Филиппы
К. Жуков: Итак, войска Кассия и Брута маршируют по Греции.
Д. Пучков: Северная Греция. «Я поговорил с людьми. Никто понятия не имел, что Греция так велика». Видимо, думали до обеда добраться. «Люди устали от бесконечного похода, который ты устроил. А мы замышляли месть». – «Надо найти хорошее место». – «Сто тысяч ртов, которые надо кормить». У Брута и Кассия ситуация не очень.
К. Жуков: На самом деле про Грецию в фильме загнули. Множество людей, которые только что, во время гражданской войны, воевали именно в Греции, наверное, знали, какого она размера. Кроме того, в сериале сжали события во времени и пространстве. Потому что в 43 году до н. э. и Кассий, и Брут собирали войска в Македонии, в Сирии. К ним же примкнула масса римских наместников. Среди них были сторонники бывших оптиматов, которых Цезарь опрометчиво простил. Через Геллеспонт (Дарданеллы) они перешли несколько позже. И шли они не по какой-то выжженной равнине, а по хорошим римским дорогам, причем довольно быстро. Двигались в нужном направлении. Это была не такая кошмарная территория, как показали в сериале.
Д. Пучков: А действительно 100 тысяч ртов было?
К. Жуков: Нет, конечно. Какие там 100 тысяч! По самым максимальным оценкам они набрали 19 легионов. Но это не значит, что были точно 19 римских легионов по четыре с половиной тысячи человек плюс какие-то союзники. Всех вместе набиралось, возможно, 19 легионов. Но в легионе могла быть тысяча человек, это было совершенно нормально. Возможно, были легионы полностью укомплектованные. Но в среднем, я думаю, тысяча – полторы тысячи.
Д. Пучков: Итого?
К. Жуков: Двадцать пять – тридцать тысяч вместе со вспомогательными частями. Шли они не одной колонной. Легкая конница занималась разведкой, фуражировкой. Там имелось изрядное количество нонкомбатантов, задачей которых было обеспечивать все это движение. Но, конечно, армия была большая, тысяч двадцать. Считай, полторы современных дивизии.
Д. Пучков: А тем временем в Цизальпинской Галлии…
К. Жуков: В Цизальпинской Галлии Марк Антоний, Марк Эмилий Лепид и Гай Октавиан (тогда еще не Август) договариваются о том, как все делить будут.
Д. Пучков: «Вот список наиболее значимых друзей и сторонников Брута и Кассия в Риме. Их надо убить до того, как они узнают о наших планах». – «А ты жестокий маленький хрен с пером в руках».
К. Жуков: «Жестокий маленький хрен» – это Гай Октавиан.
Д. Пучков: «Это лучшие люди Рима. Некоторые из них мои хорошие друзья». – «Их деньги нам тоже пригодятся». – «Консул Антоний, скажи им». – «Цицерон самая толковая сволочь среди них. И у него самая большая агентурная сеть. Он должен умереть первым». – «Я тоже добавлю пару-тройку имен». – «Отправь список Луцию Ворену. Проинструктируй. Пусть распределит имена между бандами». С древних времен и до сегодняшнего дня ничего не изменилось. Я помню, смотрел документальный фильм об убийстве президента Кеннеди. Сначала убили Кеннеди, потом надо убить убийц. Я был на книжном складе в Далласе, откуда его застрелили… Там окно, стрелять надо с левой руки как-то… Я вас уверяю, что я бы попал ничуть не менее точно. Смехотворное расстояние для винтовки.
К. Жуков: Старая итальянская винтовка с ручной перезарядкой.
Д. Пучков: Да. И вот показывают какого-то полковника, «зеленого берета». Он воевал во Вьетнаме и приехал в краткосрочный отпуск на родину. Его вызвало командование и сообщило, что надо некоего гражданина завалить. Дали бумажку с данными. Что мне особенно понравилось: американскому военнослужащему поручают убить гражданина США – вопросов не возникает. Все нормально. Командир говорит: «Это не там, это здесь, на территории США». Полковник: «В смысле? Я же военный. На территории США этим всегда занимаются итальянцы».
К. Жуков: Вот это я понимаю традиция!
Д. Пучков: То же самое и тут: «Проинструктируй, пусть распределят имена между бандами». Государственные деятели хотят убить граждан Рима, чтобы отнять у них деньги и имущество. На нужды, так сказать, республики. Но делается все руками бандитов.
К. Жуков: На самом деле все было не так. В октябре 43 года около Болоньи встретились все указанные граждане – Марк Эмилий Лепид, Марк Антоний и Октавиан. И договорились, что будут триумвирами. Лепид в сериале – несчастный статист. На самом деле это жадная скотина. Судя по всему, он был одним из главных инициаторов проскрипций.
Решили: «Почему бы не организовать еще один триумвират?» Напрямую сразу сделать было нельзя, потому что у них в рядах находился Гай Октавиан Август, законный действующий консул. Если бы что-то пошло не так, Марк Антоний и Марк Эмилий Лепид могли бы свалить все на него, поскольку он сейчас действующая власть. Поэтому тогда же, в октябре, перед заключением договора о триумвирате Гай Октавиан официально сложил с себя полномочия консула. Потом все указанные граждане двинулись в Рим. Тут Марк Юний Брут и Гай Кассий Лонгин, которые вообще никак не вмешивались в Мутинскую войну между Антонием и Октавианом, очень сильно пожалели. Они же не верили, что Антоний и Октавиан помирятся, а тем более союз заключат. И вот небольшая армия спокойно подошла к Риму. Ей никто не сопротивлялся. Все войска, находившиеся в поле, были переданы под руководство этих людей. Марк Антоний из западных провинций приволок войска. Когда они зашли в город, произошло следующее. По представлению трибуна их выдвинули на экстраординарную магистратуру. Диктатор – это тоже экстраординарная магистратура. А тут одновременно три диктатора. Сенат проголосовал как надо. Таким образом, в отличие от первого триумвирата…
Д. Пучков: Голосовали как надо!
К. Жуков: 27 ноября они зашли в Рим, в этот же день трибун Публий Тит выступил с предложением об образовании экстраординарной магистратуры. До проскрипций оставалось совсем недолго. Ночью вывесили список из 130 имен. Перечисленные в нем граждане объявлялись вне закона и переставали быть кем бы то ни было. Любой мог их убить.
Д. Пучков: А какая причина?
К. Жуков: Основных причин было три. Первая – деньги. Марк Эмилий Лепид, понимая, что армии надо платить, выбрал несколько десятков человек, сторонников оптиматов (выступали против Цезаря). На основании закона Квинта Педия они решили объявить их вне закона. Если объявили вне закона Брута и Кассия – непосредственных убийц Цезаря, то почему бы их друзей туда же не записать? Они же знали? Наверняка знали. Не пресекли, не донесли. Враги республики. И их объявляют вне закона. Если с убийцами Цезаря все понятно, состав преступления налицо. А эти-то? Нужно же доказать, что они были соучастниками.
Д. Пучков: Всем понятно, да?
К. Жуков: Все сторонники Навального взвыли бы от счастья. Вывесили 130 имен, в их числе просто богатые друзья Брута. Мстительный Марк Антоний всех, кто пытался с ним что-то сделать во время убийства Цезаря, записал туда. А Гай Октавиан, как говорят некоторые источники, сопротивлялся из последних сил, но в конце концов сдался.
Д. Пучков: А кого-нибудь добавил?
К. Жуков: Обязательно добавил. Тех, кто противодействовал ему во время его возвращения в Италию к власти. Ну а главным противником Марка Антония был Цицерон. Марк Антоний не забыл его филиппики. Тут полезно вспомнить, что к этому времени Цицерону было 64 года. В 63 году до н. э., когда он стал консулом, Гай Октавиан Август, Гай Меценат и Агриппа только родились. Цицерон совершил ошибку, недооценив эту молодую поросль. Он считал их совершенно безопасными малолетними дебилами.
Д. Пучков: Раздается голос: «Я тоже хочу добавить одно имя». Оказывается, Атия сидит в углу и внимательно слушает. «Только не Сервилию. Женщин убивать нельзя». Атия говорит: «Не Сервилию. Руфус Транквилий». – «Кто это?» – «Это случайно не отец Иокасты, подруги Октавии?» – «А почему ты хочешь его смерти?» – «Мне не нравится его дочь, она дурно влияет на Октавию». – «Это не игра, матушка». – «Ее отец невероятно богат». – «Это так, у него каменоломни». – «Тогда горе Руфусу Транквилию». Молодцы. «Скажи Ворену и Титу Пулло, чтобы с Цицероном разобрались лично». Тут же Марк Антоний: «И передай, чтобы отрубили ему руки и прибили гвоздями к дверям сената. Предупреждал старого дурака, что сделаю это, если он снова встанет у меня на пути. Никто не скажет, что я не держу слова».
К. Жуков: Пока, забегая вперед, надо сказать, что Фульвия (законная жена Марка Антония) истребовала голову Цицерона себе и развлекалась тем, что тыкала ему в язык булавками. А потом и руку, и голову выставили у ростральных колонн, чтобы все могли насладиться произошедшим. Плутарх потом сильно ругал всех за это. Он называл триумвират «триумвиратом гнуснейших граждан» и попрекал Октавиана участием в нем. Писал: «Так они лишились от ярости и бешенства человеческого рассудка. Или, лучше сказать, показали, что нет зверя более свирепого, чем человек со страстями, захвативший власть».
Д. Пучков: Граждане, которые никакого участия в процессах не принимают, всегда говорят какие-то странные вещи. Если эти самые суровые и самые авторитарные, набери других. Сколько у них легионов окажется в отличие от Марка Антония? Марк Антоний с Октавианом ненавидят друг друга. Но с кем дела-то делать?
К. Жуков: Они не то чтобы ненавидели друг друга. Октавиан первый бросился мириться. Долго готовил почву, притом что у него имелась своя агентурная сеть в армии Марка Антония. Пропаганда и агитация велись непрерывно. Все триумвиры – и Лепид, и Антоний, и Октавиан – были не сами по себе. Они сидели на солдатских щитах и ничего не могли в этот момент сделать без одобрения войск. Древняя римская историография мало внимания уделяет массам, которые двигают историю. Поэтому у нас есть только некоторые сведения о том, как на них влияли солдаты. Если это умножить на реальность, получится, что 75 % решений выдвигались солдатской массой.
Д. Пучков: Это говорит о том, что внутри солдатской массы были люди, которым передавалась точка зрения сверху. Они ее распространяли, объясняя коллегам, в каком направлении думать надо. И после этого принимались правильные решения. Но это не всегда срабатывало.
К. Жуков: Взаимосвязь была двусторонняя. Они собирали внутри солдатской массы коллегии, вырабатывали коллегиальные решения. И не сверху сообщали, что сейчас нужно сделать, а снизу. Воинские подразделения своей волей влияли на руководящую верхушку, и наоборот. Надо помнить, что это происходило еще до нашей эры. Люди были в своей массе необразованные, они не могли сорганизоваться настолько, чтобы полностью влиять на выбранных руководителей, но рассчитывали на них как на руководящую, направляющую силу. Если бы солдаты сказали, что никаких проскрипций не будет, их бы не было.
Д. Пучков: Давайте вернемся к главному. Делали то, что надо триумвирам. И настроения внутри солдатских коллективов, наверное, никак не отражались на том, какие принимали решения. А солдаты их поддерживали и подтверждали.
К. Жуков: Сложно сказать.
Д. Пучков: Остались данные, что триумвиры хотели вот такого руководства, а солдатская масса говорила: «На хер?»
К. Жуков: Сколько угодно. Сколько от Марка Антония сбежало легионов! Он говорил им воевать, а они не хотели. Дезертировали. И хуже того – переходили на сторону врага. Но и к Марку Антонию перебежали войска Децима Брута. Солдатская масса имела серьезную волю и огромное, просто колоссальное влияние. А учитывая, что государство трещало и шаталось, воля конкретных исполнителей оказывалась зачастую решающей. Солдаты занимались исполнением проскрипций. Как мы дальше увидим в фильме, бандиты грабят тех, кого убивают. Это значит, что деньги достанутся бандитам. А должны достаться казне государства.
Д. Пучков: Это как-то ускользает.
К. Жуков: Потом же придется у бандитов все отнимать. Сперва 130 имен было вынесено, а потом еще 150.
Д. Пучков: Тут сценарный ход понятен. Во-первых, есть вещи, которые лучше делать чужими руками… «Это не мы. Мы вообще никакого касательства не имеем». Примерно так же, как в перестройку наиболее выдающиеся умы нашей новой демократической родины заявляли, что это не бандиты, а «силовая составляющая бизнеса». Поймать, взять в плен, пытать, отрезать башку и незаметно где-то закопать. Просто составляющая… Это не преступление. Есть светлая сторона, но есть и темная. И они друг без друга существовать не могут. В сериале, на мой взгляд, ловко показано это непрерывное общение верха с низом.
К. Жуков: Кроме того, нужно было Пулло с Вореном задействовать.
Д. Пучков: Конечно. Давно ли Тит Пулло в канализации вместе с Октавианом пытал и резал врага злобного! С Марком Антонием у Ворена крепкая дружба. Для сценария отлично сделано. Здесь власть, все такие красивые. Октавиан за республику. Против убийства приемного отца. И тут же: «Только пусть это будут люди не из нашего района».
К. Жуков: По поводу проскрипций я хотел словами Аппиана рассказать: «Из проскрибированных по этому списку никто пусть не принимает никого, не скрывает и не отсылает никуда. И пусть никто не позволит подкупить себя. Если же кто-то будет изобличен в спасении, или оказании помощи, или знании того, мы не принимаем во внимание ни оправданий, ни извинений и включаем в число проскрибированных. Пусть приносят голову убившие к нам. Свободные за 25 тысяч драхм за каждую. А раб за свободу личности и 10 тысяч драхм. То же будет и с доносчиками. А из получивших никто не будет записан в наши документы, что он не был известен». Вот как это было сформулировано.
Д. Пучков: То есть прямая команда домашним рабам зарезать хозяина. Срабатывало?
К. Жуков: Еще как. Оно сработало так, что, я полагаю, охренели даже триумвиры. Они в проскрипции вписали 380 человек, а замочили несколько тысяч. Инициатива народной массы.
Д. Пучков: Мощно. Идет обсуждение свадьбы: «Вернешься, принеси мне голову Брута как свадебный подарок». – «Да, свадьба. Надо подумать, когда вернусь». – «Будь с Октавианом поаккуратней». – «Конечно. Я знаю, как с ним справиться». – «Этого я и боюсь». Все про всех всё знают.
К. Жуков: Тут нужно отметить, что Атия в это время должна была умереть уже.
Д. Пучков: От болячек? Собственной смертью?
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: Жалко Атию. Жалко персонаж из сериала. Персонаж не похож на настоящую, но все равно.
К. Жуков: Должна была быть Фульвия вместо нее, но для накала страстей вместо жены придумали любовницу Октавиана.
Д. Пучков: Идет нанесение косметических средств на лицо. «Вы что делаете? Сейчас же смой!» – «В чем проблема? Немного румян». – «Разрисовывай себя как хочешь, а от дочери держись подальше!» – «Маский, скажи начальникам коллегий, что сегодня встречаемся здесь. Присутствие в их же интересах». – «Сделаю!» – «Так ты за меня заступаешься?» – «Заткнись! Он главный, а она его дочь. Сказано не красить, значит, не крась». Маский мне нравится, настоящий военный человек. «Говоришь как настоящий третий помощник». Пытается его унизить «третьим помощником». «Ты мне нравишься, но будь осторожнее, рабыня. Всему есть предел». Намечается конфликт. А дальше заседание под предводительством Ворена. «Каждый из вас получил список. В каждом десять богатейших людей Рима. Вам дано право их убить и забрать столько имущества, сколько унесете». Немедленно возникает вопрос: «Кто дал добро?» – «Это приказ Октавиана Цезаря». – «А что дает тебе право решать, кто что получит?» Все время пытаются уесть Ворена. «Все получат справедливую долю». Тут же претензия: «У меня всего два сенатора, а у Котты шесть». – «У тебя больше всадников, все поровну». – «Это вопрос принципа». – «Ты-то что знаешь о принципах?»
К. Жуков: Сразу скажу, что ничего этого не было. Насилием занималась, как положено изначально, государственная машина. То есть армия. Разбежавшихся вылавливали и сдавали собственные рабы, а также друзья. Предыдущий триумвират, в котором участвовал приемный папа, был частным объединением людей по интересам. Помпей, Цезарь и Красс просто договорились, что будут вместе. Октавиан гораздо умнее оказался: всех участников триумвирата официально объявили экстраординарной магистратурой. Правда, есть мнение, что на данном этапе Октавиан там был самым младшим. Он и по возрасту младший. Хотя он уел Марка Антония, но у того оказалось войск больше. Октавиан не мог ни опытом, ни воинскими талантами сравниться с Лепидом или Антонием. Поэтому занимал лишь третью ступеньку в их союзе. На какие именно процессы он мог влиять и влиял ли – сказать сложно. Возможно, он как ловкий таракан забрался на телегу и собрался заехать в историю. Есть версия, что Октавиан пытался запретить убивать Цицерона.
Д. Пучков: Марк Антоний был умней: «Этого – первым». Идет обсуждение: «Здесь хватит на всех. Почти восемьдесят богатейших, знатнейших патрициев, которых вы убьете и ограбите. Кто из вас раньше видел столько денег?» Тут же вопрос: «А что будем делать со всем этим богатством? Как потратим деньги? Рабы, вино, шлюхи? У тебя есть идеи получше?» – «Скоро праздник Помоны. Раньше каждая коллегия раздавала людям рыбу и хлеб». – «Зачем?» – «Как подношение Помоне. Как жест доброжелательности к народу». – «Зачем? Люди съедят рыбу – и что потом?» – «Потом люди будут видеть в коллегии не только источник насилия и страха». Полное непонимание: «Так мы такие и есть». – «А раньше было иначе. Раньше люди могли обратиться в коллегию за помощью, за правосудием, за дополнительным зерном, когда не хватало». – «Это теперь будем жрецами Цереры? Спасибо за урок истории, но это было давно, а с тех пор только война и смута». Но Ворен быстро всем объясняет, что коллегии должны измениться или они погибнут. Вилку определяет, так сказать. «Предположим, мы не хотим меняться. Не хотим тратить кучу денег на рыбу для нищих». – «Я не могу вас заставить быть щедрыми. Тем не менее Авентин почтит Помону рыбой и хлебом. А там ты можешь тратить свои деньги как пожелаешь». – «Ясно. Строй из себя щедрого, а мы будем плохими». Ворен: «В этом вам моя помощь не нужна».
К. Жуков: Помона – это богиня изобилия, лесных, садовых и прочих плодов. А Церера – богиня плодородия.
Д. Пучков: Все выступают против, только подлый интриган Меммий: «Да, все правильно, надо делать так». Пулло: «Не верю я этому Меммию. Слишком все гладко. Надо за ним присмотреть». – «Займешься Цицероном? Он на своей вилле. Это надо сделать быстро». – «Ну, соберу сумку и в путь». Говорит сторонник республики Ворен: «И не надо грабить, проявим к нему уважение». – «Правильно». Тут подкрадывается подлая рабыня к Титу Пулло: «Уезжаешь?» – «Не твое дело». – «Я же по-дружески спросила». – «Я твои игры знаю и не хочу в них играть». – «Жаль, игра хорошая». – «Найди себе для игр другого дурака». – «Если передумаешь…» – «Не льсти себе».
К. Жуков: Тут же Ирина прибежала.
Д. Пучков: Ирина с вопросом: «Что она хотела?» – «Да ничего. Ты же ее знаешь». – «Знаю. Куда ты?» – «Есть работа. Всего на денек». Как в магазин за хлебом сходить. «Может, поедешь со мной? Еду в красивые места». Ворен: «Может, поедем все вместе?» – «Не успеешь глазом моргнуть, как я вернусь».
К. Жуков: Там показано все такое расцветающее, зеленое. Это было 7 декабря.
Д. Пучков: Персики дозревали. Явно не весна.
К. Жуков: В декабре, я думаю, даже в Италии все по-другому.
Д. Пучков: «Говори, какие новости». – «Только что говорил с человеком из лагеря Антония». – «И?» – «Думаю, Гектор не выдаст твоих секретов». – «Выкладывай». Письмо: «Дорогой Брут, спешу сообщить новость: Октавиан и Антоний помирились. Их армии объединились. Они планируют нагрянуть в Грецию и застать тебя врасплох с превосходящими силами». Прибегает раб: «Хозяин, у дверей вооруженные люди». «Ты должен отступить в Азию, пока не попал в западню. Тебе надо бежать». Цицерон: «Нет, слишком поздно». Вручает письмо: «Любой ценой надо доставить письмо Бруту». – «Да, господин». – «Покажи ему потайной выход. Скорей!» И тут одна из лучших сцен фильма.
К. Жуков: Да, когда приперся Тит Пулло.
Д. Пучков: Пулло, что характерно, поумнел. Спокойный стал. «Так это ты, Цицерон?» – «Тебя как зовут, молодой человек?» – «Тит Пулло». – «Знаменитый Тит Пулло. Какая честь!» – «Взаимно». – «Про Цицерона слышали все. Сегодня твоя работа принесет тебе бессмертие». Тит Пулло заинтересовался: «Это как?» – «Я буду во всех книжках по истории. Имя моего убийцы, несомненно, тоже». – «А, мое имя. Думал, ты обо мне. Хорошие персики». – «Да, как раз дозревают. Полагаю, отговорить тебя не получится?» – «Нет, извини. При других обстоятельствах я бы польстился, но ты слишком важная фигура. Представь, что будет, если я вернусь, а дело не сделаю». Ставит Цицерона перед фактом. Тут бежит раб с саблей. Цицерон: «Убирайся, оставь его в покое». Пулло: «Не кривляйся. У меня мало времени. Делай, что он говорит». – «Делай, как он говорит!» – «Спасибо». – «Нет, погоди. Дай мне пару минут». – «Когда будешь готов…» И задает ключевой вопрос: «Персиков нарву?» – «Ну, да». – «Спасибо. Хороший подарок жене». Цицерон: «Прекрати! Мерзко вопить будешь, когда я умру. По моему завещанию ты станешь вольноотпущенником. Позаботься о моих людях, прощай». Пулло: «Будет легче, если встанешь на колени. А тебе лучше не смотреть».
К. Жуков: Пулло как одному из главных персонажей меч могли бы справить получше. У него деревянный эфес, на который прилеплены медные куски. Таких вообще не бывает. Клинок не похож просто ни на что. Какой-то черный, нечищенный. Гладиусов найдено столько, что можно было бы легион вооружить. Ассистент режиссера по реквизиту…
Д. Пучков: …в который раз удивляет. Учитывая вложенные средства.
К. Жуков: Сходили бы в музей, их в Италии много, и посмотрели. Снимали-то в Италии.
К. Жуков: Для фильма «Жанна Д’Арк» в 1948 году меч делали по музейному образцу. И доспехи сделали с надгробия какого-то рыцарского. Они круто выглядят, у них правильная форма. А у Пулло какая-то фигня, ни к эстетике, ни к истории отношения не имеющая. Для меня это оскорбление.
Д. Пучков: Как по мне, происходящее между людьми заслоняет все. На остальное внимания не обращаешь. Но сейчас речь не обо мне, а о специалистах. А если меч будет похож на настоящий гладиус, что это изменит?
К. Жуков: В фильме будет ко всему прочему некий образовательный момент. Человек получит хотя бы толику полезной информации. Из развлекательного контента полезная информация усваивается лучше.
Д. Пучков: Полностью согласен, было бы познавательно, поучительно.
К. Жуков: Самое главное, что при этом архитектуру, интерьеры, фрески сделали отлично.
Д. Пучков: Видимо, это разные подразделения.
К. Жуков: Конечно, разные. Шмотками, мечами занимается ассистент режиссера по реквизиту. Костюмами – ассистент режиссера по костюмам. Это два разных цеха. А интерьерами третий цех занимается.
Д. Пучков: В общем, стыдно. Мы это не одобряем.
А дальше – разговор о дочке, о том, что дочку, бывшую проституткой, уже нельзя за приличного человека замуж выдать. «На проститутке никто не женится, приличный человек ее не возьмет». – «Можно попробовать кого-нибудь найти». – «Кто женится на проститутке? Уж точно не тот, кого она заслуживает». Ну, она сама в курсе, что никому не нужна. И начинается интрига.
Тем временем всадник мчится, везет письмо от Цицерона Бруту в Грецию. Чуть не давит маленького Люция на лесной дороге. При этом хамит, нарушая правила дорожного движения. Орет: «Следи за своими отпрысками, крестьянин!» На что Ворен ему вежливо отвечает: «Сволочь ты тупая. Ты слишком быстро ехал». На что всадник отвечает: «Да пошел ты со своими ублюдками! Прочь с дороги!» Естественно, тут же снимается с лошади. Ворен, будучи человеком широкой души: «Езжай, прочь с глаз моих. Дети, идите, играйте. А ты держись подальше от дороги!» Дети находят тубус с письмом – и письмо не доходит. Тут Пулло: «Кто хочет персиков?» – «Как проходит день?» Пулло: «Очень хорошо». – «Это Цицерон?» – «Неплохой человек. Не высокомерный, как можно было подумать». И Пулло угощает всех персиками.
К. Жуков: Что характерно, у него там в сумке голова с руками была.
Д. Пучков: «Опять имена от Марка Антония». – «Еще?» – «У Марка Антония много врагов, трудно вспомнить всех сразу». – «Мы, по-моему, достаточно уже убили. Почти тысячу человек». – «Войскам надо платить. Надо где-то брать деньги». – «Агриппа прав. Надо действовать медленнее. Мы же не хотим выглядеть мясниками». – «Разумеется, нет. Простите, выйду воздухом подышать».
К. Жуков: Это как раз проавгустовская партия, которая всюду писала, что Октавиан проскрипции пытался тормозить. Заставляли его, а он страдал. Мы не знаем, заставляли его или нет. Но молодцы, что отразили этот момент. По крайней мере, делал вид, что он приличный человек.
Д. Пучков: Ну, а тут Агриппа.
К. Жуков: Марк Випсаний Агриппа.
Д. Пучков: К Октавии: «Тяжелый день?» – «Очень. Наверное, убивать людей тяжкий труд. Даже беззащитных». – «Большинству из них надо дать бежать из страны. Они всего лишь потеряют деньги и землю». – «Всего-навсего разорятся?» – «Работа неприятная, но необходимая ради блага республики». – «Ты избегаешь меня?» – «Думал, так будет лучше». – «Почему?» – «Чтобы избежать неловкости». – «Неловкости? Я была права. Если бы ты действительно меня любил, неловкость тебя бы не волновала». – «Не играй со мной. Не сомневайся в моей искренности. Я не говорил с тобой потому, что понимаю: мои чувства к тебе безнадежны». – «Это мне решать». – «Нет, не тебе. Мой отец был никем, а дедушка был рабом. Во мне нет ни капли благородной крови». – «Значит, ты поднялся благодаря своим заслугам. Несомненно, это достойно похвалы». – «Ты сестра Гая Октавиана Цезаря. И не выйдешь замуж за достойного похвалы сына безродного». – «Да я выйду за кого захочу!» – «Нет, не выйдешь».
К. Жуков: Когда Агриппа все это рассказывал, я аж подпрыгивал. Что он на папу наговаривает?
Д. Пучков: «Ты выйдешь за полезного аристократа, которого выберет брат». Октавия: «Оставь меня!» – «Прости, за последние месяцы я измучился». Ну и что с ним было не так?
К. Жуков: Он происходил из очень богатого и знатного (хотя и плебейского) рода. Из всадников. Какой там «папа никто, а дедушка раб»? У него имение в Иллирии. Каким образом он бы оказался вместе с Гаем Меценатом и будущим приемным сыном Цезаря в одном месте? Как там мог оказаться внук раба? Это нереально.
Д. Пучков: То есть, думаешь, он мог на сестре Октавиана жениться?
К. Жуков: Ну, это вряд ли. Он и так был за Октавиана, а Октавиану с помощью брака можно было еще каких-нибудь союзников приобрести. Сестра, как и дочь, – это же ценнейший ресурс. Тем более что к тому времени его сестра была замужем.
Д. Пучков: А вот Меценат…
К. Жуков: Если в переводе НТВ его звали Месинос, то в переводе «Лостфильма», по крайней мере в этой серии, его зовут Мекина. Меценату от переводчиков досталось больше всего.
Д. Пучков: А в это время в синагоге: «У нас просят немалую сумму. Где гарантия, что за наши деньги мы получим необходимое влияние?» – «Об этом просит личный посланец царя Ирода». Ирод по диаспорам рассылает людей. «Если наши деньги гарантируют, что Рим признает его царем Иудеи, Ирод будет у нас в долгу». – «Он и сам это понимает». – «Кого именно он планирует подкупить? Кто знает, кто будет правителем Рима через месяц? С кем придется иметь дело в следующем году?» – «Мы не дадим денег, пока конфликт не уладится». – «Как вы до такого докатились? Вы в священном месте тайно сговариваетесь о подкупе, чтобы идолопоклонники управляли вашим народом». – «По-твоему, лучше, чтобы Иудеей правили Селевкиды или Птолемеи? Лучше уж те, кого мы знаем, с кем можно иметь дело». – «А зачем вообще позволять кому-то править? Это наша земля. А вы предатели собственного народа». – «Назовись!» – «Мы сыновья Арода из семей Манассия. Мы – гнев Израиля». Кто это Арод, Манассия?
К. Жуков: Надо внимательно почитать Библию, это одно из двенадцати колен Израилевых.
Д. Пучков: Серьезные люди?
К. Жуков: Конечно. Они собираются выбирать Ирода I Великого. У него было все плохо: он вынужден был буквально выпрашивать помощь, чтобы вернуться на иудейский престол. В конце концов он доехал до Египта, где повстречался с Клеопатрой и как-то с ней договорился. Клеопатра помогла ему встретиться с Марком Антонием. Он договорился с Марком Антонием и стал царем Иудеи. Но это было уже в 40 году.
Д. Пучков: Дальше беседа переходит в драку. Единственное, чего там не хватает, – боевого еврейского клича: «Мочи козлов!» После драки: «Тевье, как отрадно иметь твою силу на своей стороне». Тевье – это наш друг Тимон. «Отлупить старейшин не проблема. Какой в этом смысл?» – «Сион – вот смысл. Помните, друзья, кто мы! Мы – избранный народ! Мы не рабы, не животные. Избранный народ». У них сионистские идеи уже тогда были?
К. Жуков: Иудеей в самом деле правил непонятно кто. И непонятно кем он был поставлен. Они с Римом в то время пытались выстраивать отношения. Ирод, когда его посадили на престол, сделал много хорошего. В частности, он перестроил храм, который потом его потомки прогадили, раздражая римлян, устраивая против них восстания. В результате храма у иудеев теперь нет. Римляне его сравняли с землей.
Д. Пучков: Осталась часть фундамента, она же Стена плача.
К. Жуков: А у нас в Москве есть своя Стена скорби. Чтобы каяться в «преступлениях сталинизма».
Д. Пучков: Поскольку в СССР Библии лично у меня не было, я с ее содержанием знакомился через атеистическую литературу. Читая как-то книжечку Зенона Косидовского «Библейские сказания», наткнулся на великолепный пассаж про Понтия Пилата. Его назначили прокуратором в Иудею, а народ там какой-то грязный, немытый, воды у них нет. Пилат пошел в храм, собрал оттуда ценности, задвинул их по спекулятивной цене и на эти деньги начал строить акведук. А евреи бросились к евреям, которые обитали в Риме, а те зашли в сенат. И немного погодя Понтию Пилату «позвонили»: «Ценности в храм верни». И он принес все обратно. Была и другая история. Когда римляне обложили Иерусалим, перебежчиков из Иерусалима отправляли в фильтрационные лагеря. И как-то римский солдат увидел, что один еврей сел просраться и тут же из говна выковырял золотые монеты. Зарезали три тысячи человек. Золото нашли у двух.
Пулло скорбит: «Ты же знаешь, какой я в мирное время. Наступит мир, коллегия изменится, как ты говоришь. А я опять буду в жопе. Буду снова рассказывать про войну другим пьяницам». – «Нет. Теперь все иначе. Мы с тобой можем делать большие дела». – «Ну, ты – да. Рад снова видеть тебя таким счастливым и целеустремленным. А я не знаю». – «Ты второй человек на Авентине». – «Второй. Так и вижу надпись на своей могиле. Второй человек на Авентине, он раздал много рыбы». – «В раздаче рыбы нет ничего плохого». – «Дело хорошее, несомненно. Но это занятие не для легионера. А я легионер». А тем временем Агриппа шпилит Октавию. И все вроде счастливы.
К. Жуков: На роль Агриппы исключительно хорошо подобрали актера. Похож на скульптурное изображение своего героя. Он такой мордатый, широкий в кости.
Д. Пучков: Он вроде серьезный, а вроде стеснительный. Ловко подобран. Он в публичном доме снимает комнатушку, по всей видимости.
К. Жуков: А войска-то уходят. Бегает глашатай, кричит: «Третий час!» По всему городу вопли: «Строиться! Становись!»
Д. Пучков: Тут мама: «Октавиан, прошу, хотя бы ради меня, будь добр к Антонию». – «Обещаю, матушка. Он, конечно, высокомерное говно». – «Знаю. Но он хороший и честный человек. Он тебе нужен». – «Я знаю, матушка». – «Войска строятся на Марсовом поле, скоро выходим. Где Агриппа?» – «Не знаю. Наверное, прощается с какой-нибудь женщиной». – «Ходит к нескольким шлюхам». – «Или к одной любовнице». А почему нельзя ходить к одной любовнице и к нескольким шлюхам? «Будь другом Антонию».
К. Жуков: Вспомните, что она недавно говорила Антонию по поводу своего сынка.
Д. Пучков: Ситуация изменилась. «Детям полезно видеть, как меняется ситуация, как внутри нее меняются люди». Не меняется у нас только Ворен. «Не будь холоден и высокомерен, это его провоцирует. Это любого спровоцирует. Мы все знаем, насколько ты умен. Думаю, не надо об этом напоминать». – «Да, матушка», – холодно говорит Октавиан. И тут прибегает Агриппа: «Прошу прощения!» – «Нам пора. До свидания, матушка». Врывается Октавия: «Слава богам, ты еще не уехал. Прости, опоздала. Пришлось идти в храм. Так рада, что успела». – «Поцелуй меня, сестра. Люди ждут». – «Шагом марш!» И легионы замаршировали.
К. Жуков: Нас обязательно спросят, как римляне время определяли. Третий час чего? Время научились определять по солнечным часам еще в Египте. В 2000 с лишним году до нашей эры. Римляне вслед за Птолемеем знали деление суток на 24 часа. Но делили их строго по солнцу. Солнце взошло – начались дневные часы. Солнце зашло – начались ночные часы.
Д. Пучков: Это, говорят, от Вавилона осталось. 12 часов 60 минут.
К. Жуков: Но обосновал это Птолемей, который следил за небом и составлял таблицы движения звезд.
Д. Пучков: Ну и тут мама Октавии: «Теперь можешь рассказать мне про Агриппу». – «Что с ним?» – «Давно вы с ним любовники?» – «Мама, это неправда». – «Не лги матери. Ты же знаешь, это бесполезно». – «А как ты узнала?» – «До этого момента не знала». – «Только не говори Октавиану». – «Полагаю, что все это безобидно. И у тебя, и у Агриппы есть причины быть осторожными. Можешь наслаждаться». «Спасибо», – говорит набравшаяся в конце концов ума Октавия. «Только не теряй головы. Не думай, что когда-нибудь выйдешь за него. Это исключено». – «Знаю, но я люблю его». – «Размякла, как сыр». Молодец. Мама воспитывает прекрасно. Прибегает Иокаста: «Помогите! Спасите!» – «Иокаста, что с тобой?» – «Ночью пришли люди. Вся моя семья убита. Они убили всех и забрали меня. Они меня обесчестили». – «Теперь ты в безопасности. Да, матушка? Мы защитим ее?» И матушка, которая заказала папу: «Конечно. Мы защитим тебя». Отлично!
К. Жуков: Особенно учитывая, что в начале серии именно она Руфуса Транквилия заказала. Все ради дочери.
Д. Пучков: Тут Пулло и Ирка. «Весь дом рыбой провонял». – «Да я не против, напоминает о доме». – «Твой народ любил рыбу? Не знал». – «У нас было большое озеро, глубокое, много рыбы. А зачем тебе шлем?» – «Вспоминаю былые времена. Легионы уходят. Думаешь, я уйду с ними? Нет. Конечно, приходила в голову такая мысль. А теперь я среди главных. Вот если бы вернулся сейчас, наверное, был бы первым копьем. А может быть, даже легатом».
К. Жуков: Почему «первым копьем»? Не «первое копье», а «первый ряд».
Д. Пучков: «Можно было бы озеро купить. Поход будет недолгий. Все так говорят. Что реветь-то?» – «Я беременная». Она некоторые слова не выговаривает. «Что?» – «Беременна». – «Беременна?» – «Называй как хочешь». «А…» – говорит Пулло.
К. Жуков: Там прикольно с «римским» языком, когда показывают, как пишут, – пишут на латыни. Я, правда, не успеваю рассмотреть, что написано. Обычно в фильмах такого рода все пишут по-английски.
Д. Пучков: Актеры в массе британцы, говорят с суровым британским акцентом. Для американцев это, видимо, забавно. Добавляет древности.
К. Жуков: Они говорят по-английски, а пишут на латыни. Но никогда не показывают так, чтобы было видно всю страницу.
Д. Пучков: И мы переносимся в лагерь к Бруту. «Что там у тебя? Уже час любуешься». – «Перстень моего отца. Мать прислала. Видел на руке отца в детстве». И тут вести от разведчиков: «Замечен враг». – «Наконец-то». – «Там не только Октавиан. С ним Марк Антоний». – «Это невозможно». – «Видели его знамя с цаплей». – «А сколько легионов?» – «Похоже, девятнадцать». – «Против наших четырнадцати. Червь. Вывернулся. Далеко они?» – «День пути». – «Собирай людей, сворачиваем лагерь, немедленно отступаем». – «Погоди. Не будем отступать». – «Друг мой…» – «Нет. Хватит отступать. Мы встретим их завтра. Если победим, нам достанется больше славы. А если погибнем, это место не хуже других». – «Делай, как он говорит». Ну и дальше уже Греция. «Совсем забыл, у тебя же сегодня день рождения». – «Разве? Наверное, ты прав». – «С днем рождения. Извини, что нет пирога». – «Через год испечешь мне огромный пирог. Я не забуду. Только без корицы, я от нее чихаю».
К. Жуков: Тут все упростили до безумия. Потому что гражданская война 44–42 годов началась с восстания Секста Помпея в Испании. Там же полыхнуло буквально все. Но даже битва при Филиппах здесь показана в единственном экземпляре, а их было две. Народу было настолько много с обеих сторон, что сразу задавить всех не получилось. Первая битва при Филиппах состоялась в 3 октября, вторая 23 октября 42 года. В первом сражении разбить Брута и Кассия не получилось.
В сериале сделали монтаж почти всей гражданской войны. Как будто они дошли до Греции, там одна драка произошла и все. Ничего подобного. После этого пришлось давить Секста Помпея. С Помпеями наплакались, прямо скажем.
Д. Пучков: Ну а тут советы бывалых: «Если хочешь помочиться, сейчас самое время». – «Не хочу». – «Точно? Ну тогда начнем. Смотри внимательно, мальчик, вот так вершится история. Повеселимся. Вперед!» Сидение на конях. «А что там происходит?» – «Понятия не имею». – «По моей команде за мной». – «Куда ты?» – «Если сомневаешься, атакуй». Все помчались. Пацаны в растерянности, но Антоний орел.
К. Жуков: С ним уехало человек пятнадцать, потом еще Агриппа с двумя. Кого они атаковать собрались?
Д. Пучков: «Господин, войска Антония прорвались. Наш правый фланг смят». – «Посылай резервную когорту. Черепаха!» Все построились в «черепаху».
К. Жуков: Показывают что-то весьма странное. Стрелы протыкают щиты насквозь. Бред какой-то. Скутум предназначен специально для противодействия метательному оружию. Его попробуй еще пробей тяжелым пилумом, а стрела-то полегче будет, у нее пробивная мощь меньше. Тем более что стреляют в них непонятно откуда. Просто в небе появляются нарисованные стрелы в большом количестве.
Д. Пучков: Марк Антоний побеждает. А Брут, который решил принять тут битву, с известным уже ему финалом, докладывает: «Для меня большая честь и удовольствие командовать вами. Жаль, что так получилось. Сейчас вам надо позаботиться о себе. Спасайте свои шкуры». Молодец. Завел в какую-то жопу… И Кассию говорит: «Передай привет моей матери. Скажи ей что-нибудь подходящее». Ну, дальше зарезали группой. А Марк Антоний уже перемещается. «Дыши глубже, мальчик, это запах победы». – «Дым, говно и гниющая плоть». Тут у меня сомнения – чего она так быстро гнить начала? «Докладывай, Агриппа». – «Тело Кассия нашли, Брута пока ищем». – «Превосходно. Голову засыпать солью для доставки в Рим. Я заметил, люди ценят такие мелочи».
К. Жуков: Показывают какого-то упыря, который у Брута отрезает палец с перстнем.
Д. Пучков: Мародер. Тоже сюжетный ход, что такая семейная ценность небывалая досталась не пойми кому.
К. Жуков: Из несуществующей короны царя. Конечно, это упрощение. Я был разочарован. Думал, нормально покажут замес. Естественно, ни Брут, ни Кассий о «сворачивании лагеря» ничего не говорили, потому что сражение гораздо удобнее принять, опираясь на серьезную фортификацию, которой всегда являлся римский лагерь. Там и спрятаться можно, и с опорой на нее сманеврировать. Плюс там боеприпасы лежат в сохранности, тыл прикрыт. Было два лагеря. В одном находился Кассий, в другом – Брут. Противоположная сторона, судя по всему, также имела два основных крыла. Одним командовал Антоний, а другим – Октавиан. Когда началась драка, фланг Брута проломил фланг Октавиана. В нарративных источниках написали, что изрубили восемь легионов. Строго врукопашную. И фланг стал отступать, почти бежал. И тут Марк Антоний четко ударил через отступающие войска наискосок конницей. С одной стороны, он спас Октавиана. С другой стороны, войска Брута вынуждены были остановиться. Там была серьезная масса конницы, не реагировать на нее было невозможно. И дальше как обычно. Война на холодном оружии. Вместо того чтобы заниматься делами на поле боя, они ворвались в лагерь Кассия. Тут как раз мутная история происходит. Потому что Кассий в это время почему-то бросился на меч. Его не убили, как в фильме. Он покончил с собой. Объяснения, почему он так поступил, нет. Сражение по факту они пока выигрывали.
Атака конницей через центр (не фланговый охват, как обычно конницей делали, а наискосок, через центр) – это большой риск. Если бы войска Брута были более управляемы, они могли Марка Антония просто отсечь. Причем для этого не нужно было маневрировать всеми силами, это не рыцарская конница. И не конница Иоахима Мюрата, которая могла проехать вражеский строй насквозь. Марк Антоний сильно рисковал. Как расчетливый полководец он отлично знал, на что способны войска противника. Он остановил атаку Брута, ворвался в лагерь Кассия, а Кассий, обнаружив с тыла кавалерию, решил, что все пропало. Ну и бросился на меч. А так как Марк Антоний тоже был умным, он понимал, что из лагеря валить надо, они и свалили. И к тому же они проиграли на фланге Октавиана. Пришлось разойтись, приводить войска в порядок. Двадцать дней этим занимались. Потом была вторая битва. И Брут, уже без опытного полководца Кассия, проиграл.
Д. Пучков: И на этом закончилась эпопея с основной оппозицией?
К. Жуков: Ну, еще Секста Помпея давить пришлось. Он тоже выступал в тяжелом весе. Когда Кассий и Брут приехали в Грецию, вся римская аристократия, которая обучалась в Афинах, к ним примкнула… Они все были сторонники оптиматов, сторонники Помпея. В том числе сам Гораций, будущий поэт. Он был при Филиппах.
Д. Пучков: Это им не помогло.
К. Жуков: Конечно, не помогло.
Д. Пучков: В общем и целом хорошая серия.
К. Жуков: Но сражение меня сильно опечалило. Войска, которые Брут отправил, шагают без дротиков, только с мечами. Я сразу понял, что сейчас какая-то фигня начнется. Они так бодро маршировали, а буквально через одну минуту показана россыпь людей, которые мечутся по полю.
Д. Пучков: Разбившись на индивидуальные схватки.
К. Жуков: Это уже не сражение. Этим даже управлять нельзя. Вы победить не сможете.
Должны были шеренги дойти друг до друга, начать перебрасываться пилумами, и сражение должно было занять минимум треть серии, я считаю. Ради этого все и снимается. Это первое. И второе: когда у них в атаку идет пехота Марка Антония, впереди бежит знаменосец натурально с красным флагом! Ну не было у них флагов в нашем понимании, когда палка, а к ней полотнище привязано. У них были штандарты… Как правильно называется? Хоругвь. Вертикальная палка, к ней горизонтально привязана еще одна палка, и уже с нее полотнище свисает. Вот такое быть могло. А на самом деле они должны были быть с аквилами.
Ответы на вопросы про шестую серию
Не согласен с докладчиком насчет неспособности общинного строя к масштабным завоеваниям. А как же монголо-татары?
К. Жуков: Я же сказал, что мало завоевать. Нужно еще удержать на какое-то более-менее приличное время. Монголо-татары действительно завоевали больше всех в мире, но уже у внуков Чингисхана все развалилось. Они удерживали завоеванное всего два поколения. Сравните с Римской империей. Есть разница? Монголо-татары, кстати, находились на этапе разложения родоплеменного общества и становления раннего феодализма.
Римские легионы, в основном состоявшие из пехоты, довольно успешно воевали с конными лучниками. Почему же пехота позднего времени, воевавшая с монгольскими конными лучниками, не могла им противостоять.
К. Жуков: Во-первых, римский легион состоял только из пехоты. Там не было никого, кроме пехоты.
Д. Пучков: Ни одной лошади.
К. Жуков: Да. Во-вторых, пехота с монгольскими конными лучниками не воевала. Это глубокое Средневековье классического периода, когда пехота как самостоятельный род войск в Европе практически отсутствовала. В-третьих, не надо путать римский легион, который является настоящей регулярной армией с постоянной муштрой, дисциплиной, субординацией, единообразным вооружением, централизованным снабжением. Она может отражать, например, дождь стрел, которым ее осыпают, скажем, парфянские конные лучники. А если кого-то убьют, она гораздо дольше будет держаться. Потому центуриона и опциона солдаты боятся больше, чем атакующего противника. Там годами вколачивалось, что страшнее опциона зверя нет. С негодяями врагами вы разберетесь и больше их не увидите, а с опционом придется жить еще много лет. И он может сделать вашу жизнь невыносимой.
Д. Пучков: Просто по уставу.
К. Жуков: Да. А средневековая пехота классического периода – это иррегулярные войска, которые не знают, что такое постоянная муштра. Нет никакого понятия об уставе. Там каждый – свободная, необычная личность. Если тебе, свободной, необычной личности, угрожает смерть или ранение, ты можешь некоторым образом переиграть феодальные отношения со своим сеньором. И сбежать.
Пытались ли соседние государства копировать римские легионы?
К. Жуков: Да, пытались что-то подобное сделать, но ни у кого даже приблизительно не получилось. Легион – это маленькая верхушечка огромного айсберга, подразумевающего гигантскую экономику, как та, что сложилась к тому времени в Риме. При такой экономике в такой стране можно было сформировать легионы. Для этого нужна была масса свободного городского и сельского населения, которая могла и имела желание пойти в армию фактически навсегда. Человек при этом выключался из производственного труда, но его нужно было кормить. А почему много свободного населения? Потому что рабов масса. В Средние века на селе мужик был драгоценностью как человек, который производит еду. А в Риме его можно было заместить рабом. Легионы нужно было снабжать и содержать. Круглогодично. В каком-нибудь XIII веке страна вроде Франции не могла себе позволить содержать пять тысяч человек, кормить их, вооружать, снаряжать, учить. А римляне до 40 легионов разом могли содержать.
Д. Пучков: Есть Сицилия и Египет, где выращивают хлеб с помощью рабского труда. Это формирует пищевую базу, которая позволяет освободить часть населения. А в германских лесах такое невозможно. Даже если все дружно намажутся медвежьим говном, легион из них не получится.
К. Жуков: И даже несмотря на то, что мобилизационная способность у германцев будет несколько выше, чем у римлян. Но это будет мобилизационная способность только на время войны. А у римлян легион круглый год находится в постоянной готовности. Его можно перебросить из одного места в другое. Перемещение пяти тысяч мужиков через всю империю – дело затратное. Их по дороге кормить надо? Надо. Вот они приехали, встали в пункте временной дислокации, туда должна быть жратва подвезена. А легион – это ко всему прочему еще и дорожная инфраструктура. Пехота может быстро перемещаться по всей этой гигантской территории только в том случае, если есть дороги. Значит, должна быть развитая дорожная система. По гладкой хорошей дороге пехота гарантированно дойдет куда надо.
Д. Пучков: Я замечу, что скорость пехоты – пять километров в час. Это достаточно быстро.
К. Жуков: Безусловно.
Д. Пучков: Я вот по утрам хожу в течение часа. Как раз пять километров примерно. Я только с лыжными палками, а им еще тащить на себе сколько всего надо.
К. Жуков: С выкладкой. Скопировать легион? Как? Точно так же во время, описанное в сериале, римлянам было бесполезно пытаться копировать парфянских катафрактов. Потому что у римлян не было массы людей, которые постоянно общаются с лошадьми. И лошади должны быть специфические. Потом уже, получив пограничное местное население, которое на тех же лошадях ездило, они смогли скопировать катафрактов, тяжелую копейную конницу. Но не сразу.
Д. Пучков: А ведь дело хорошее. Взял лошадь, обвешал броней, взял копье. Победа будет за тобой.
К. Жуков: Однако не все так просто.
В некоторых сериях легионеры носят мечи на правом боку. Так и было или это ошибка? Если правда, в чем преимущество?
К. Жуков: Меч короткий, его с правой стороны легко выхватить. Преимущество в том, что у тебя в левой руке щит огромных размеров. А правой рукой тебе нужно кидать копья, находясь при этом в строю. Соответственно, когда ты накидаешься и придет время доставать меч, тебе придется лезть под щит. А они придумали так: последнее копье выкинул и движением вверх достал меч. Таким образом ты не перекрываешь товарища справа. Вот и все.
Читал, что римские легионы использовали в ближнем бою прогрессивный способ атаки. Легионер защищался щитом от противника, который напротив него, а гладиусом наносил неожиданный удар по тому, который находился справа. Применялась ли такая тактика?
К. Жуков: Нам об этом известно из некоего нарратива, так что мы не можем сказать, что легионеры именно так и делали. Но практически это возможно и прогрессивно. Когда ты колешь человека, который находится перед тобой, он все отлично видит. И, скорее всего, будет сопротивляться твоим попыткам его лишить здоровья. А если человека колоть сбоку, то противник может пропустить удар… У человека хреновое периферийное зрение, а вокруг много «мертвых» точек. Например, если колоть снизу, то из-за скул ничего не видно. Но, подчеркну, это некие идеальные схемы, которые мы знаем из повествовательных источников. Не нужно думать, что шли специально обученные легионеры и, как швейная машинка, всех прошивали.
У нас парни из «XI верного Клавдиева легиона», а также из «X легиона» развлекаются тем, что деревянными гладиусами друг друга лупят. Мечи довольно короткие, попасть за огромный щит тяжело. Ударом ли, уколом ли. Приходится сходиться на расстояние вытянутой руки. Щитом больше действуют, чем мечом. Нужно своим щитом дестабилизировать вражеский щит. Толкнуть щитом, ударить умбоном (накладкой конической формы) в шлем. И только потом колоть. Там такой грохот стоит! Напоминает регби или американский футбол. Для таких сражений скорее не фехтование полезно, а уроки борьбы. Поэтому нельзя забывать, что меч для легионера оружие вспомогательное. Главное, это запустить в кого-нибудь копьем.
Как производилась геологоразведка месторождений полезных ископаемых? С веточками ходили?
К. Жуков: Геологоразведка производилась казуальным способом. Увидел, что валяются какие-то куски. Посмотрел: «Олово. Будем рыть». Дырки в земле рыли. Разрабатывать глубокие шахты не умели.
Д. Пучков: Карьер.
К. Жуков: Карьер – это круто.
Д. Пучков: Чтобы понятно было.
К. Жуков: В английском Корнуолле до сих пор вересковые пустоши за горизонт. И все в заросших дырках. Там были богатейшие выходы самородного олова. И финикийцы еще в бронзовом веке его выковыривали, копали ямочки неглубокие в земле.
Д. Пучков: Труд был тяжелый. Рабы на каменоломнях мерли пачками.
К. Жуков: Одну из первых работ по геологии написал грек Теофраст. Видным геологом был поэт Публий Овидий Назон. Он в самом деле имел возможность набрать большое по тем временам количество информации и выдать ее в художественной форме так, чтобы все ахнули. В целом познания в геологии были зачаточные.
Д. Пучков: А у них было понятие «лозоходство»?
К. Жуков: Я такого не слышал. Тогда наука плотнейшим образом переплеталась с магией. За звездами для чего следили? Чтобы предсказать конец света. А то конец света настанет, а ты не готов. Соответственно и в геологии все было настолько сильно связано с магическими представлениями о реальности, что нам сейчас сложно себе представить.
Как обстояли дела с картографией и геодезией? Как строили дороги на большие расстояния? Имели ли единую систему координат?
К. Жуков: С картографией дела обстояли плохо. Таких карт, как показано в серии, не было. Скорее были некие таблицы, которые имели точку отсчета, скажем, от Рима. На них отмечали маршрут, к примеру, до Пергама. Ни единой системы координат, ни понятия о полюсах не было… А с геодезией все было в полном порядке: как сравнять с землей холм, чтобы дорогу проложить, они отлично знали. Для этого пригодилась геометрия, которую еще греки в Античность придумали. Транспортир, угол, веревка с камушком. Этого достаточно, чтобы сообразить, где выше, где ниже, где ровно.
Д. Пучков: И парочка колышков, чтобы было видно прямую.
К. Жуков: Потом подгоняешь пять тысяч рабов с кирками – и они меняют ландшафт.
Римляне метали копья, ядра, булыжники. Булыжник на веревке летит дальше. А диск для чего метать?
Д. Пучков: Меня это тоже всегда интересовало.
К. Жуков: Диск благодаря аэродинамическим свойствам летит дальше. Это вопрос спорта. Люди хотели удивить окружающих. Плюс его кидать удобнее. А вращательные движения с весом здорово развивают мускулатуру. У греков и у римлян было свободное время, которое они посвящали занятиям спортом. Чтобы достичь гармонии, ты должен быть не только умным, но еще и красивым, а для этого надо заниматься спортом.
У славян на Ивана Купалу происходило то же самое, что у римлян в луперкалии?
К. Жуков: За исключением того, что Иван Купала – это летнее равноденствие 6–7 июля, а луперкалии – 15 февраля. Это нечто диаметрально противоположное. А вообще, все дикарские языческие праздники примерно про одно. Вот профессор Александр Пыжиков рассказывает, что Иван Купала, оказывается, был специальный народный праздник, посвященный заготовке противоотравляющих средств. Потому что тимофеевка, оказывается, нажористее овса, и славяне питались тимофеевкой. А гнусные «жидомасоны» пытались заставить их сажать овес, чтобы вытравить народную память. Тимофеевка сама растет, соответственно, нужно было заготавливать травы на целый год. На Ивана Купалу травы заготавливали. Я такой ахинеи в жизни никогда не слышал.
Д. Пучков: Ну а свальный грех был?
К. Жуков: Когда ты собираешь некие травы, можно отравиться. А чтобы парировать отравление, нужно немедленно с кем-то… Чтобы адреналин выделялся. Отравление прошло, и можно с новыми силами собирать траву. Это не я придумал. Профессор Пыжиков такое рассказывает. Я, конечно, не цитирую, но смысл такой.
Знала ли Римская империя что-нибудь о Китае или Индии? Если существовал Шелковый путь во времена Римской империи, почему Китай не знал о Римской империи, а Римская империя не знала о Китае?
К. Жуков: Вообще-то она знала. И Китай знал о Римской империи. Называлась Римская империя Дацинь, «Большая Цинь». А Китай назывался словом «Шелк», потому что оттуда поставляли шелк.
Д. Пучков: Дорогой был. С него вши соскальзывали.
К. Жуков: У шелка термообмен великолепный. В нем не холодно и не жарко. А еще он крепкий. Мне подарили недавно туркменский шелковый халат, так вот настоящий шелк тонкий, но очень плотный. Примерно с II–I века до н. э. о Китае знали, торговали с ним. В I веке китайцы выбрались из-за Великой стены и всем, кому можно было, надавали. Но далеко они не продвинулись. Октавиан Август принимал посольство из Китая.
Д. Пучков: Торговля шла.
К. Жуков: Китайцам было интересно. Рим в источниках китайских описан: «Это город со стеной в 100 ли. С десятью дворцами на расстоянии 10 ли друг от друга каждый, где все колонны из чистого хрусталя. И все едят только с хрустальной посуды. А люди высоки и прекрасно сложены».
Д. Пучков: У нас есть такой гражданин Новокшенов. Может, слышал? Который рассказывает и пишет книжки о том, что были какие-то заблудшие легионы, которые осели в Китае.
К. Жуков: Это якобы после разгрома Марка Красса кучу народа взяли в плен и использовали их в войне против Китая. И вроде как у китайцев даже есть упоминание о каких-то людях, которые шли строем, подобным рыбьей чешуе, которых они из арбалетов перестреляли издалека. Но это спекуляция чистой воды. Никаких доказательств нет.
Почему Римская империя упорно шла на север? Логичней же обратить свои завоевания на восток – Персию, Среднюю Азию, где было теплее.
К. Жуков: Римляне бы и рады. Более того, они туда регулярно захаживали. Но те сопротивлялись. Там города были побогаче, чем у каких-нибудь галлов или германцев, а значит, имели возможность содержать большую постоянную армию. И у римлян, в общем, там были серьезные проблемы. А север – это не совсем тот север. Мы, живя в Питере (это самый северный мегаполис в мире), представляем, что севернее – это Сыктывкар или Ухта. Что там делать?
Д. Пучков: Если уголь копать не умеешь.
К. Жуков: Да. Ну а относительно Рима север – это, например, Милан или Марсель. Там немножко не так, как в Сыктывкаре. Отличный климат, хорошая земля. Даже в Лондоне теплее. Тот север, на который полезли римляне, в конце концов завоевал весь земной шар, построил капитализм. А в Средней Азии ничего такого не получилось.
Какой же людской потенциал был у Римской империи, что за несколько веков ее существования по меркам других цивилизаций (Китай, Персия, Индия) она практически топталась на месте в территориальном отношении?
К. Жуков: Топталась на месте? Конечно, Чингисхан быстрее топтался на месте. Римская империя к окончанию своей республиканской истории простиралась от Черного моря до Египта. А в имперский период они почти все Черное море сделали внутренним морем. Это вся Иудея, вся Северная Африка, весь Египет, вся Испания, вся Европа буквально до северной Германии, вся Англия, кроме Ирландии и Шотландии. Это называется «топталась на месте»? Они захватили лучшие земли вокруг себя. И удерживали их с I века до н. э. до начала V века н. э. Пятьсот лет. Всем бы так топтаться и стоять на земле крепко. Я понимаю, что Китай был гегемоном в Евразии. А Индия что у нас захватила такого? Какую-то империю гигантскую, может быть, индусы построили?
Д. Пучков: Теряюсь.
К. Жуков: У себя они классно существовали. Если бы к ним не лазали всякие, им вообще никто не нужен был, они бы так и дальше существовали. Там все растет, все есть. Только через Гиндукуш к ним все время пытался кто-то пробраться. Александр Македонский, к примеру.
Д. Пучков: Слоны не пролезли.
К. Жуков: А Македонский пролез.
Почему сенат, Цицерон тот же не обзавелись своими легионами?
К. Жуков: Как это не обзавелись? Конечно, обзавелись.
Д. Пучков: По-моему, по ходу всего фильма говорят, что у этого столько-то легионов, у этого столько-то. Цицерон вроде несколько другим занимался.
К. Жуков: Цицерон же не военный. Он языком болтал, книжки писал. Когда ему было легионы набирать?
В проскрипциях указали 150 человек – сколько это от общего количества богатых людей Рима? А по количеству денег?
К. Жуков: Этого никто сказать не может. У нас нет даже приблизительного списка богатых людей Рима. В какой-нибудь Капуе или Македонии тоже жили богатые римские граждане. Мы не знаем, ни сколько их было, ни какими деньгами они владели. Слишком давно это было. Сто пятьдесят – это первый проскрипционный список. Потом добавили.
Д. Пучков: Легионы надо кормить.
Могла ли благородная патриция пойти работать в бордель по зову сердца? Если был высокий заработок, считалось ли это престижным? Сохранились ли прейскуранты?
К. Жуков: Некие прейскуранты есть. Кое-что нам известно в силу того, что об этих прейскурантах любили писать на стенах. Чтобы проходящий мимо знал, что его ждет и стоит ли ему туда заходить. А чтобы патриция по зову сердца в бордель? У реально благородной дамы или у дамы из хорошей семьи были возможности заняться проституцией без всякого борделя. Надо было лишь подружиться с правильным молодым человеком, сделать ему все, что нужно, и блага посыплются без официального трудоустройства. Сейчас ничего не поменялось.
Д. Пучков: Да. Масса желающих. И с той, и с другой стороны.
Если бы у Октавии и Агриппы родился ребенок, в чью семью он бы вошел? Признала бы теща или удавила бы?
К. Жуков: У Октавии и Агриппы никакого ребенка получиться не могло, потому что с 37 года Агриппа был официально женат.
Д. Пучков: Это же не мешает прелюбодействовать.
К. Жуков: И Октавия была официально замужем. Ребенок пошел бы в семью к мужу. У них же тестов ДНК не проводили. Как поймешь, что не твой?
Д. Пучков: Слышал, что как только начали проверять ДНК в Британии, оказалось, что чуть ли не 30 % детей непонятно от кого. Странно, что так мало.
Выставлять отрезанные части тела политических противников (рук, голов и т. п.) – это обычное явление или демонстрация отрубленных рук Цицерона – случай беспрецедентный?
К. Жуков: Я бы не сказал, что это был беспрецедентный случай. Римляне были люди лихие.
Д. Пучков: Наглядная агитация и пропаганда. Даже у нас такое было. Стрельцов развесить на кремлевской стене. Емельяна Пугачева четвертовать и растащить руки и ноги в разные стороны.
К. Жуков: Это не было обычной практикой. Но Цицерон был выдающаяся сволочь.
Как я понимаю, у тех, кто попал в списки, однозначно отнимали землю (виллы). Как потом с ней поступали? Забирали себе и отдавали соратникам, возвращали государству, раздавали ветеранам? Что делали с рабами, которые на этой земле работали?
К. Жуков: Все просто. Забирали в фонд государства, после чего распределяли по нужным людям. Могли раздать легионерам. Потому что легионеры – это реальная сила, с которой нельзя было не считаться. Все плясали под дудку легионов. Мы сейчас говорим, что Марк Антоний «зарубился» с Гаем Октавием. На самом деле это легионеры зарубились друг с другом за землю. А рабы – это имущество. Они как были в латифундии, так там и оставались. Только хозяин менялся.
Вы говорили, что Второй триумвират был узаконен как особая магистратура. Можете подробнее рассказать о ее официальной составляющей? Какими полномочиями они себя наделили, на какой срок ее ввели, какую зарплату назначили?
К. Жуков: Зарплату не назначили. Это была чрезвычайная диктаторская магистратура. Диктатор – расширенная консульская должность. Но если консул всего на год избирался, то диктаторы, как правило, на более длительный срок. Например, Юлий Цезарь был пожизненным диктатором. Правда, недолго.
Д. Пучков: Не задалась диктатура.
К. Жуков: Они имели право созывать и распускать армию, объявлять войну, возглавлять армии в качестве военачальников. Консул обязан был советоваться с сенатом. А эти могли некие законы блокировать сами. Или издавать некий указ, который на время диктатуры был законом.
Насколько легко в те времена народ (элита, простые граждане) относился к смерти?
К. Жуков: Значительно проще, чем мы. Потому что мерли тогда люди как мухи. Если сильно по этому поводу париться, то можно было рехнуться. У человека с 14 до 50 лет четыре жены умерли, из 12 детей осталось в живых двое. Ужас! А тогда это было обыденностью.
Д. Пучков: У меня у одной из бабок 18 детей было. Процент выживших примерно такой же.
К. Жуков: Фатализм вообще был свойственен всем древним людям. Потому что они точно знали, что до 35 лет доживут, а дальше, скорее всего, им прогулы начнут на кладбище записывать. Чем проще человек, тем меньше у него шансов дожить до серьезных лет. У богатых хоть какая-то медицина, досуг правильный.
Д. Пучков: Умирать никто не хотел, это точно можно сказать.
К. Жуков: Естественно.
Цицерон говорит Пулло: «Сегодня твоя работа принесет тебе бессмертие». Уж не подумал ли Пулло, что его сделают бессмертным, как Геракла? Насколько это было адекватно тогдашнему мировоззрению?
К. Жуков: Вполне адекватно. Потому что Геракл для них был как для нас Брежнев. Недавно совсем. И в авторитетной книжке написано, что его сделали бессмертным. А ты чем хуже? Пулло, например, считал, что он лучше. Просто возможностей таких не было. Это же религиозно-магическое сознание.
Вы однажды сказали, что кольчуга перестала быть главным элементом защиты, когда появились водяные мельницы и люди научились делать листовую сталь без примесей шлака, но тогда каким образом римляне изготавливали лорики сегментаты и мускулаты?
К. Жуков: Мускулата – это редкая штука, ее изготавливали «врукопашную». Кто ее носил кроме легатов? А лорику сегментату делали из листового металла в легионах, как и остальное вооружение.
Тит Пулло после убийства рабыни скидывает ее тело в воду. Это демонстрирует какое-то презрение к усопшему?
К. Жуков: Выкинул труп без похорон в реку, чтобы он не отсвечивал, вот и все. Потому что он ее резко разлюбил. С глаз долой – из сердца вон. Отправили ее к Нептуну, который в том числе отвечал за уборку разнообразной грязи.
Проскрипция – неплохая вещь. Как часто практиковалась? Что происходило с оставшимися родственниками?
К. Жуков: Первые проскрипции провел Сулла. А последним их провел триумвират номер два – Октавиан, Антоний и Лепид. У оставшихся родственников был варианты. Так как они сами не проскрибированы, то есть не являются врагами народа, они могут встать на путь исправления и сотрудничать с администрацией. Или отправляются вслед за этим придурком, за врагом народа. Это дело родственников. Вот Луций Антоний, брат Марка Антония, поднял восстание против Гая Октавиана, и его пришлось «приголубить». Марку Антонию, старшему брату, который наверняка был в курсе всех дел, ничего не сделали вообще. Потому что он сказал: «Это не я придумал. Это они. Разбирайтесь». Конечно, некоторым образом отношения ухудшились. Тем не менее официальных санкций не последовало. Каждый отвечает за себя. Это же правовое государство.
Было ли утверждение императорской власти в Риме закономерным явлением, продиктованным, скажем, необходимостью в централизации власти?
К. Жуков: Конечно.
Как в Риме обстояло дело с двуязычием? Правда ли, что в тамошнем высшем обществе греческий язык играл примерно ту же роль, что у нас французский во времена Пушкина?
К. Жуков: Образованные люди в обязательном порядке знали греческий язык. Не знать греческий образованному человеку было также странно, как в Средние века в Европе не знать латыни. Если ты получал образование, занимался науками, тебе без греческого было не обойтись. Половина книг была на греческом.
Известны ли в истории Древнего Рима (и вообще в Античности) случаи предательства правителем своего народа и страны? Был ли какой-нибудь римский или византийский правитель, целенаправленно разрушавший государство, которое до него по крупицам собирали?
К. Жуков: Как у нас Михаил Сергеевич Горбачев? Таких правителей я припомнить не могу. Чтобы вот так взять и просто все сдать. Причем настолько бездарно, чтобы потом рекламировать пиццу. Нет.