-четыре года, когда можно делать все что угодно, ведь ты же уже в браке. А потом брак расторгается.
Д. Пучков: Толково придумано!
К. Жуков: А то что ж это – никакого разврата?
Д. Пучков: Да. Ну и чудесная речь Октавиана…
К. Жуков: Перемежается кадрами…
Д. Пучков: «Я же полагаю, женщины Древнего Рима были кучкой шлюх и мегер». Ну невозможно спорить.
К. Жуков: Тем более пока он это все рассказывает, Марк Антоний пялит добродетельную Атию, а Гейя сваливает из аптеки, пряча яд в декольте.
Д. Пучков: Это не яд, а медицинское средство для организации выкидыша.
К. Жуков: А его нельзя как яд применить в определенных обстоятельствах?
Д. Пучков: Получается вроде как кровью истекла, умерла не от отравления.
К. Жуков: Ну понятно.
Д. Пучков: Какие-то могучие средства. А ивовая кора – прообраз древнего аспирина. Название аспирина – ацетилсалициловая кислота – от ивы происходит.
К. Жуков: И они таким образом все время аспирином нажирались, что ли?
Д. Пучков: Болит голова – грызи иву, как бобер, отпустит.
К. Жуков:
Съешь осиновой коры —
И взбодришься до поры:
Чай, не химия какая,
Чай, природные дары!
Д. Пучков: Раз он определил всех баб Древнего Рима в шлюх и мегер – мужики, надо понимать, на этом фоне просто бриллианты были. Все красавцы, все верные, все хорошие…
К. Жуков: Меценат, он же Месинос.
Д. Пучков: Он же Мякиш: «Вот молодая особа, о которой я тебе говорил». – «Она очень привлекательна». – «Как приказывал: безупречная семья, молодая, здоровая, способна к деторождению». – «Сколько детей?» – «Всего один – сын Тиберий». – «Представь меня». Правду говорят, нет?
К. Жуков: Тут все-таки нужно было показать так, как оно было, потому что третья жена Октавиана Ливия мало того, что находилась замужем, так еще и на шестом месяце беременности была.
Д. Пучков: Это уже заметно?
К. Жуков: Да. Через три месяца у нее родился ребенок, который оказался вроде как законным ребенком Октавиана. В Риме все ржали, что счастливые рожают за три месяца! Первой женой Октавиана была Клодия Пульхра, она же Клавдия Пульхра.
Д. Пучков: Клавка.
К. Жуков: Это был политический брак, потому что Клодия Пульхра была дочерью Фульвии и Марка Антония. Правда, она ему не родная дочь, но тем не менее она у него в семье, значит, юридически считалось, что его. Скрепили таким образом политический союз. В 41 году случилась Перузинская война, когда эта самая Фульвия вместе с младшим братом Марка Антония – Луцием Антонием учинила восстание против Октавиана.
Д. Пучков: Дрянь такая!
К. Жуков: Поэтому пришлось с Пульхрой срочно разводиться. А поскольку она была еще маленькой совсем, Октавиан вернул ее в семью со словами: «Я ее вообще… не успел даже консумировать в брак, она точно девственница». Октавиан тут же женится на Скрибонии Либоне. Она стала матерью его единственной дочери Юлии Старшей, которая потом, когда папа уже издал закон о морали и нравственности, отжигала так, что треск по всему Риму стоял. Был бы у нее «Гелендваген» – ездила бы по тротуарам исключительно в пьяном виде.
Третья жена Октавиана – Ливия, дочь Марка Ливия Друза Клавдиана. Ее первый муж – Тиберий Клавдий Нерон. Это все сторонники помпеянцев, ярко выраженные оптиматы, которые потом поддержали Брута и Кассия. Марк Ливий Друз Клавдиан после поражения при Филиппах вынужден был покончить с собой на всякий случай.
Д. Пучков: То есть это же враги народа?
К. Жуков: Конечно! Поэтому когда Октавиан сказал: «Я слышал про них – это очень хорошие патриотичные люди и будут не против развода» – я чуть со стула не упал. Ничего себе – патриотичные! Это как если бы Сталин сказал: «Знаю эту семью – Троцкие же, господи! Отличные патриотичные люди».
Д. Пучков: Лейбовичи, да?
К. Жуков: Происходит сватовство Ливии и Октавиана. Значит, это примерно 38 год до н. э. Или, правильнее сказать, 39-й, потому что в начале 38-го сын родился, Тиберий.
Д. Пучков: «Золото Ирода у берегов Остии ожидает прилива. Поддерживаю связь с человеком Антония Поской насчет деталей доставки, хотим использовать для доставки коллегию Авентина, если не возражаешь». А это что, какую-то очень серьезную сумму Ирод давал? Чего вокруг нее такой замес-то идет?
К. Жуков: Он 20 тысяч давал, по-моему. Денежки-то неплохие как для подкупа трех высших государственных лиц Рима. Но состояние самого Октавиана Цезаря миллионами исчислялось – я даже не знаю, с чего они переполошились?
Д. Пучков: Из-за двадцатки-то…
К. Жуков: Конечно, это не двадцатка каких-нибудь драхм, а все-таки двадцатка фунтов, как их в фильме назвали. Сумма большая, но чтобы ради нее устраивать такую спецоперацию…
Д. Пучков: Ну, для сюжета.
К. Жуков: Если для сюжета, то в сценарии можно было и двести написать. По крайней мере, понятно было бы, о чем это. Они каждый день оперируют миллионами в твердой валюте, а тут 20 тысяч, да еще и на троих, это по 6600 каждому – вообще ничто.
Д. Пучков: Ну тем не менее. «Проследи, чтобы все прошло незаметно. Я должен быть непричастен. Если о взятке узнают, виноват должен быть только Антоний».
К. Жуков: Меценат собирается устраивать некую операцию по трансферу денежек. В это время Рим покидает израильский бандит Тимон.
Д. Пучков: К сожалению.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: Он же Тевье.
К. Жуков: Тевье вместе с супругой тащит тележку.
Д. Пучков: Дети спрашивают: «Дядя Левий будет уже там?» – «Может быть, а может, и нет».
К. Жуков: И только тележка с Тимоном миновала некую ювелирную лавку, в нее нырнул Поска со своей новообретенной супругой Иокастой. Иокаста смирилась со своим замужним статусом, зовет Поску запросто «карамелькой».
Д. Пучков: «Моя маленькая карамелька». А тот ей: «Зайди внутрь, вдруг еще что-то понравится?» – «Как ты добр ко мне!» – «Ступай и не торопись».
К. Жуков: Понятно, почему «не торопись» – на дороге появляется паланкин с Меценатом. Мне не понравилось, как его таскают. По шесть человек с каждой стороны – вроде бы ничего, но все равно сам паланкин весит немало, да еще три человека внутри сидят – тяжело. А они его одной рукой тащат! Причем даже видно, что артистам тяжко, явно не за один дубль снимали. Площадь Рима между прочим 600 га, попробуй-ка там походи с этим паланкином!
Д. Пучков: А на самом деле как транспортировку осуществляли?
К. Жуков: Трудно сказать. Наверняка какие-то лямки были. Видимо, вставали спереди и сзади и, как грузчики, при помощи лямок тащили. Когда тащили гигантский мегапаланкин Клеопатры в первом сезоне, там все было по уму сделано – с какими-то крюками… Ну, будка была такая, что ее иначе было не поднять.
Д. Пучков: Такелажные работы на уровне.
К. Жуков: Да-да. Надо сказать, что по Риму было запрещено передвигаться на лошадях, исключение только для военных гонцов делалось, потому что улочки-то узенькие, сразу пробка организуется. Даже из-за паланкинов-то пробки регулярно возникали, приходилось выскакивать с травматами, монтировками…
Д. Пучков: Обочечники подрезали!
К. Жуков: Это только кажется, что Рим нечто регулярное, распланированное.
Д. Пучков: Ну, если сравнивать с другими местами, то, наверное, порядка было больше?
К. Жуков: Да, но Рим – это город, который развивался из деревни. И развивался казуальным способом: стало народу больше – пристроили пару домиков, стало еще больше – пристроили 200 домиков. В итоге улицы были хуже, чем в Москве.
Д. Пучков: Бывал в городе Помпее. Там дороги мощеные, в них пробиты колеи от тележных колес, они как канавы. Экскурсовод сказал, что у них одностороннее движение уже тогда придумано было. И днем всякую фигню завозить было нельзя, только по ночам. Приятно спать, когда телеги с железными колесами грохочут!
К. Жуков: Лошади ржут, ишаки орут.
Д. Пучков: Да! Ширина европейской ж/д колеи – это как раз ширина двух римских лошадиных жоп, запряженных в повозку.
К. Жуков: Именно так. Римляне первые догадались это измерить, посчитать и потом придерживаться.
Д. Пучков: Стандарт.
К. Жуков: Так точно. В общем, с передвижением имелись определенные сложности. Это же все на холмах, к тому же вверх-вниз постоянно…
Д. Пучков: Утомительно.
К. Жуков: А в паланкине разворачиваются стратегические переговоры.
Д. Пучков: «Мог бы выбрать менее заметный паланкин», – поучает Поска Мецената. «Это третьесортный паланкин. Иудейский груз уже прибыл?» – «Не волнуйся…» А там шлюх со шлюхой сидят, или как их назвать? «Не волнуйся, они ни слова не понимают. Да, мои дорогие?» На что Поска, сам ни слова не понимая: «Низшие сословия понимают больше, чем ты думаешь». – «Иди».
К. Жуков: Выгнал проститута с проституткой. Выяснилось, что оба говнюка хотят закрысить немного денег у Антония и Октавиана. Они вроде как договариваются о его перевозке, но и думают, что нужно чуть-чуть себе оставить.
Д. Пучков: Немножко. Скроить долю пацанскую. Поска переживает, вписавшись в такое дело: «Мы воруем у своих вождей, предосторожности не могут быть лишними». – «Я бы не назвал это воровством – всего лишь небольшие комиссионные за оказанные услуги. Они даже не заметят». – «Не обманывай себя, – совестливый Поска, – мы воры. Если об этом узнают Антоний или Октавиан, мы оба покойники». – «Не узнают. Где и когда мы получим нашу долю?» – «Люди Авентина доставят груз к храму Сатурна ночью. До утра мы с тобой пробудем там. Приведи доверенных рабов».
К. Жуков: