К. Жуков: Смешная сцена.
Д. Пучков: Атас!
К. Жуков: «Все посходили с ума!» – мать с Октавией страшно фраппированы тем, что произошло. Ну а потом приходит Люций Ворен.
Д. Пучков: «Ну хоть ты не перенял обычаи туземцев. Может, все объяснишь – что с этими людьми? Почему Антонию не сообщили о нашем прибытии?» – «Триумвир Марк Антоний приказал мне проводить вас обратно на корабль и убедиться, что вы покинете Александрию, как только позволит ветер». – «Не повидавшись с ним?» – «Он прогоняет мать своего ребенка?» – «Так точно». – «Это она тебе приказала? Антоний не поступил бы так низко». – «Мне отдает приказы только Марк Антоний». – «А мы не уйдем. Мы не уйдем. Я не сдвинусь с этого места, пока Антоний лично не выйдет и не скажет мне уйти». – «Если не уйдете добровольно, мне приказано удалить вас силой». – «Ты не тронешь женщин из рода Юлиев!» – «Я – нет, а эти не постесняются».
К. Жуков: Толпа негров.
Д. Пучков: «Антоний! Выйди, сволочь!» Атия орет, как Сервилия.
Октавия: «Передай моему мужу, что он трусливая мразь. Обязательно передай». Жестоко, жестоко.
К. Жуков: В общем, удаляют их от дворца, а во дворце Антоний дерется с Клеопатрой, она его кусает прежестоко. Семейные разборки…
Д. Пучков: Милые бранятся – только тешатся.
К. Жуков: Да-да-да. А Поска заметался.
Д. Пучков: Смекнул, что все уже совсем плохо и добром не кончится.
К. Жуков: Да.
Д. Пучков: Говорит Иокасте: «Ты же понимаешь, что нам придется оставить все деньги?» – «Да мне плевать!» – «Мы будем нищими». – «Мне страшно, я хочу домой. Поторопись!» Ворен: «Куда-то собрались?»
К. Жуков: Ворен их спалил немедленно.
Д. Пучков: «Нет». – «С чего ты взял?» – «Прошу, Ворен, не говори, пожалуйста, пощади – они нас убьют, бросят крокодилам!» – «Моя жена переутомилась. Мы хотели прогуляться вдоль гавани, посмотреть на корабли». Ворен: «Ну тогда поспешите – ветер меняется, а корабли красивее всего с поднятыми парусами». Все друг друга поняли.
К. Жуков: Я, кстати говоря, ход про корабли не понял – они же гребные все, какая разница, какой ветер?
Д. Пучков: Паруса-то там тоже есть.
К. Жуков: Но из гавани-то на веслах выходили. Тесные маневры с этими парусами не совершить.
Д. Пучков: Ну и тут же вопрос: «Давай с нами?» – «Нет».
К. Жуков: «У меня обязательства».
Д. Пучков: «Теперь точно будет война, порядочным римлянам здесь не место». – «Согласен, но меня держат обязательства». – «Сейчас самое время!» – «Если вдруг увидишь Тита Пуллона, попроси его поцеловать за меня детей». – «Обязательно. Спасибо!»
К. Жуков: Война будет скоро, года через три.
Д. Пучков: Но Поска лыжи уже смазал. Забегают на корабль. Иокаста: «И снова здравствуйте!» Поска: «Извините за беспокойство, вы не будете возражать, если мы здесь спрячемся, пока корабль не выйдет в море?» Прекрасно построена фраза! «Мы здесь спрячемся, пока корабль не выйдет в море» Молодец!
К. Жуков: А каюта, которую двум виднейшим матронам Римской республики выделили…
Д. Пучков: Да там не каюта, а трюм какой-то.
К. Жуков: Фактически конура. Я-то думал, будет триремный люкс!
Д. Пучков: Видимо, деньги кончились. Хотя это же вроде комнатка просто.
К. Жуков: Красивыми тряпками завесить ее и все…
Д. Пучков: По палубе они не ходят.
К. Жуков: Хотели таким образом показать тяготы путешествия.
К. Жуков: Марк Антоний: «Что Атия, как она восприняла известие – с присущим ей самообладанием?» Какое может быть самообладание у Атии?
Д. Пучков: Ворен: «Нет». – «Нет? Ну что ж, так должно было случиться. А где Поска? Я посылал за ним, а он не пришел». – «Не знаю. Хочешь – схожу поищу?» – «Нет, все нормально, уверен – он объявится». – «Господин, твоя жена просила тебе кое-что передать». – «Да?» – «Просила передать, что ты трусливая мразь». – «Неужели? И что ты об этом думаешь?» – «Я не в том положении, чтобы иметь мнение, господин». Очень хорошо сказал. «Все равно скажи». – «Это приказ?» – «Да, это приказ». – «Ты не трус, но душа твоя тяжело больна, и эта болезнь будет грызть тебя до самой смерти». – «Правда? И что это за болезнь?» – «Не знаю, я не лекарь». – «Ты не лекарь, а почему тогда так уверен в диагнозе?» – «Узнаю симптомы – я болен тем же». Жалко парней…
К. Жуков: Атия с Октавией прибывают обратно в Рим. Докладывают, что Антоний – полное говно, а вилла, которую Октавиан обещал, вообще не нужна никому. Вот так. «Раздави его вместе с его царицей» – это типа будет лучшей наградой.
Д. Пучков: «Оставь себе свою паршивую виллу. А у Поски кое-что есть, что поможет тебе уничтожить Антония». – «Круто! И что же у тебя для меня есть, Поска?» – «Последняя воля и завещание Антония и Клеопатры, должно быть вскрыто и прочитано только в случае их смерти. Это позорный документ. Учитывая, что он отрекся от твоей сестры, римляне сочтут, что война против Антония не только неизбежна, но и в высшей степени желательна». – «Завещание подлинное?» К чему спросил? Там нотариус, что ли, заверял документы?
К. Жуков: Вдруг Поска сам написал, пока ехал?
Д. Пучков: А как он отличит подделку?
К. Жуков: А я сейчас расскажу.
Д. Пучков: «Подлинное». – «Ты хороший и верный друг, Поска». – «Он сам себя погубил: просит, чтобы его похоронили в Александрии, объявляет Клеопатру своей женой и заявляет, что они живые боги – она Изида, а он Осирис». – «Превосходно!» – «Погоди-погоди, дальше больше: он оставляет своим детям от Клеопатры все восточные провинции, а ейному сыну от Цезаря – Рим и запад». Фактически смертный приговор ребенку подписан. И как подлинность определить?
К. Жуков: Это был крайний шаг Октавиана. Знатные люди типа Марка Антония оставляли завещания в храме Весты, а Октавиан завещание из храма изъял, прислав кровавых опричников. Это было святотатством и так делать было нельзя ни в коем случае. А там вот это самое и было написано.
Д. Пучков: А Поска?
К. Жуков: А при чем тут Поска? Поски никакого не было в истории.
Д. Пучков: Не, ну как: он его из Александрии привез…
К. Жуков: Так это же в фильме. Самое главное, что завещание в Риме хранилось в храме Весты. И вопроса о подлинности не стояло, потому что в храме Весты оно могло быть только подлинное.
Д. Пучков: Ловко!
К. Жуков: Если бы его привезли из Александрии на корабле – Марк Антоний сказал бы, что это подделка…
Д. Пучков: Что вы там понаписали, да?
К. Жуков: В подлинном завещании и было сказано, что Цезариону отходит Рим, потому что это законный сын Цезаря. Это была одна из пропагандистских фишек Марка Антония: Октавиан – это приемный, ненастоящий сын, его усыновили после того, как родился Цезарион, а Цезарион, таким образом, старший сын, и наследство Цезаря должно перейти к нему. В фильме пытаются все это смазать, складывается впечатление, что это все монархи, у которых есть право отдать Рим кому-то. Нет, тут вопрос о недвижимости и завещании Цезаря, то есть о деньгах и прочем. Если бы Цезарион реально все получил, он смог бы влиять на политику. Дело происходило еще в республике, и момент, когда Октавиан отнял завещание, стал для многих знатных римлян очень хреновым знаком: Октавиан наступает на последние республиканские права! И триста сенаторов сбежали из Рима в Александрию. Триста человек!
Д. Пучков: Ого!
К. Жуков: В это же время (может, чуть-чуть раньше) два консула были избраны – Гай Сосий и Гней Домиций Агенобарб, оба друзья, соратники Марка Антония. И оба они тоже сбежали в Александрию. Октавиан оказался в крайне неприятной и шаткой ситуации. Считай, половина сената и два консула действующих переметнулись к Антонию. И там, в Александрии, начали проводить заседания сената. Тогда Октавиан насильно заставил избрать двух новых консулов-суффектов и провести заседания, которые осуждают Антония. До войны оставалось буквально чуть-чуть. А самое главное – истекает срок последнего триумвирата. Они больше друг другу не коллеги, и власть реально находится в руках консулов, а не у них. Нужно было что-то делать – или отказываться вообще от всего, уходить из политики (но это смертный приговор для ушедшего), или захватить власть, сделав консулов номинальными фигурами, как при Цезаре. А для этого нужно было грохнуть своего бывшего коллегу-триумвира. Вот, собственно, из-за чего война началась, а не из-за того, что кто-то куда-то послал жену и кто-то откуда-то привез завещание.
Д. Пучков: Если так показывают в фильме, то зритель должен глубоко погрузиться в исторические и политические реалии.
К. Жуков: Так это же объяснить несложно.
Д. Пучков: Рядовому зрителю? Вот когда кто-то кого-то на хер послал – другое дело! Кривляние, слюни, вопли, слезы – это всем предельно понятно.
К. Жуков: А тут видно, что создатели фильма с историей-то знакомы, потому что тема о завещании Марка Антония в самом деле имела место.
Д. Пучков: Я бы сделал так: Поска приплыл из Александрии, побежал к Октавиану и сказал…
К. Жуков: «А вот там…»
Д. Пучков: «Вы забыли про такой интересный момент, там лежит завещание…»
К. Жуков: Спрятано.
Д. Пучков: Тогда никаких вопросов. А Октавиан воскликнул бы: «О! Поска, ты настоящий друг!» – и отправил взвод солдат отнимать завещание. Весталки бы визжали…
К. Жуков: Их бы по жопам шлепали.
Д. Пучков: Да.
К. Жуков: Прикольно!
Д. Пучков: Ножнами. Это был бы правильный ход.
К. Жуков: Конечно. «Ножны» на латыни звучат как «вагина».
Д. Пучков: Да. А гладиус, он же меч, вкладывается туда.
К. Жуков: И вот уже человек-газета распинается.