Это были слова Марка Туллия Цицерона
К. Жуков: Начинается третья серия второго сезона с того, что Ворена глючит покойной женой. А подельники на первом этаже коллективного помещения веселятся с проститутками. Маский по привычке «обувает» Пулло в кости. Все шло нормально до тех пор, пока Ворен не проснулся и не вышел на балкон посмотреть, что происходит. Народ сразу притих. Я их понимаю, я бы тоже притих. Ворен одет в совершенно жуткую тужурку. Черная кожа, грубые стежки, какие-то медные бляхи. В первом сезоне чуваки были одеты странно, но второй сезон в этом отношении значительно переплюнул первый. Просто бред какой-то.
Д. Пучков: Может, сменили консультанта по костюмам? Готовились к «Игре престолов».
К. Жуков: Наверное. Тренировались.
Д. Пучков: Там обозначилась который раз шлюха, которая Маскию по морде дала. Я с трудом представляю, чтобы уважаемого человека прилюдно…
К. Жуков: Может, она специально нанятая рабыня, которая хамит.
Д. Пучков: И в этом ее фишка.
К. Жуков: Если бы рабыня «отоварила» свободного человека, ей бы не поздоровилось. Сразу последовало бы наказание. Раб не может поднять руку на свободного человека. За то, что дала по морде, высекут, скорее всего. Если бы лицо в кровь разбила, отрубили бы руку. Что-нибудь в этом духе.
Д. Пучков: Чтобы не распускала руки.
К. Жуков: Да. Ворен прекращает веселье, сообщает, что прибыл хлеб.
Д. Пучков: Три парохода с зерном.
К. Жуков: Из Александрии. Нужно встретить.
Д. Пучков: Он дает указания, как продать: «Возьми по 25, не меньше. А груз отдай Аяксу, но Муса будет возмущаться, тогда отрежь ему язык. Думаешь, я шучу?» – «Сейчас же займусь». Приходит Меммий.
К. Жуков: Сначала некая шлюха и сказала, что пришел Меммий. Меммий драматургически заменяет Эраста Фульмана, и он гораздо хуже Фульмана… Меммий приволок банду реально непонятных отморозков. Что это за люди? Его подручный Карбон – волосатый хмырь, одетый в какую-то ременно-плечевую систему. Меммий говорит: «Он из хорошей семьи». Я не знаю, откуда происходит эта хорошая семья, в нашем секторе пространства приличные люди такое не носят. Выясняется, что Меммий пришел по делу.
Д. Пучков: «Молодого племянника моего коллеги Карбона обесчестил человек, которого зовут Квинт Бубон, знаешь его?» – «Знаю». – «С твоего позволения…» Обратите внимание, иерархия соблюдается. «Карбон желает отомстить за честь семьи и убить этого Квинта». В дело вступают понятие и правосудие. Карбон встревает: «Мальчику всего 12 лет, он отсасывал ему за гроши». И тут же Ворен: «То есть ему заплатили?» – «Да. Но он не спросил сперва меня». Ворен: «Мальчику заплатили». Встречный тезис: «В моей семье никто не сосет без моей команды». Ворен: «Мальчик взял деньги, он занимался проституцией». Что, собственно, является правдой. «Квинт Бубон не совершал преступления, и вы его не тронете». Отказывает им в праве отомстить. Меммий: «Брат Ворен, возможно, ты неправильно понял». – «Я все правильно понял. Марк Антоний дал мне четкое указание сохранять мир. Квинт Бубон состоятельный и уважаемый человек, и вы его не тронете». Тут встревает Пулло: «Заплатил или нет, он попользовался мальчиком. Может, умеренное наказание?» Меммий: «Мы пришли к тебе из вежливости, это всего лишь формальность». Это уже откровенное хамство. «Я дал вам ответ». Карбон: «Неправильный ответ. Он обоссал мое имя и честь моей семьи». – «Уйми своего человека, Меммий». Это правильно – не вступать в дискуссии с подчиненным, а говорить так, как будто его нет. Пулло, обращаясь к Ворену: «Он дело говорит». Подается команда замолчать. Меммий: «Брат Ворен, будем откровенны, даже твой человека понимает». – «Мой человек не понимает, когда надо помалкивать. Я свое решение сказал». – «И мы его принимаем. Благодарю за выделенное время». Пулло: «Необязательно оскорблять меня перед…» – «Не смей подвергать сомнению мою власть! Не смей ни при каких обстоятельствах!». – «Власть?» Пулло во всех аспектах молодец.
К. Жуков: Все испортил! Пулло в решительный момент всегда все разрушает.
Д. Пучков: Дальше мы переносимся в дом…
К. Жуков: Следим за жизнью высшей аристократии. Октавия дует коноплю со своей подругой Иокастой. Ну почему у них у всех греческие имена? Я могу понять, почему некоего торговца, которого мы не видим, зовут Аякс. А эта почему Иокаста?
Д. Пучков: «Попробуй, задержи дыхание». – «Ужасно». – «Через минуту станет хорошо». Тут приходит мама: «Что вы делаете?» – «Вдыхаем коноплю». – «Я вижу. Весь дом провоняли. Впредь занимайтесь этим на улице. Хорошая хоть?» – «Отличная!» – «Дай сюда». Тут же Иокаста: «Я привезла из Македонии два мешка. Она лучше итальянской». – «Из Македонии?» – «Паршивый климат, дрянная еда, неприятные люди». Атия закидывает удочки насчет Македонии.
К. Жуков: Ей же скоро туда ехать. Как бы вместе с Марком Антонием.
Д. Пучков: «Видимо, ты была не в лучшем обществе». Иокаста: «Нет. Мой папа страшно богат, но там нет никакого общества. Это действительно край света». Бывалая дама. «Я не сноб, Октавия. Я не против, чтобы ты привела в дом дочь торговца, но давай на этом остановимся. Никаких актеров, гладиаторов и прочих». Обратите внимание, высший свет не пускает в дом актеров.
К. Жуков: То есть актер Серебряков не зашел бы.
Д. Пучков: Я думаю, и писателей не жаловали.
К. Жуков: Нет. Писатели пользовались большим уважением. Пройдет меньше года – и писатель Авл Гирций займет место консула республики.
Д. Пучков: Молодец какой! Отличная сцена! Атия прекрасна!
К. Жуков: Единственное, этого не могло быть. Потому что коноплю они не дули.
Д. Пучков: Ты же сам говорил, что нюхали.
К. Жуков: Я говорил, что теоретически могли. Могли по скифскому обычаю кинуть конопли на жаровню и неплохо надышаться. Но так, через трубочку – нет. Как и наркоманку Клеопатру, которая фигачила из трубки гашиш.
Д. Пучков: Наверное, опий.
К. Жуков: В общем, дрянь какую-то дула. Придумали специально для сериала.
Д. Пучков: Когда-то в Афганистане продавали так называемый чарс. Его тоже не курили. Спичкой жгут и сверху вдыхают. Не может быть, чтобы они до такого не додумались.
К. Жуков: Где археологические подтверждения? От всего этого должно остаться множество следов. Трубки, специальные приспособления. Ничего подобного не описано. Если бы они упарывались, об этом бы написали.
Д. Пучков: И для аппетита полезно.
К. Жуков: Атия слегка опустила Иокасту. А сама очень расстроилась. Видно, что ей не хочется в Македонию. Она переживает. Хотя, может быть, она переживает, что сына куда-то услала, поссорилась с ним.
Д. Пучков: Ну, там вообще все враскоряку пошло. И с сыном плохо, и с Антонием. И в стране ситуация неважная.
К. Жуков: На самом деле странно, что Атия по сыну грустит. У нее сынок в это время легионы собирал. И Марк Антоний тоже собирал легионы. Все готовились друг на друга прыгнуть. Но Антоний попал в неприятное положение из-за того, что совершил тактическую ошибку в самом начале. Нужно было не ссориться с Октавианом, а, как тот предлагал, выступать вместе. К чему в итоге и пришли. Антоний не дал Октавиану денег и предложил легионерам по сто денариев. Легионеры, расхохотавшись, сообщили, что Октавиан предложил по пятьсот. И легионы, которые были верны Марку Антонию, стали переходить на сторону Октавиана. Еще ничего не началось, а у Антония уже было нехорошо.
Д. Пучков: Марка Антония можно понять. Все-таки Октавиан молодой совсем, и тут чисто психологический момент – слушать пацана, это же нонсенс. А ведь пацан может быть умнее, чем ты. Прозорливее.
К. Жуков: В это время показывают, как дети Ворена и сестра Ниобы Лидия страдают в рабском бараке. Тоже чушь собачья. Как они там могли оказаться?
Д. Пучков: Мы переносимся в дом к Тимону. Приходит Тимон: «Здравствуй, мы учим иврит». – «Вижу». – «Дети скоро будут Тору читать». – «Жду не дождусь».
В дом Атии прибыл Марк Антоний.
К. Жуков: Он там красиво пожирает хлеб с оливковым маслом. Отломил краюху, из специального кувшинчика облил маслом. Кстати, здорово сделана посуда. Насколько они мерзко одеты, настолько хорошо у них мелочи выполнены. Стаканчики, ковшики, кувшинчики.
Д. Пучков: «Вчера ты вернулся поздно». – «Дела». – «Дела – это вино, блевотина и секс?» – «Я тебя потревожил?» – «Нет. Но прежде чем набрасываться, будь добр, сперва разбуди меня».
К. Жуков: Марк Антоний сообщает, что заканчивается консульский срок и он, как собирался, поедет в Македонию. Тут Атия и взвилась.
Д. Пучков: «Я думала насчет Македонии». – «Правда?» – «А нам обязательно туда ехать? Нельзя остаться здесь?» – «Нет. Как только закончится мое консульство, мы уедем». – «Это же так далеко от Рима. Если уедешь из Италии, враги перестанут тебя бояться, ты не сможешь бороться». – «А я не хочу бороться. Хочу мира и тишины». – «Мира и тишины? Думаешь, Брут и Кассий будут терять время, пока ты хлещешь вино в Македонии?» – «Эти жалкие создания?» – «Жалкие, пока у тебя есть власть. Враги не угомонятся, пока ты не умрешь. Ты держишь волка за уши, его нельзя отпускать!» Любителям политики – обратите внимание: пока вы не убьете своих политических противников, покоя не будет, они убьют вас.
К. Жуков: Марк Антоний в самом деле собирался после консульского срока принять проконсульство в провинции Македония. А потом вдруг передумал. И решил занять Цизальпинскую Галлию, а Македонию отдать своему брату.
И тут мы переносимся в нижние слои общества. Выясняется, что Карбон все-таки кастрировал Квинта Бубона.
Д. Пучков: Нет, сначала Тимон увидел, что брат с кем-то разговаривает. «Кто это?» – «Кто?» – «Человек, с которым ты говорил». – «А, это Барак, торгует шафраном». – «Что-то не похож он на торговца». – «Не все похожи на то, что они есть на самом деле». И тут врывается жена с криками: «Правосудия!» Квинта Бубона кастрировали люди Меммия. И дальше Пулло вступает в новую фазу идиотских дискуссий: «Ладно, успокойся. Старикану не надо было развратничать». Как обычно, не понимает, что произошло.
К. Жуков: Самое главное, что Пулло при окружающих этого не понимает.
Д. Пучков: Ворен: «Меммий ослушался меня!» Нарушение субординации. Тебе сказано ничего не делать, а ты сделал. Таким образом, публично послал на хер. Пулло выдвигает свежий тезис: «Ну, он же не убил старого дурака». – «Он меня ослушался». – «А давай я поговорю с Меммием, найдем компромисс». Я замечу, что Ворен крайне положительно к Пулло относится. «Нет». – «Если накажешь Карбона за такой пустяк…» Тебя на хер послали прилюдно, а с точки зрения Пулло это пустяк. «Меммий сочтет это за неуважение и будет вынужден отомстить». То есть получится, что это Ворен вынуждает его мстить. Все с ног на голову. И эти люди хотят участвовать в демократических выборах! «…И ты спровоцируешь войну». Ворен отвечает: «Возможно. Но у меня нет выбора. И это ты виноват!» – «С чего это я виноват?» – «Ты подверг сомнению мою власть перед Меммием. И это дало ему повод ослушаться». – «Что за чушь?» Полный идиот. Пулло говорит: «Здесь все совершают ошибку». – «Я дал тебе приказ». Тут Пулло начинает хамить: «Здесь тебе не легион. Мне здесь никто не приказывает». – «Тогда ты мне не нужен. Маский, займись этим!» – «Сделаю!» А Пулло уже: «Ты неправильно понял». – «Я предупреждал не ставить под сомнение мою власть, знай свое место». – «Мое место? Да пошел ты!» Дальше все это обостряется, и тут Пулло вываливает: «А кто тебе столько раз жизнь спасал? Кто разобрался с Эвандером?» – «В смысле? Говори!» – «Я узнал, что он сделал, и убил его». И тут выплыло, кто сожительствовал с Ниобой. Ворен пришел в ярость и выгнал Пулло. Просто выгнал. Сцена безобразная. Пулло дурак в который раз.
К. Жуков: Во-первых, дурак. Во-вторых, язык без костей. Сначала делает или говорит, потом думает. Обычно принято наоборот. Ну а дальше лучшая сцена второго сезона: Антоний беседует с Цицероном. Сначала говорят о необязательном. Потом Цицерон начинает расспрашивать у Антония, что он думает по поводу того, что Октавиан собирает легионы.
Д. Пучков: «Такой энтузиазм в столь юном возрасте. Говорят, он собрал большую армию». – «Скупить всех дураков и калек в Кампании не значит собрать армию». – «Ты прав, конечно. Но еще там много ветеранов. Люди из седьмого легиона, из восьмого легиона». – «Берут с него деньги за то, чтобы поорать, когда он проходит мимо». – «Но я пригласил тебя не об этом говорить. Жду с нетерпением, что ты скажешь…»
К. Жуков: Тут Марк Антоний встал, подошел поближе к Цицерону и принялся ссать в фикус. И, писая, говорит, что не хочет ехать в Македонию, когда закончится его консульство. Хочет в Галлию. Но не сказал, в какую именно – Цизальпинскую, Трансальпийскую, Нарбоннскую… Галлия же большая. Он хотел в Цизальпинскую Галлию, потому что это почти Италия, она непосредственно за долиной реки По. Оттуда можно влиять на то, что происходит в Италии. Цицерон говорит…
Д. Пучков: «Галлией же управляет Децим». – «Ну, если хочет, пусть забирает Македонию. А я хочу Галлию».
К. Жуков: Имеется в виду Децим Брут – двоюродный брат Марка Юния Брута, если не ошибаюсь. Марк Антоний хотел убрать Децима Брута куда-нибудь с глаз долой, потому что он всех этих Юниев терпеть не мог. Цицерон совершенно справедливо замечает: «Тогда люди подумают, что ты подражаешь Цезарю, располагая легионы у наших границ». Учитывая, что они мирно разговаривают друг с другом, все происходит до июня 44 года. То есть Антоний еще не успел в открытой форме с Цицероном полаяться. А Цицерон уже поддерживает Октавиана, что в фильме не обозначено. Цицерон даже писал всем, что не просто поддерживает, а контролирует Октавиана и управляет им. Ну, он так думал на самом деле. Ведь Октавиан приехал в Италию непосредственно к Цицерону. И получилось, что Октавиан вроде бы стал протеже Цицерона. По факту, конечно, все было решительно не так. У Цицерона не было армии, он контролировал только некие группы в сенате, которые могли оказать давление на Марка Антония. Но, как политик с большим стажем, он думал, что этого мальчика контролирует. А тут оба – Марк Антоний и Цицерон – выступили великолепно. «Ты угрожаешь мне, но так не угрожают. Я не боюсь».
Д. Пучков: Как-то не очень. «Сенат поймет, что я поддерживаю тебя только из страха смерти». – «Понимаю. Не хочешь показаться трусом. А ты скажи, что я тебя подкупил. Ты бы принял взятку?» – «Нет!». «Ты и без этого богат», – говорит Марк Антоний, подразумевая какие-то серьезные деньги. «Попытаться-то стоит. Иначе ты не оставляешь мне выбора». – «Всегда сводится к этому». – «Знаю, извини. Такие времена». – «Прошу, продолжай. Угрожай мне, мне не нравится уступать простым намекам». Марк Антоний: «Я хотел спросить о твоем старом друге Крассе. Когда парфяне взяли его в плен, правда ли, что ему залили в горло расплавленное золото? Ведь это ужасно больно». «Спасибо, – говорит пришедший в себя Цицерон. – Ты прав. Погода в Македонии ужасная».
К. Жуков: В переводе «Лостфильма» было сказано «парфеянцы». Я услышал и удивился: «Что?! Парфеянцы?» Короче говоря, Цицерон вроде бы обещал Марку Антонию поддержку в сенате, а сам ушел. И видимо, в этот момент понял, что Марк Антоний перегибает палку. Пора валить. А Пулло приходит в кабинет к мрачному Ворену. Тут Пулло одет в не менее жуткую херню, чем сам Ворен. У него плащ с какими-то медными или бронзовыми бляшками по периметру.
Д. Пучков: Для форсу бандитского.
К. Жуков: Так они не ходили, это же неудобно. И что за любовь у всех киношников напялить на человека пояс шириной в полторы ладони? Зачем?
Д. Пучков: Талию подчеркнуть.
К. Жуков: Талия подчеркивается узеньким пояском. А в таком варианте это не имеет отношения к истории никакого, выглядит неэстетично. И совершенно нефункционально. Посмотрите настоящие римские пряжки, их найдено огромное количество. Посмотрите, какой ширины был пояс. И сделайте такой же. Обратитесь, в конце концов, к изобразительному материалу. Какие там были пояса? Гражданский пояс – узкий; военный пояс, на котором меч таскают, естественно, шире, чтобы нагрузку держать. Ворен говорит Пулло, что на него не злится. У него же кроме Пулло никого не осталось.
Д. Пучков: Но говорит уже злобно, видно, что хочет узнать все.
К. Жуков: Расчувствовавшийся Пулло предлагает уладить дело с Карбоном. А Ворен улыбается и говорит, что уже, в общем, поздно. Классная сцена: Карбон заходит в общественный сортир с братвой.
Д. Пучков: Они всех выгоняют и садятся гадить, сопровождая это дело интеллектуальной беседой.
К. Жуков: Тут забегают вореновцы во главе с Маскием…
Д. Пучков: Маский дает команду: «Поднимите его».
К. Жуков: Карбона макают головой в унитаз. После чего начинают, оставив головой в унитазе, шпилить в очко. И вот тут-то домой к Атии явился Марк Випсаний Агриппа.
Д. Пучков: Кстати, интересно. Как у них, если в задницу… Считается, что ты опозорен? Как это у римлян было? Если кого-то насильно в гудок шарахнули.
К. Жуков: Учитывая, что это не сенатор, то как со всем остальным. Доставишь негодяя в суд – хорошо. Накажешь сам – еще лучше. Если нет свидетелей, так ты найди свидетелей и тоже доставь их в суд.
Д. Пучков: Непонятно. У нас опыт один и понимание как на зоне. Может, тогда это нормально было?
К. Жуков: Я, честно говоря, не специалист в сексуальных обычаях эпохи Древнего Рима. В книжках, которые я читал, об этом мало говорится. Или предельно неубедительно. Существует распространенное мнение, что в Античности все непрерывно жахались в жопу. И это было не просто нормально, а даже приветствовалось. Такого не бывает.
Д. Пучков: Я подозреваю, что приветствовалось это среди актеров, певцов и писателей. Ну, как обычно. Которых в приличный дом пускать отказывались. В общем, трагедия в жизни Карбона.
К. Жуков: Марк Випсаний Агриппа увидел Октавию при свете солнца и обомлел. Актер на роль Агриппы подобран правильно: он похож на свои скульптурные изображения. Агриппа, судя по всему, был не слишком высокий, коренастый, широкий в кости. И актер такой же.
Д. Пучков: Октавия ему страшно понравилась.
К. Жуков: Это все немножно странно, потому что Марк Випсаний Агриппа был другом Октавиана еще при жизни Цезаря. И вместе с Октавианом и Меценатом был отправлен из Италии к войскам, которые готовились к войне против парфян. Он не однажды бывал в доме. Все его знали, и он всех знал. Еще более странно, что здесь присутствует Октавия. Это 44 год. К этому времени она уже была замужем за Клавдием Марцеллом. Она не играла на арфе, а жила в доме у мужа. Клавдий Марцелл был консулом 51 года, уважаемым человеком. Сенатором. Октавиан воспользовался родственными связями своей сестры, чтобы через Клавдия Марцелла связаться с Цицероном.
Атия начинает расспрашивать: «Кто это?»
Д. Пучков: «Это Агриппа, друг Октавиана». – «Мое почтение». – «Он просил убедиться и заверить вас в его уважении и преданности». «У нас все прекрасно, – говорит Атия, – касательно его уважения и преданности…» – «Он умоляет не делать поспешных выводов относительно перспектив». – «Ты проделал такой путь из Кампании, чтобы сказать это?» – «У меня есть другие дела». – «С кем?» – «Не могу сказать». – «Интриги? А Марк Антоний знает, что ты в городе?» – «Полагаю, консулу неизвестно местонахождение большинства граждан». – «Верно. Но ему интересно знать, где находятся предатели». «Мама!» – кричит Октавия. – «Но ведь они предатели. Антоний консул, а Октавиан намеренно бросает ему вызов. Если это не предательство, то что?» – «Я передал то, что должен. Позволь мне уйти». – «Скажи моему сыну… Нет, ничего не говори».
К. Жуков: Вообще-то Октавиан не бросал открытого вызова Марку Антонию.
Д. Пучков: Дальнейшая коротенькая сцена. Атия: «Передай Марку Антонию, что Агриппа в городе». – «Мама, нет. Кто знает, что Антоний с ним сделает!» – «Думаю, ничего приятного». – «Он друг твоего сына». – «Нет у меня никакого сына».
К. Жуков: Этого всего не могло быть. Между Марком Антонием и Октавианом не было никакой открытой вражды. Никаких вызовов он не бросал Марку Антонию. В чем Октавиан ослушался Марка Антония? Ни в чем. Марк Антоний не мог ему приказать находиться в Риме. Октавиан поехал в Кампанию – так он гражданин, имеет право ездить по республике куда угодно. Октавиан интриговал против Марка Антония как последний сукин сын? Конечно, интриговал. Все у них было нормально. Да, Марк Випсаний Агриппа в Рим приезжал. А вот Цицерон в этот момент из Рима собирался сдернуть, но передумал. Ему нельзя было из сената уходить, иначе все подумали бы, что он испугался. А это недостойно. Хотя пару заседаний он пропустил из опасений, что Марк Антоний его прибьет.
А в сериале паренек, подосланный Сервилией к Атии, соблазняет ее жирную кухарку.
Д. Пучков: Алфею. Та ему говорит: «Ты же знаешь, тебе нельзя заходить на кухню». – «Но я голодный. Ты же не наябедничаешь». И тут он отправляется к Сервилии. «Мы тебя заждались», – говорит служанка. «Продолжай ждать, дорогая. Где твоя хозяйка?» – «Не твое дело!» – «Хочу поговорить с ней». – «Она не говорит с такими, как ты». – «А я не говорю с такими, как ты. Хочет, чтобы все было сделано, поговорит со мной». Вылезает Сервилия: «Постой». – «Так это ты, Сервилия? Недурно!» Странно слышать такое от молодого человека, тетенька-то откровенно пожилая. «Еще раз обратишься ко мне по имени, прикажу прибить твой язык к колесу повозки». – «Извини, я никогда не говорил с благородными». – «Как это зовут?» – «Дурион». – «Дурион, ты симпатичный юноша, ты уже давно в доме Юлиев. Почему Атия до сих пор жива?» – «Трудно подобрать момент. Она всегда ест с дочерью. Если позволите убить и ее, то хоть завтра». – «Нет, девушку не трогай». Мальчик выдвигает свежий тезис: «Вот если бы намазать ядом член Антония, было бы прекрасно. Хозяйка регулярно употребляет его на ужин. А так придется потерпеть». – «Кроме грязных шуток сказать нечего? Ты зачем пришел?» – «Шекели, царица, шекели». Видимо, тоже еврей?
К. Жуков: Затрудняюсь сказать.
Д. Пучков: «Он хочет денег», – сообщает служанка. «Разве ему еще не заплатили?» – «Работа затянулась дольше, чем предполагалось, будь справедлива». – «Дай, сколько просит». Тут же меняется тон: «Давай триста». Получив деньги: «Погоди. Поцелуй меня на прощание». Наглый какой. «Поцелуй меня!» – «Ну уж нет!» – «Хочешь, чтобы она умерла, целуй меня!»
И мы переносимся в провинцию Вифиния, она же Восточная Турция.
К. Жуков: Марк Юний Брут и Гай Кассий Лонгин почему-то уговаривают вифинян дать им армию против Антония. Бред полный. Вифиния с 75 года до н. э. являлась римской провинцией. Они могли там набирать войска, ни у кого не клянча. Там идеальный то ли парфянин, то ли вифинянин – хмырь с бородой.
Д. Пучков: Просто ни к селу ни к городу: «Есть римские женщины, которых трахают бабуины? Говорят, такое можно увидеть у вас на представлениях». – «Это не совсем представления. Это скорее наказание». – «А я бы хотел посмотреть. У нас в Вифинии такого нет». Кассий: «Полагаю, вопрос только в дрессировке бабуинов». – «А у нас тут нет бабуинов. Вообще никаких обезьян» – «Не знал. Повторюсь, те, кто нам сейчас поможет…» – «Да. Вам нужны мои деньги, чтобы собрать армию. А я хочу поглядеть, как римскую женщину трахают бабуины».
К. Жуков: В это время Брут на заднем плане выделывается, нажравшись. Рассказывает, как он завалил Цезаря.
Д. Пучков: «Я так понял, что Цезаря много кто бил ножами». – «Я нанес решающий удар». – «По-моему, это поступок труса». – «Что ты сказал?» «Он был ранен и умирал беззащитным, а ты ударил его еще раз». – «Он был тираном, необходимо было его убить». – «Может, и мне пырнуть ножом свежий труп и стать великим?» – «Ты смеешь оскорблять меня, сенатора Рима?! Встать!» Прибегает Кассий: «Брут, может, подышим воздухом?» – «Этот человек, этот пес меня оскорбил». – «Он сказал “пес”? Это я пес?» – «Простите, это все вино и жара. Мы здесь гости и просим о помощи». Крики Брута: «Я не прошу помощи у таких животных». – «Держи себя в руках, дурак! Пошли». – «Я сенатор!»
К. Жуков: Это, конечно, невозможная сцена. Брут показан в состоянии полного падения морали, нравственности и мотивации. На самом деле их с Кассием отправили на Крит и в Киренаику. Но они оттуда самовольно выбрались и фактически захватили целиком провинции Сирия (несколько больше, чем современная Сирия) и Македония. То есть они могли нанимать солдат на всей этой гигантской территории. Если бы им действительно нужно было у кого-то клянчить деньги, Марк Антоний спокойно мог ехать в Македонию, даже не думая их бояться. Кроме того, родственники Брута в Риме напрямую держали его линию. Например, Децим Брут, командовавший Цизальпинской Галлией. Таким образом, Марку Антонию угрожали с трех сторон. И все были серьезные политики и опасные люди. Особенно Гай Кассий Лонгин – опытный военный. У Брута такого опыта не было, но зато у него было имя. И, видимо, недюжинный интеллект, а также талант организатора. Он не был бухающим, рефлексирующим хлюпиком, каким нам его показали. Почитайте, что Брут писал. Видно, что не дурак. Не очень понятно, как эти деятели, которых нам показали в фильме, собрали войско.
Атия страдает и побухивает в ванне.
Д. Пучков: «Пьешь вино в ванне? Дурной знак». – «Ты снова поздно». – «Измени свои ожидания, дорогая! Я всегда буду рано». – «Ты получил мое послание?» – «О чем?» – «О человеке Октавиана – Марке Агриппе». – «Да, я в курсе». – «Поймал его?» – «Это ни к чему». – «Но он же что-то задумал». – «Я даже знаю что. Октавиан прислал его тайно встретиться с Цицероном в надежде объединиться против меня». – «И что?» – «Цицерон откажется, я держу его за горло. Я рад, что твой сын об этом узнает. Агриппа может приезжать и уезжать сколько хочет». «Что будет с Октавианом?» – заволновалась мама. «Не волнуйся, я его не трону». – «Поклянись». – «Он член семьи». Расслабился Марк Антоний.
К. Жуков: Сестра Ниобы Лидия утекает из лагеря рабов. А дети утечь не смогли. Жене Пулло, Ирине, хамит шлюха на «малине» у Ворена. И тут выясняется, что Меммий замочил одного из людей Ворена. Ворен приказывает собирать шайку и идти валить Меммия. А Пулло говорит: «Ты добился, чего хотел».
Д. Пучков: «Может, сходишь к Меммию, поговоришь, найдешь компромисс. Он бы тебя послушал, да?» – «Хочешь сказать, я за Меммия?» – «Я такого не говорил, ты сам сказал». – «Брат, неужели ты не видишь, что с тобой происходит!» – «А что со мной происходит?» – «В тебя вселился демон». – «И как он выглядит?» – «Я и Меммий, как ты мог такое подумать? Я твой друг, никогда тебя не предам». – «Ты лгал мне и действовал за моей спиной». Это рано или поздно всегда выплывает. «Такого никогда не было». – «А как было?» И ключевой вопрос: «Скажи, тебе нравилось трахать мою жену?» Тут даже Пулло уже: «Чего?» – «Поэтому мне не рассказывал, потому что трахал ее?» – «Это уже слишком!» – «Ты трахал мою жену? Я задал вопрос». Тут у Пулло ум прорезался: «А какая разница, что я скажу? Ты мне не поверишь». – «Скажешь правду, поверю». – «Клянусь, между мной и Ниобой ничего не было. Ничего и никогда». – «Я тебе не верю, говори правду». – «Ну ладно. Я ее трахал». Начинается драка.
К. Жуков: Пулло и Ворен вылетели прямо на стол к бухающим подельникам, кого-то пришибив по дороге. В итоге Пулло ушел, Ворен расстроился. Войны прямо сейчас не случилось. А нам показывают обросшего Марка Юния Брута…
Д. Пучков: Пулло, схватив Ирку: «Подальше от этого места». Она же ему говорила: «В доме кого-то зарезали, тут жить нельзя».
А Марк Юний Брут моется, вывалив достоинство.
К. Жуков: Моется в реке, что символизирует возрождение. Молится Янусу. Цицерон сваливает из Рима в паланкине. Марк Антоний собирается нагнуть сенат с помощью Цицерона. А Цицерона-то и нет.
Д. Пучков: «Извините, я опоздал». – «Мы закончили проверку присутствующих. Кворум есть». – «Тогда начнем». – «Нет, еще нет. Я смотрю, Цицерон тоже опаздывает». – «Цицерон, к сожалению, заболел и не сможет присутствовать на заседании». – «У него же важное предложение касательно моего правления в Галлии». – «Однако он передал мне речь, которую настоятельно просил зачитать как можно скорее». – «Ну что ж. В таком случае давайте послушаем слова великого Цицерона». Там такой рулон! Слова Марка Туллия Цицерона: «В юности я защищал нашу республику. И в старости я ее не оставлю. Искренне благодарю Марка Антония, который великодушно предоставил мне столь многообещающую тему. Обращаюсь лично к тебе Антоний. Прошу, выслушай меня, как будто ты…» Повисла пауза. «Продолжай». – «…Выслушай меня, как будто ты здравомыслящий человек, а не пьяный, помешанный на сексе болван. Разумеется, у тебя есть определенные достижения. Редко кто может похвалиться, что стал банкротом в таком незрелом возрасте. Ты навлек на нас войну, мор и разруху. Для Рима ты – Елена Троянская. Но, с другой стороны…» – «Продолжай». – «…Роль женщины тебе всегда подходила больше всего». После чего чтец получает по башке каким-то канделябром…
К. Жуков: Так он свитком и получает, Антоний у него свиток из руки выхватил, сорвал бумажку и деревянным стопором, который не дает свитку свалиться, дал несколько раз чтецу по голове. Как только дошло до Елены Троянской, сенаторы быстро стали уходить. Это, конечно, ерунда. Марк Туллий Цицерон написал 14 филиппик против Марка Антония.
Д. Пучков: Дошли до нас?
К. Жуков: Все дошли. Там такого не было… Во-первых, он обращается не к Марку Антонию, а к сенату. Это самое главное. А значит, послание должно начинаться с формулы: «Отцы сенаторы». Всегда. Это же не личное письмо. Цицерон предельно язвителен, но до таких слов «тебе больше подходит роль женщины» – он не опускался. По крайней мере, я такого припомнить не могу. Марк Антоний писал ответные речи и зачитывал их, а не бил людей.
Д. Пучков: Тоже неплохо получалось?
К. Жуков: Так ловко, как у Цицерона, не получалось, наверное, ни у кого. Цицерон был на пике своего литературного таланта. Писал длинные послания – пока их прочтешь, устанешь.
Д. Пучков: «Напиши послание Октавиану. Вернее, Цезарю. Напиши, что я разоблачил Антония как развратную крысу. Сейчас республика с благодарностью примет помощь Цезаря. Нам немедленно понадобится его армия». Это приглашение в Италию и в Рим.
К. Жуков: По факту 17 августа 44 года Цицерон попытался сбежать в Грецию. Но 31 августа он был в Риме. А 1 сентября в сенате Антоний должен был вносить предложение о выделении одного дня для обожествления Гая Юлия Цезаря. Цицерон в Рим-то приехал, но в сенат не пришел. Антоний предложение об обожествлении Цезаря провел. Цицерон 2 сентября приходит в сенат (Антония не было в этот момент) и произносит первую филиппику. Где, самое главное, объясняет, почему он не явился на заседание сената и почему Антонию не стоило поступать так, как он поступает. Потом Цицерон уезжает в свою усадьбу. 19 сентября Антоний выступает с речью против Цицерона. Затем Антонию присылают памфлет и вторую филиппику. Ну и так далее. Они обмениваются посланиями. У Антония заканчиваются консульские полномочия. Ему нужно сдавать куда-то уехать. Но Македония юридически обещана брату Антония, а по факту там сидит Гай Кассий Лонгин. Так что Марку Антонию деваться некуда. Он собирается забрать себе Цизальпинскую Галлию. Но там находится проконсул Децим Юний Брут. И тогда Марк Антоний, понимая, что теряет легион за легионом, собирает оставшихся верных людей и идет воевать против Децима Юния Брута. Началась так называемая Мутинская война, которая привела к образованию второго триумвирата.
Д. Пучков: Человек-газета отлично выступил: «В Галлии изменник Марк Антоний осадил город Мутина. Но спасение близко. Сенат отправил армию под предводительством консулов Гирция и Пансы. Дабы сокрушить мятежников, к нашим воинам со своими легионами присоединится благородный патриот юный Цезарь Октавиан».
К. Жуков: На самом деле все сложилось не так просто, потому что Марк Антоний был толковый военный. Он заманил Гирция и Пансу в ущелье в Цизальпинской Галлии. Состоялась так называемая битва при Галльском форуме. Пансу ранили пилумом в бедро. Рана оказалась серьезная, он не выжил.
Д. Пучков: В артерию, наверное, попали.
К. Жуков: Непонятно. Может, заражение какое. Пилум – штука жуткая, с обратными шипами, она может причинить организму человека крайне неприятные вещи. Гирцию пришлось соединяться с Гаем Октавианом. А после победы при Галльском форуме Марк Антоний осадил Децима Юния Брута под Мутиной. Потом там произойдет сражение, в котором погибнет Гирций. Но нам этого не покажут.
Д. Пучков: А тем временем Пулло забрел с Иркой уже хрен знает куда… Ирка: «Столько странствий. Добрались аж до Массилии, а теперь снова обратно. Это же сумасшествие».
К. Жуков: Массилия – это Марсель.
Д. Пучков: Это они во Францию пришли. «Извини, любимая. Так было надо. Боги прогневались на меня из-за Ворена, и я не смогу жить, пока все с ним не улажу, а потом снова отправимся в путь». И побрели обратно. Приходят к каким-то жутким сгоревшим развалинам. Встреча с Маскием. «Маский, что стряслось?» – «Ждем гостей». Видимо, война в разгаре. «Не думал, что снова тебя увижу». – «Я тоже». – «Как бы то ни было, рад, что ты дома. Нам нужны люди». – «А мы не задержимся, просто пришел поговорить с Вореном. Где он?» – «А его здесь нет». – «Когда вернется?» – «Не знаю. Отправился на север с Марком Антонием». – «На север?» – «Антоний собрал войска, отправился захватывать Галлию, Ворен пошел с ним. Антоний лично его попросил».
К. Жуков: Мне это показалось странным: Пулло только что вернулся с севера. Он, хоть и дурак, не мог же не знать, что вокруг творится.
Д. Пучков: Ну и дальше ужасы. «Меня оставили в этом дурдоме за главного, – говорит Маский, – с тех пор как отодрали Карбона, парни Селия нападают на нас. За этот месяц потеряли десятерых. Точно не хочешь остаться?» – «Нет, я просто зашел поговорить с Вореном». Беседа с Иркой отличная. «Боги надо мной шутят, говорят, чтобы я вернулся в Рим, поговорил с Вореном, потому прячут его от меня. Я сделал, как мне велели. Раз его нет, значит, нет. Можно оставить ему письмо». Ирка: «Дорогой Ворен, я не трахал твою жену?» – «Вроде того». – «Покинем Италию. Похоже, снова будет гражданская война». Ирка: «Что у вас за народ?» И тут вылезает Лидия: «Пулло, ты меня не узнаешь?» – «Лидия?» – «Да, Лидия». – «С тобой все нормально? Где же ты была?» «Дети живы», – говорит Лидия.
К. Жуков: Пулло после этого мчится на лошади искать Ворена. Как он умудрился не заметить армии Октавиана и Антония? Когда из Марселя идешь обратно в Рим, мимо Мутины не пройти. Хотя, может быть, он на корабле?
Д. Пучков: И тут в доме у Атии. «Где Октавия?» – «Гуляет с Иокастой». – «Наконец-то смогу поужинать спокойно». Несут жратву. «Что это?» – «Морские ежи». – «Не хочу. Что еще есть?» – «Жаркое из гуся с кореньями». – «Неси». Алфея возвращается на кухню, а там юный гомосек крутится и готовит яд. «Ты еще здесь?» – «Не могу от тебя оторваться, любимая». А поскольку Алфея страшная…
К. Жуков: Ей это очень льстит.
Д. Пучков: Ну, парнишка не теряется, ловко подлил: «Неси». Хорошая серия. Что скажете, Клим Александрович?
К. Жуков: Мне второй сезон стал меньше нравиться, когда появился обновленный Гай Октавиан. Он значительно хуже того паренька, который был в первом сезоне. С другой формой черепа, с другим цветом глаз. Хотя, конечно, больше похож на настоящего Октавиана 19–20 лет.
Д. Пучков: При этом остальные герои радикально не изменились. Разве что мама немножко отъелась, стала еще краше.
К. Жуков: И тут Октавиан похуже играет. Он более шаблонный получился, на мой взгляд.
Д. Пучков: Тот думал, расклады давал. А этот какой-то пустой. Хотя выглядит хорошо.
К. Жуков: У него интриги постоянной нет. Ходит: «Хочу эту девку». – «Она же замужем». – «И что?» Взял беременную на четвертом или пятом месяце, развел ее с мужем. Потом весь Рим угорал: счастливые рожают за четыре месяца. В общем, хорошая серия получилась.
Ответы на вопросы про третью серию
Практиковался ли какой-то вид калыма, которым занимались легионеры в свободное от караулов и служебных обязанностей время?
К. Жуков: Самым главным видом калыма, в который были вовлечены если не все, то многие легионеры, была постройка дорог. Потому что солдаты отлично умеют копать.
Д. Пучков: Нас в советской армии заставляли рвать одуванчики постоянно. Как делать нечего – сразу рвать одуванчики. И только со временем понимаешь, что если советский солдат не рвет одуванчики, значит, он уже прыгнул через забор, добежал до магазина, купил водки, нажрался до беспамятства и совершил преступление. А те, кто рвал одуванчики и не мог добежать до магазина с водкой, потом были счастливы. А тут дорогу строить – польза какая-то.
К. Жуков: Еще и денег давали. Кроме того, легионер, находящийся в лагере, непрерывно занимается строительством. Там требуется постоянно проводить какие-то работы: наращивать стены, углублять рвы, рыть второй ров вокруг лагеря. Деревянные стены заменять каменными.
Д. Пучков: Если толковый центурион, то без работы ты сидеть не будешь.
К. Жуков: А если центурион занят, то опцион. Солдат на все руки мастер. Общественных работ достаточно было.
Д. Пучков: Чем они копали?
К. Жуков: Лопатами.
Д. Пучков: На что была похожа древнеримская лопата?
К. Жуков: У них были деревянные лопаты наподобие тех, которыми хлеб в печь сажают. Причем зачастую с односторонним ковшиком, чтобы ногой можно было с одной стороны наступать, а не как у нас сейчас, равноплечная. Хорошие лопаты при этом еще по периметру оковывались железом, которое сводилось под угол и могло затачиваться. Предполагаю, что у легионеров были более качественные лопаты. Плюс самый главный инструмент для рытья – это мотыга. Сначала мотыгой землю рыхлят, потом лопатой ее изымают.
Д. Пучков: Корзиночка?
К. Жуков: Ведерко, а возможно – и корзиночка. Хотя, скорее всего, носилки. Все это активно использовалось. Производительность была демоническая у этих людей. Неоднократно считали, с какой скоростью они рвы и валы возводили. Адрианов вал они чуть ли не за два месяца насыпали. Очень быстро. Получается, что километр 70 человек за месяц насыпали. А в легионе их может быть четыре-пять тысяч. В общем, строить можно было бесконечно.
Д. Пучков: А местных в рабство не брали, чтобы они строили?
К. Жуков: Подозреваю, что брали. Но некоторые работы местным нельзя было доверять.
Д. Пучков: Например?
К. Жуков: Например, строить дорогу. Потому что дорога – это объект стратегической важности, а местные, во-первых, не знают, как ее строить, во-вторых, будут гадить и работать спустя рукава.
Д. Пучков: Работать как пленные.
Как так получилось, что сборная Греции, набранная Александром Македонским из граждан полисов, имеющих причины очень сильно и взаимно не любить друг друга, так запросто вынесла империю Ахеменидов?
К. Жуков: Во-первых, сборную собрал не Александр Македонский, а его папа Филипп. Во-вторых, граждане греческих полисов друг друга не шибко любили, но при этом персов они не любили гораздо сильнее. Империя Ахеменидов к IV веку до н. э., к походам Александра Македонского, переживала не лучшие времена. Ее экспансия в широком смысле началась в 550 году до н. э. с захвата Мидии. Потом они захватили все вплоть до Египта, положив конец правлению 28-й династии. А к IV веку все было непросто. Те, кого они завоевали, не очень-то их любили и постоянно пытались сбежать. Вавилону это удалось. Его пришлось обратно присоединять при помощи войсковой операции. После чего упразднили все автономии, включая Сирию, Вавилон и так далее, и сделали из них сатрапии, куда сажались наместники, они же сатрапы.
Д. Пучков: Слово ругательного оттенка тогда не имело.
К. Жуков: Это генерал-губернатор, назначаемый сверху. Естественно, это не вызвало горячей любви к персам. В 405 году, если не ошибаюсь, от Персии отвалился Египет. Таким образом, Персидская империя лишилась важного источника хлеба. В Египте воцарилась 29-я династия фараонов. Империя Дария III была чрезвычайно рыхлым образованием, которое держалось исключительно на авторитете самого Дария III. Если бы вдруг она потерпела какое-то военное поражение, все, кто был вокруг, немедленно побежали бы помогать тем, кто это поражение нанес. Что и произошло.
Д. Пучков: Совершенно разумно предположить, что они внутри грызлись, а Александр Македонский с ними дружил. С чьей стороны сила? Давайте мы вам поможем!
К. Жуков: Александр Македонский только вначале набрал «сборную» из греческих полисов. Потом у него кто только не воевал – «сборная» Греции и Малой Азии! И у Александра Македонского, и у объединенной Греции не было в тот момент никаких врагов, кроме Персии. С кем им было еще воевать? С фракийцами? Так они уже были вроде как свои. Рим в это время еще не возрос настолько, чтобы нужно было с ним воевать. Оставались персы. При этом нужно понимать, что завоевание это было стремительное и, я бы сказал, одномоментное. А значит, не могло быть долговечным. Вспомните, что случилось с империей Александра Македонского. Как только он помер – империя тут же прекратила свое существование. Потому что его последователи передрались друг с другом. От Египта до Мидии они друг друга резали непрерывно в течение поколения как минимум.
Раскройте тайну, кого нанимали в Македонии, Сирии и соседних провинциях Брут с Кассием? Римских граждан из числа переселенцев-колонистов? Местных, кто получил гражданство? Или всех подряд?
К. Жуков: Основа армии – это отслужившие легионеры, которые получили землю, например, в Македонии или Сирии. В римских провинциях расселяли эвокатов, «дембелей». Они составляли костяк всех легионов. Кроме них набирали новобранцев, которых эти эвокаты и учили. Во вспомогательные войска нанимали всех подряд. Скажем, у сирийцев хорошая легкая конница, значит, будет у тебя представительный отряд сирийцев.
Как обстояли дела в армии со взаимоотношением молодого начальства и матерых подчиненных? Было ли у обычных граждан понятие об уважении к старшему поколению?
К. Жуков: В армии начальство, трибуны латиклавии и так далее назначались непосредственно сенатом, как правило, из детишек хороших семей. Понятно, что человека в возрасте 45 лет туда не пошлешь. А молодежь активно засылалась в легионы, чтобы получить представление о жизни. Полагаю, что отношения были не самые простые. Ведь это начальник довольно высокого уровня. Конечно, не легат, но тем не менее. И он не боевой начальник, но имеет право командовать и распоряжаться боевыми офицерами. Но что значит командовать? В бою они не командовали. Во время боевых действий, боевой подготовки их слово не было решающим.
Д. Пучков: «Молчи, говно! Я воевал».
К. Жуков: Но они выполняли очень важную функцию как замполиты и комиссары подразделений. Они должны были присматривать за настроениями старшего офицерства. И писать в сенат, что в таком-то подразделении бардак, политическая подготовка провалена. Учитывая, что легат мог быть назначен только из Рима, его могли точно также обратно отозвать. Поэтому смысл в наличии такого рода людей, несомненно, был.
По поводу уважения к старшим. Рим – это патриархальное общество, построенное на почтении к старшим. Хотя из римской литературы мы знаем, какие были проблемы с «золотой» молодежью. Потому что деньги они не заработали, они им достались от папы, дедушки, бабушки. Много свободного времени. От этого куча лишних мыслей в башке. И понимание собственной необычности. Мы таких и сейчас много видим.
Лошадей какого пола обычно отбирали для участия в боевых действиях? Имел ли пол какое-либо значение и можно ли было посредством внесения определенных раздражителей (симпатичная кобылка, выскочившая перед оравой жеребцов) влиять на психологическое состояние лошадей противника и манипулировать их поведением?
К. Жуков: В Европе старались использовать меринов – кастрированных жеребцов. Они спокойные, им кобылы по фигу. При этом они здоровее, чем кобылы. А на Востоке, в Сирии, использовали кобыл, потому что они умнее, их обучить легче. Впрочем, жеребцов тоже брали, но с ними всегда большие проблемы. Жеребец, особенно хороших кровей, обычно нервный. Его требуется дрессировать, чтобы он привыкал к одному хозяину. Хозяин ежедневно должен на нем ездить, кормить его. Лошадь – это высокоорганизованное млекопитающее с кучей своих мыслей. Нужно, чтобы эти мысли были правильные. Поэтому жеребец – это для элиты. Рядовым старались выдавать меринов. Это потом, в Средние века, когда появилось рыцарство, которое по определению было элитой, века до одиннадцатого ездили на жеребцах. Затем снова пересели на меринов. Потому что жеребцов на всех не хватало. А по поводу манипулирования поведением я могу сказать так: когда 5 тысяч голов со всадниками идет в атаку, манипулировать не получится.
Если римский солдат по выслуге лет вдруг отказывался от земли, получал ли он за нее какую-то компенсацию? Если да, то какую?
К. Жуков: Солдат мог, закончив службу, землю не получить. Вот службу закончил, а земли прямо сейчас нет. Если тебе землю не дали, то в идеале должны были выплатить денежную компенсацию. Ну, или товарно-денежную.
Во время «выяснения отношений» между Антонием и Октавием (пока Лепид где-то за кадром бродит) как обстояли дела за пределами пока еще Римской республики? Известны ли какие-то серьезные вторжения, смуты? Такой разлад в таком государстве – это всегда возможность для внешних недоброжелателей.
К. Жуков: Им сильно повезло, потому что даже в состоянии раздрая республика была сильнее всех своих соседей. По крайней мере, у них не возникало лишних иллюзий насчет вторжения. У парфян были свои проблемы. У границ Парфии стояли достаточно сильные легионы, чтобы парфяне не подумали, что у них все легко и быстро сложится. А смута была, конечно. Она не прекращается второй сезон.
Какая у военной машины Рима была тактика борьбы с тяжелой конницей, например с парфянами? Если учитывать, что в описываемый в сериале период у легионеров не было на вооружении длинных копий.
К. Жуков: А зачем им длинные копья, когда они замечательно поражали противника на дистанции дротиками, стрелковыми приспособлениями – баллистами, катапультами и т. д.? Длинные копья, правильнее сказать – пики стали нужны, когда появились стремена. Стремя позволяет соединить всадника и коня в единую атакующую систему. Это оставалось актуально вплоть до XVII века. Даже когда стали использовать огнестрельное оружие, потребовалось содержать специально обученную пехоту с вооружением в виде длинных пик и алебард. А в описываемый период лучшая парфянская конница воевала без стремян. Поэтому нанести такой удар, какой наносили рыцари в Средние века, они не могли. Да, периодически использовали очень длинные копья с двуручным хватом, могли атаковать именно как ударная конница. Но шокового эффекта это не имело. Лошадь можно затормозить без длинных пик: она, скорее всего, не пойдет на препятствие, которое не может перепрыгнуть или обойти. Хотя бывают лошади и всадники достаточно отмороженные, чтобы броситься в гущу пехоты. И если они в самом деле бросятся, вам даже длинные пики не помогут. Потому что они эти пики раскидают. Да, конечно, у лошади будет потом со здоровьем плохо, может быть, она даже умрет через некоторое время. Но пехоте, ряда до шестого, тоже будет невесело.
Д. Пучков: Я придумал, как с этим бороться. Надо палки буквой Т сколотить, на них тряпки длинные накинуть и перед лошадью поднять. Она решит, что это препятствие, и не побежит.
К. Жуков: Нужно все-таки иметь нечто, что может ее физически остановить. Если она потеряет разгон, тогда ее пиками в 3–4 ряда можно будет остановить.
Битва при Грансоне 1476 года. Тяжелая бургундская конница разогналась, атакуя авангард швейцарской пехоты, но все лошади остановились. А Шато-Гийон не остановился, поехал один. Он не знал, что за ним никто уже не едет, потому что в шлеме ничего не видно и не слышно. И вот он врубился в швейцарскую пехоту. А это лучшая пехота своего времени. И проехал ее до середины один и убил знаменосца. В середине XVI века были случаи, когда жандармы с копьями, то есть тяжело бронированные конные копейщики, доезжали до 6–7-го ряда, как правило, тоже в одиночестве. Судьба их хорошо известна – их или брали в плен, или мочили. Случаев массового прорыва конницы через пехоту немного. Даже успешные действия рыцарской конницы против пехоты, например в 1382 году (битва при Розбеке), когда французы брали у фламандцев реванш за поражение при Куртре. Там пехотой управляли настолько неправильно, что рыцари постоянными атаками с разных сторон добились того, что она потеряла всякую маневренность. Превратилась в толпу. После чего ее стали давить конями со всех сторон. Те, кто снаружи, могли с трудом сопротивляться, потому что очень тесно, а те, кто внутри, не могли ни до кого дотянуться. Началась страшная давка – и пехота понесла большие потери именно в давке.
Хотелось бы узнать про вигилов. Структура, задачи, вооружение.
К. Жуков: Вигилов в описываемое время не было. Их придумал Гай Юлий Цезарь Октавиан. Вигилы изначально занимались тушением пожаров. И самое главное, не пускали мародеров на пожар.
Д. Пучков: «Вигил» – это «бдительный»?
К. Жуков: Да. Также их использовали для сохранения общественного порядка. Какое вооружение у них было, мы точно не знаем. Наверное, что-то похожее на ауксиларское вооружение. Например, при патрулировании города явно тебе не нужен пилум. А какой-нибудь щит вполне пригодится – как для бойцов ОМОНа. Меч. Резиновых дубинок тогда не было.
Что можете пояснить за погребение погибших в бою легионеров? Возможно, была практика передачи праха после кремации родственникам? Хотя бы для семей высшего комсостава?
К. Жуков: Конечно, простолюдинов никто не передавал. Погибнет тысяча человек, ты их потащишь из Греции в Рим? А знатных людей, скорее всего, вывозили.
Когда уходит Пулло, у входа видно полотнище с изображением трех псов и надписью L.Voren. Это обозначение места дислокации? Что может означать «герб» – три пса? Такое практиковалось?
К. Жуков: Нет. Во-первых, никаких гербов в Риме не было. Потому что не было геральдики. Я думаю, это какое-то хтоническое животное изображено, которое должно символизировать, что Ворен всюду ходит и говорит, что он сын Аида. Это изображение должно символизировать родство Ворена с подземным миром. Может быть, в реальности такое практиковалось, но достоверно мы об этом ничего не знаем. Символизм тех или иных римских изображений зачастую реконструируется умозрительно.
Человек-газета прекрасен. А было ли что-либо подобное в легионах – своего рода замполиты?
К. Жуков: Человек-газета не замполит. Замполиты – это трибуны, о которых я говорил выше. А он – программа «Время».
Сколько было фунтажа на луке гастрафета? Хотя бы «вилку» скажите, чтобы понять, насколько сей девайс превосходит лук. Или не превосходит. Есть же некоторая практика реконструкции?
К. Жуков: Да, их делали неоднократно и еще будут делать. По поводу фунтажа не знаю, не интересовался. Возможно, как у обычного арбалета. Килограммов сто запросто мог быть натяг. Это немного.
Д. Пучков: Да ладно. У меня арбалет 43, по-моему, килограмма. Последний раз я стрелял по ящику и не попал, пробил железный забор. А 100 килограммов… У нас до 90 вроде разрешено. Что тоже непонятно. Ну, нынешние, конечно, отличаются.
К. Жуков: Скорость распрямления дуги гораздо больше.
Д. Пучков: А я купил еще какие-то наконечники. Оказывается, у нас с ними охотиться нельзя, но их почему-то продают. Наконечник в три лепестка, в итоге получается конкретная дыра. Стрела-то еще трясется.
К. Жуков: Арбалеты бывали и больше. Средневековые стальные дуги с натягом по 500–800 килограммов.
Д. Пучков: Куда из такого стрелять?
К. Жуков: Во-первых, дяденьку в пятимиллиметровой каленой кирасе так просто не завалишь. Лук тут не поможет, а пятисоткилограммовый арбалет – вполне. Когда стальные дуги появились, такие арбалеты постепенно стали охотничьим оружием. Использовались представителями высшей аристократии против кабанов и медведей. А тут никакие предосторожности не лишние.
Какими правами обладал в Риме актер?
К. Жуков: Актеры делились на два типа. Первый – актеры-рабы, у которых не было никаких прав. Второй – свободные актеры. Но это дело не было почетным. Цезарь, когда хотел унизить какого-нибудь своего недоброжелателя, заставлял его играть в качестве мима. Это было позорно, примерно как проституция. Да, они всем нужны, но в приличное общество их пускать?.. При этом все ходили в театр. Сразу скажу, были исключения – великие актеры, которых все очень любили.
Д. Пучков: Народные артисты. А так обычно всякая сволочь. И как такую сволочь в цирк пускают?
К. Жуков: Как только свободный человек делался актером, его исключали из трибы. Он не мог быть членом общины, потому что запомоился. Их могли подвергать телесным наказаниям по упрощенной процедуре, если они оказывались замешаны в чем-то нехорошем.
Была ли в Древнем Риме система мер и весов?
К. Жуков: Была.
Д. Пучков: А как покупателей обвешивать? Я помню, когда в Азии жил, идешь по рынку: «Огурцы почем?» – «Десять». – «А у тебя?» – «Тринадцать». Чего «тринадцать»? Долго понять не мог. Оказалось, тринадцать штук на рубль. Не у всех были гири, вместо гирь использовали камни.
В чем мерили длину, массу и прочее?
К. Жуков: У них все было антропоморфное: дюйм – фаланга большого пальца. Ладонь, локоть… Почти как у нас в старорусское время. Сумасшедшее количество различных мер.
Все эти бандитские терки в стиле клана Сопрано – калька с современности для придания живости сериалу?
К. Жуков: Это все придумано. У нас не сохранилось записей, на основании которых можно что-либо подобное достоверно реконструировать. Преступность была, это факт. Преступников судили, наказывали, продавали в рабство, предварительно лишив гражданства. Значит, у них были какие-то отношения. Мы не знаем, какие они были в Риме. У нас художественное произведение.
Египтяне отказались продавать Риму муку – и там начался страшный голод. Зависел ли Рим от египетской муки? Если нет, то кто кормил Рим на самом деле?
К. Жуков: Конечно, Рим зависел от Египта в смысле поставок хлеба. Но он мог бы прожить и без него. Другое дело, что Египет представлял собой подушку безопасности. Если непосредственно в Италии, или в провинции, из которой Италия получала хлеб, или сразу в нескольких провинциях случался серьезный неурожай, то именно поставки хлеба из Египта могли помочь избежать голода. Если египетская мука не поступала, приходилось рассчитывать только на себя. Гигантские просторы были заняты виноградниками, то есть выведены из производства еды в сельском хозяйстве. А значит, могли возникнуть и периодически возникали серьезные проблемы. Сам Рим (я имею в виду город) почему был зависим от поставок продовольствия? Потому что там жило в лучшие годы до миллиона человек. Даже сейчас трудно прокормить город с таким населением. Какой в миллионном мегаполисе должен быть запас еды, чтобы неделю-две он продержался? Современный мегаполис – это ловушка практически. Он на сто процентов зависит от нормального функционирования института государства. Чтобы уничтожить миллионный мегаполис, не нужно на него бросать атомную бомбу. Достаточно неделю не поставлять еду и выключить электричество.
Д. Пучков: И канализацию взорвать.
К. Жуков: Не надо ее взрывать. Если не будет электричества, насосы, откачивающие говно, тоже перестанут работать. В Риме система жизнеобеспечения попроще была, но этот миллион людей нужно кормить. Причем постоянно. Они по три раза в день что-то ели.
Д. Пучков: Есть достаточно страшный исторический пример. Блокада города Ленинграда. Каких усилий стоило выжить. Кстати, когда на Колыме у Солженицына миллион человек сидел, что-то туда ничего не везли.
К. Жуков: Их же туда отвозили, чтобы они умерли сразу.
Почему семья не могла быть в рабстве? Долговое рабство в Риме процветало. Фульман мог сказать, что взял рабов в оплату долга, и продать семью Ворена.
К. Жуков: Он доказать должен был долг. Вот у нас многие дети сейчас говорят, что им все должны. Я думаю, что в Риме такое бы не прокатило.
Интересен вопрос о конопле. Трубок не найдено, но нельзя же так резко ставить под сомнение факт их возможного существования. Может, источниками управляла цензура?
К. Жуков: Археологией управляла цензура? Это как?
Д. Пучков: Если следов инопланетян не осталось, это не значит, что они не прилетали.
К. Жуков: Мы можем утверждать только то, о чем имеются объективные данные. Данных о трубочках для упарывания не имеется, поэтому мы о них не будем говорить. Мы знаем о жаровенках, на которых поджигали всякие травы. А трубочек нет.
Д. Пучков: По-моему, трубки привезли из Америки, их индейцы курили. В Европе трубок не было.
К. Жуков: Да. Пока не появился табак, никаких трубок не было. Трубки же придуманы для того, чтобы курить не коноплю, а табак.
Д. Пучков: И то, что Клепа дула какую-то там…
К. Жуков: Это фэнтези чистой воды. А то, что они там с жаровенки через карандаши какие-то дышали… Это не тот состав. Я, конечно, понимаю, что сценаристам, режиссерам голливудским привычны трубочки.
Д. Пучков: Как-то раз я пошел на один кинопоказ в Москве, смотрели новый отечественный фильм. Там наша богема собралась. Какие-то люди абсолютно несочетаемые, не буду называть фамилии. Я задал вопрос сведущему гражданину: «Что их связывает?» На что он сказал: «У одного дилера закупаются».
К. Жуков: Смешно.
Как экс-рабыня Ирка могла доказать свой статус жены и наследницы Пулло? Был ли у нее документ или записи в магистрате Рима? Свидетелей у них не было. А если Пулло и Ворен помрут?
К. Жуков: Кто сказал, что они не пошли потом к магистрату и не записались как положено?
Д. Пучков: Он же ее выкупил, документы оформил. Наверное, когда женился, тоже оформил. Это же не про любовь, это про состояние. А когда все по краю ходят, всех волнует, как дальше будет. Наверняка женился нормально.
Кто отвечал за строительство в описываемый период – местная община (какие-то дольщики или местные власти) или подрядчики и предприниматели тех времен?
К. Жуков: По-разному. Первым и главным заказчиком строительства выступало государство, то есть Рим. Съездите и посмотрите, какое там количество федеральных зданий. Затем заказчиками выступали городские муниципалитеты. И общины строили. И частные подрядчики присутствовали. Доходные дома строили вовсю. А также бани, с которых получали некую прибыль, продавая билеты и дополнительные услуги в виде проституток, вина, пользования библиотекой. Разнообразные были сервисы. Можно было помыться и почитать. Все культурно. Очень много было построек, я бы сказал, благотворительных. Те же бани богатый гражданин мог построить в подарок городу за свой счет.
Не могли бы вы с классовых позиций рассказать о причинах побед римлян над окружающими народами?
К. Жуков: Конечно, мог бы. У них была самая развитая рабовладельческая система, которая позволяла выдавать чудовищное количество прибавочного продукта. Его можно было потратить в том числе на организацию лучшей в мире военной машины. То есть армии и флота.
Д. Пучков: Можете посмотреть на США и задуматься, зачем при таком богатстве и таком географическом положении людям нужна такая армия. Ответ простой: чтобы денег стало еще больше. Со своими задачами успешно справляется.
Почему вы упорно продолжаете именовать персонажа по имени Эраст – Фульманом, возводя его когномен к языку, который относительно основного времени действия появится только через полторы тысячи лет? В оригинале Эраст носит вполне аутентичное латинское прозвище Фульмен (Fulmen), «Молния». Неужели только смеха ради?
К. Жуков: Во-первых, ничего плохого в этом я не вижу. Во-вторых, я смотрел оригинал, там все говорят «Фульман». Если бы говорили «Фульмен», вопросов бы никаких не было. Это не только я заметил, но и многие другие. Скорее всего, это описка сценариста, который не знает латинского языка.
Как проходили диспуты в римском сенате? Нужно было лично присутствовать или кто-то посторонний зачитывал текст от имени того или иного участника? Было ли место импровизации или по правилам риторики того времени нужно было заучивать необходимый текст?
К. Жуков: Перепалки Цицерона и Антония в натуре не было. Они друг другу писали вполне развернутые послания: критиковали за конкретные проступки, но не забывали указывать и несомненные достоинства. Даже Цицерон, который Антония, мягко говоря, не любил, писал: «Тут и тут ты поступил хорошо. А тут и тут просто отвратительно. Почему? Потому что это имело такие-то последствия…» Примерно так это выглядело. Цицерон Антония побаивался, поэтому большинство филиппик писал и отправлял в Рим, где их зачитывали специально обученные люди.
Д. Пучков: После того как Марк Антоний поссал в кадку с фикусом возле Цицерона, уважению к Антонию было уже некуда выше расти.
К. Жуков: По поводу импровизации. Я думаю, что порядочный ритор всегда мог сымпровизировать. Это вам не современная киностудия, где человеку, не участвующему в диалоге, микрофон выключат – и его никто не услышит. Это сенат. Много людей, которые орут и могут пошутить. Ты должен будешь немедленно им ответить, чтобы не потерять лицо и сохранить темп повествования. Поэтому, конечно, базовый текст заучивался. Но при этом место для импровизации должно было быть. Это живое выступление с кучей зрителей, которые всегда могут тебе что-то с места крикнуть.
Вы неоднократно говорили, что римского гражданина не могли продать в рабство просто так. Была ли какая-нибудь идентификация в Древнем Риме наподобие паспорта?
К. Жуков: Рассказываю еще раз. Рим как любое патриархальное общество, несмотря на свою развитость, существовал в рамках общин, где все друг про друга все знали. Естественно, о тебе была запись, как бы сейчас сказали, в метрической книге. То есть родился, тебя по достижении определенного возраста в ЗАГС предъявили, записали, что от такого-то папы, от такой-то мамы, родился тогда-то в такой-то год от основания города. Если ты куда-то далеко собрался ехать, тебе могли выдать подорожную грамоту. Если бы раб говорил всем, что он свободный, на самом деле таковым не являясь, это могло плохо кончиться. Минимум изгнанием из республики. А могли и убить.
Почему частые гражданские войны не привели к развалу Римской империи? Какой-нибудь Египет не сказал «да идите в жопу» и не отделился от Рима.
К. Жуков: Египет во время гражданских войн присоединен еще не был. Его присоединили в эпоху принципата. А гражданские войны не привели к развалу, потому что во времена республики они шли за максимальную централизацию. Кто бы ни победил, задача была собрать все под себя. Они все сражались, намереваясь эту республику сделать еще крепче, еще централизованнее. Поэтому все лезли в центр. Ни к какому развалу это не могло привести. А вот уже в эпоху империи все было немножко иначе.
Вы сказали, что писатели были уважаемыми людьми, а какие еще были достойные профессии? Художники, скульпторы, музыканты?
К. Жуков: Во-первых, профессии писатель не было. Заниматься писательством, как правило, мог только человек состоятельный, который имеет время для досуга. И средства, чтобы этот досуг оплачивать. Например, гражданин Цицерон находился на государственной службе. Хотя у него и без государственной службы все было в порядке: поместья, виллы и т. д.
Д. Пучков: Ну и сколько было грамотных? Сколько можно было изготовить книжек при переписывании вручную? Кто их переписывал?
К. Жуков: Двадцать книжек переписать стоило немалых денег.
Д. Пучков: Это у Толстого жена вроде три раза «Войну и мир» от руки переписала.
К. Жуков: Были рабы-переписчики. Изготовят тебе двадцать копий. Даже если без ошибок. Ты с них какой-то прибыток получишь? Нет. Нужно хотя бы пять тысяч экземпляров продать, чтобы можно было о чем-то говорить. Кто получал деньги, так это драматурги, которые писали пьесы для театров. В театр 20 тысяч зрителей придут, каждый по сестерцию занесет. Художники, скульпторы, музыканты – смотря какие. И те, и другие, и третьи часто были рабами. И никакой профессии не имели вообще, это был просто инструмент. А свободные… Великие, конечно, пользовались почетом и уважением. Например, Сафо. Практически Марина Цветаева.
Скажите, какие нормы гигиены были приняты в Риме, сколько раз ходили в терму и принимали ли ванну, как показано в сериале?
К. Жуков: Трудно сказать. По этому поводу у нас нет точной информации. Богатые люди могли позволить себе дома содержать нечто вроде термы. То, что в сериале показывают, это не просто бассейн. Это бассейн, который принимают после парной. Охладиться и смыть с себя пот. А как часто было положено ходить мыться – не знаю. Рим, который многое наследовал от Греции, – это предельно публичная цивилизация. Там роль домашней жизни была сведена к физиологическому минимуму. Ты утром выходил из дома и возвращался вечером только переночевать. Ты весь день находился на глазах у сограждан. Так проходила вся жизнь: общественные функции, работа, развлечения, еда. В том числе принятие ванны в бане. Поэтому и появились общественные бани. Сами римские жилища были весьма скромные. Даже у людей состоятельных. Потому что они там проводили минимум времени.
Иногда говорят: «При “совке” строили такие маленькие хрущобы и там заставляли жить людей». Проект-то какой был? Предполагалось, что ты с утра встанешь, пойдешь на общественнополезные работы, которые, в конце концов, свелись бы к четырем часам рабочего времени. И потом четыре часа потратишь на самосовершенствование в великолепном Дворце пионеров, библиотеке или в театре. При этом пищу ты будешь принимать не дома, а в специально оборудованных фабриках-кухнях. Домой придешь фактически только переночевать. Зачем тебе 300-метровые хоромы и по две комнаты на каждого человека, если ты там не живешь? В этом была задумка. Такая же задумка была в античной цивилизации. Но она там реализовалась более успешно, поскольку состояние общества было таким, что гораздо выгоднее было находиться на виду.
Д. Пучков: Недавно приобрел документальный фильм про Оззи Осборна. Осборн родился и жил в пригороде Бирмингема. В конце он приезжает в свой дом, где родился и жил. Когда внутрь зашел… Обладатели 9-метровых комнат в хрущобах могут прослезиться. Они в хоромах живут по сравнению с тем, как жил Осборн, его родители. Это даже не обезьянник, а конура какая-то. «А вот здесь мы спали вшестером», – сообщает Осборн. Я не знаю как – там не поместиться!
Имел ли Гай Октавий какие-либо правовые основания для набора новых легионов? Какой был порядок комплектования и организации новых легионов в описываемое время?
К. Жуков: Октавий был наследником Гая Юлия Цезаря, легитимного диктатора, которого преступно убили. Таким образом, он защищал права республики. И от имени республики требовал набора легионов. Это были законные основания. Как бы это рассмотрели на месте, это другой вопрос. Организация новых легионов происходила так: сенат говорил, например: «Открылся галльский фронт, там один легион, нужно еще три». После чего собирали деньги, подтягивались опытные военные (как правило, сначала формируется офицерский штат), которые набирали легион. Вот и все.
Насколько развито было стеклодувное искусство и чем окрашивали стекло? Использовали ли римляне стекло в окнах?
К. Жуков: Стекла было до хрена. Начиная с Древнего Египта. Песок есть, печка, которая температуру дает, есть. Будет стекло. Цвет стекла в первую очередь зависит от того, из какого песка его делают. А так какие только красители не добавляли! Купорос давал синий цвет. Сурьма – зеленый. И так далее. По поводу стекла в окнах затрудняюсь сказать. Стеклить окна было не шибко принято в силу климата. Возможно, слюду вставляли. Плоское стекло тогда получить было сложно.
Д. Пучков: Плоские стекла, по-моему, научились только венецианцы делать.
К. Жуков: Вставляли стекла в частый свинцовый переплет. Таким образом придумали делать витражи.
Были ли такие жирные люди в те времена, как человек-газета? Со жратвой-то не очень хорошо было.
К. Жуков: У человека-газеты явные проблемы с железами внутренней секреции. Он не от обжорства такой, а от непорядка со здоровьем. Такое могло быть когда угодно и у кого угодно. В том числе и в Риме. Врачей, как теперь, там не было. Вылечить, например, щитовидную железу было нереально.
Д. Пучков: У меня товарищ есть, страдающий подобной болезнью. У него «черный пояс» по всем этим похудениям. Отрезание части желудка, запихивание в желудок каких-то резиновых мячей. Он говорит: «Ты можешь на воду смотреть и жиреть при этом». Что ни съешь – огурец или сало, без разницы, – эффект будет одинаковый. Это болячки, они непростые.
К. Жуков: Кроме того, римляне пожирали чудовищное количество хлеба. А от хлеба с годами неминуемо разносит. Если постоянно есть муку, даже очень хорошую, годам к тридцати начнет расти пузо.
Правду ли говорят, что история пирсинга восходит аж к древним римлянам и особо лютые легионеры прицепляли свой плащ к пирсингу в сосках?
К. Жуков: История пирсинга началась значительно раньше. В Египте, насколько я понимаю, в промышленных масштабах пирсинг делали. Римляне плащ к соскам не цепляли.
Где черпал финансовый ресурс Антоний, если он одновременно находился в состоянии войны с Децимом Брутом и сенатом?
К. Жуков: Он с собой увез какие-то деньги, а кроме того – контролировал определенную территорию, с которой собирал налоги. Потом, когда у него случились некие проблемы, ему пришлось с сенатом срочно мириться.
В какой общественно-экономической формации находились галлы и германцы в тот период? Общество у них похоже на классовое, но ни крупных производств на основе рабской силы, как в Риме, ни феодальных отношений у них вроде не было.
К. Жуков: Такая формация называется «родоплеменной строй». То есть это разложение первобытной формации. Как только первобытный род (когда вместе живет одна семья) объединяется в племя, в собрание множества крупных семей – появляется возможность в одном месте сконцентрировать больше трудовых ресурсов, чем раньше. Увеличивается прибавочный продукт, начинается постепенное имущественное расслоение. Поэтому мы видим еще не вполне рабовладельческое общество германцев и галлов. И наблюдаем, что какой-нибудь галльский вождь похоронен на бронзовом диване, покрытом позолотой. Этот кусок бронзы сам по себе денег стоит, и он целиком позолочен. Я уже молчу, что в могиле телега, полностью заваленная бронзовой посудой, драгоценностями. Это вождь. Чтобы эти предметы внутри могилы появились, надо их у кого-то изъять. Изымали, скорее всего, у соплеменников. Понятно, что можно пойти и ограбить соседей, но грабят-то все вместе. Нужно, чтобы вождю отдавали бо́льшую часть. Началось имущественное расслоение. Они не успели самостоятельно дойти до рабовладельческого общества только потому, что рядом были римляне.
Чем были заняты, как зарабатывали на жизнь неимущие свободные граждане Рима (пролетарии)? Как я понимаю, они составляли большинство в Риме.
К. Жуков: Было по-разному в разные периоды времени. И зарабатывали они по-разному. Нанимались на поденные работы, шли батраками в сельское хозяйство. Как правило, получали пособие по безработице. «Будьте добры нас кормить. А мы будем за вас голосовать». Они голосование замечательно монетизировали. Оплачивалось это в первую очередь не деньгами, а едой, муниципальным жильем и прочим.
В сериале показано, что Октавиан любил секс пожестче и вообще в этом плане был парень суровый. Это придумка авторов или можно как-то отследить подобное в исторических документах?
К. Жуков: Нет, мы об этом ничего не знаем, это придумка сериала.
Носили ли римляне кожаные куртки или их аналоги в повседневной жизни?
К. Жуков: В Италии тепло, там такая одежда не требуется. Возможно, поддоспешные зомы могли выклеивать, в том числе с использованием кожи. В повседневной жизни – нет. Не знаю ничего об этом.
Появился ли в описываемое время в Риме шелк? И если да, то как его доставляли из Китая? По Великому шелковому пути или были другие варианты?
К. Жуков: Никаких других вариантов не было. В Риме шелк был исключительно китайский. Поэтому очень дорогой.
В романе «Камо грядеши» Генрика Сенкевича неоднократно говорится, что император Нерон ввиду своей близорукости пользовался отшлифованным изумрудом. Действительно ли данное чудо медицинской оптики было в ходу или же это исключительно художественный вымысел?
К. Жуков: Я не знаю. Не могу сказать, можно ли использовать изумруд как увеличительное стекло.
Д. Пучков: Ну, очки появились до телескопов Галилея. А зачем изумруд, если они знали стекло? Очевидно, что если стекло будет нужной формы, можно через него смотреть.
К. Жуков: Стекло у них было мутное, все в пузырьках. Прозрачное еще не умели делать.
Насколько исторически достоверна книга Светония «Жизнь двенадцати цезарей»? Насколько по данному произведению можно судить о реальной жизни цезарей? Воспринимается ли она историками как источник информации о том времени?
К. Жуков: Конечно, воспринимается. Как нарративный источник со всеми вытекающими отсюда последствиями. Нарративный источник необъективен – это раз. А Светоний к объективности не стремился – это два. Это такая публицистика. Каким источником информации может быть публицистика? Вообще любой источник информации о древних временах совершенно бесценен. Но почерпнуть объективное знание из него нельзя.
Каково ваше отношение к графическим историческим реконструкциям Питера Коннелли? В его иллюстрациях, посвященных военному делу Античности, преобладает ученый, художник или в равных пропорциях и тот и другой?
К. Жуков: К сожалению, Питера Коннелли в реконструкциях сильно заносило, он слишком доверял собственным экспериментальным данным. Сделать щит из Фаюма, по имеющимся у него данным, и сказать, что именно так выглядел настоящий фаюмский щит, это чудовищное заблуждение. Чтобы такой щит сделать, нужно работать с самим фаюмским щитом, а не с информацией о нем. Поэтому он иногда допускал мелкие ошибки, а иногда крупные. Он слишком доверял собственным результатам и начинал делать из них выводы, в том числе при создании графических реконструкций. Хотя человек проделал гигантскую работу. Я к нему отношусь с уважением. Как популяризатор он был великолепен.
Д. Пучков: У меня есть его книжки.
К. Жуков: И у меня.
Что случилось с должностью Ворена в сенате? Его отстранили из-за прогулов?
К. Жуков: Понятия не имею, что случилось с должностью, потому что он там оказаться не мог.