орком или Дисом. В сериале Ворен называет себя сыном Диса в основном. А во-вторых, нам тут знающие товарищи сказали, что если в Америке человек с мрачной рожей скажет: «Ай эм сан оф Плуто»… все тут же представят себе…
Д. Пучков: Собаку!
К. Жуков: Собаку Плуто из диснеевского мультика! И аудитория упадет под диван!
В чем заключалась подделка вина?
К. Жуков: Подделка вина заключалась в его нелицензированном изготовлении. Как самогоноварение. То есть у тебя нет лицензии, а ты его изготавливаешь и продаешь, не платя налога.
Д. Пучков: Вино считается поддельным.
К. Жуков: Да. Они подделывали штампы, которые ставили на амфоры, так что казалось, что это вино произведено на лицензированной мануфактуре. Вино можно было сделать несколько хуже, а значит, дешевле, чем то, что заявлено на этикетке. И тоже поиметь на этом немножко денежек.