Д. Пучков: «Отвергнув свою любящую жену Октавию, Марк Антоний сочетался с колдуньей Клеопатрой, пообещав ей власть надо всем Римом». Пропаганда заработала. «Он поклоняется псам и рептилиям, он красит глаза сажей, как проститутка, он пляшет и играет на кимвалах во время гнусных египетских обрядов». Танцевать было нельзя.
К. Жуков: Нормальные мужики не танцуют. Ни в коем случае!
Д. Пучков: Они стоят, смотрят.
К. Жуков: Они скорее лежат с бухлом.
Д. Пучков: И хорошо про гнусные египетские обряды. Молодцы!
К. Жуков: Я что-то не помню, чтобы в пропагандистских памфлетах кто-то говорил, что Антоний пляшет. Говорили, что его подручные пляшут, а он среди них возлежит. Антоний сам налил, так сказать, на мельницу Октавиана много воды, потому что считал себя эллинистическим правителем, а для них было в порядке вещей объявить себя богом, и его объявили богом еще в начале всей этой истории. Его объявили Дионисом. А уже в Египте он стал говорить, мол, вы знаете, так получилось, ну просто раньше никто не замечал, а на самом деле я, конечно, Осирис.
Д. Пучков: Я думаю, что для верующих граждан тех времен это было абсолютно нормально.
К. Жуков: Почему Осирис? Это же египетская дрянь! Это же предательство: почему ты не сын Зевса? Сказал бы, что сын Зевса, – мы бы все поняли. Зевс-то сыновей…
Д. Пучков: Поубивал.
К. Жуков: Я к тому, что он их оставил много, потому что запросто ходил к женам обычных людей.
Д. Пучков: Да, то лебедем прикинется, то быком…
К. Жуков: То золотым дождем.
Д. Пучков: Это вообще страшно!
К. Жуков: А Антоний прикинулся Осирисом – ну кто ж такое стерпит?
Д. Пучков: И подводится итог: «Кто не зарыдает, услыхав, что великий Марк Антоний…»
К. Жуков: Это Октавиан в сенате.
Д. Пучков: «…поклоняется чужеземным богам, что он бросил жену, ребенка и свою страну? Меня спрашивают, не сошел ли он с ума, не околдован ли он? У меня объяснений нет. Мы можем рыдать по нему, но мы должны исполнить свой долг. Он больше не римлянин, он египтянин. И что нам остается, кроме как сражаться с ним? Сражаться и уничтожить его!» Ловко базу подвели, ловко!
К. Жуков: Войска Антония находились уже в Греции. А войска в Греции – это вторжение. По закону его войска должны были находиться в Египте. Ну ладно бы он в Армению отскочил. В конце концов, это на благо республики, потому что он территорию не просто так захватил – он к республике ее присоединил. Он умрет, а Армения достанется уже Риму. Но в Греции его войскам находиться было не положено. Марк Антоний был уверен, что в Риме его поддерживают больше, чем Октавиана, тем более что сенаторы в таком количестве к нему сдернули, включая двух законных консулов… Кстати, Октавиан нарушил закон, назначив избрание новых консулов до истечения срока полномочий предыдущих. Этого делать было категорически нельзя, поэтому законные основания у Марка Антония имелись, и была надежда, что именно его поддержат, а не Октавиана. Запутано все было чудовищно!
Д. Пучков: Вот каша, блин!
К. Жуков: Это мы сейчас, зная, чем все кончилось, можем сказать, что Антоний ошибался. А тогда из Египта это было неочевидно. Тем более что у Марка Антония был серьезнейший флот, который ушел с ним как с триумвиром в Египет, плюс египетский флот. К нему примкнуло много помпеянцев, среди которых была масса специалистов по ведению морской войны. Соответственно, козыри у него были мощнейшие. Октавиану нужно было собирать войска. И окружающие понимали эту необходимость. Потому что они знали: если Антоний победит Октавиана и захватит Рим, то всех, кто поддержал Октавиана, ждут интересные события.
Д. Пучков: Призовут к ответу.
К. Жуков: Да, придется чем-то жертвовать (деньгами, недвижимостью). Возможно, придется бежать в какую-нибудь Фракию… Короче говоря, все, кто мог что-то решать в Риме, серьезно нервничали, и когда Октавиан обращался с этим воззванием, он знал, к кому обращается. В Риме рассказывали, что Антоний пляшет, скачет, колдует. В это время Антоний рассказывал то же самое об Октавиане. Причем оба они на 90 % опирались на истину, только немножко привирая, как положено хорошей пропаганде. Антоний всем говорил: этот святоша нам рассказывает, что я как-то не так себя веду, а вы посмотрите на него – он угнал у сенатора законную жену на шестом месяце беременности. Это как вообще называется? И тут же добавлял, что Октавиан так делает постоянно. Вы там с ним вась-вась, поддерживаете, а он, между прочим, ваших законных жен перетрахал. Им недоставало CNN и интернета – все было бы гораздо круче. А так довольно долго ходили письма, памфлеты, воззвания, но не все их слышали.
Д. Пучков: И вот Пуллон призван пред светлый лик. «Мой старый друг, рад тебя видеть! Присаживайся. Поска говорит, наш друг Ворен поддерживает Антония даже сейчас». – «Ворен преданный человек». – «Он передает тебе привет и просит поцеловать за него детей». – «С ним все хорошо?» – «Ну ты же его знаешь – железный, как всегда». – «Вы с ним по-прежнему друзья?» – «Да». – «Очень скоро я пойду на восток, чтобы покончить с Антонием. Хочу, чтобы ты отправился со мной». – «Зачем?» – «Ты близок с Вореном, а он близок к Антонию. Ты мог бы выступить в качестве посредника – возможно, так мы избежим лишнего кровопролития». – «Не хочу с тобой спорить, но это маловероятно». – «Разумеется, некоторым придется умереть».
К. Жуков: Да, кое-кому…
Д. Пучков: «Антонию не спастись. Очевидно, Цезариону тоже придется умереть». Пулло насторожился: «Цезариону?» – «Они провозгласили его будущим царем Рима, Пуллон. Он должен умереть. Но возможно, Клеопатру и ее детей от Антония можно спасти, чтобы сохранить стабильность». Октавиан ловко втирает – типа тут у нас справедливость, закон. «Да, понимаю», – говорит Пуллон. «Не хочу тебе приказывать, Пуллон, но если придется, прикажу». – «Да никаких проблем, я поеду». – «Хорошо, как в прежние времена».
К. Жуков: Пулло собирается на войну, Гейя ему говорит, чтобы он не забыл взять с собой фляжку уксуса. Уксус – важнейшая вещь в походе для дезинфекции. Он обнаруживает, что у него во фляжке уксуса нет, и спускается на первый этаж. А там Меммий совершил дерзкий побег из клетки и караулит Пулло в темноте. Он из темноты «обувает» Пулло по затылку какой-то немыслимой палкой, уже готовится его зарезать. На шум прибегает Гейя и с помощью бронзовой вазы гигантских размеров, чашки, кратера, я не знаю, как это назвать, «мочит» Меммия. А Меммий истыкал ее всю ножиком.
Д. Пучков: Успевает пырнуть, да.
К. Жуков: И не один раз. Кухонные ножики у них – чисто мечта садиста. Вот я что-то не могу припомнить таких форм. Размеры-то разные бывали, а вот форма… Слишком современный нож.
Д. Пучков: Ну и Пулло заметался. «Этого не может быть! Да что ж я натворил? За что вы меня так наказываете?» – обращается к богам Пулло, совсем недавно стойкий атеист.
К. Жуков: Да. И циник.
Д. Пучков: Но девка ему сообщает: «Ты эгоистичный мерзавец, это я умираю. Не ты наказан, а я». Она наказана. «Но ничего, так и должно быть», – смиряется с судьбой мерзавка. «Что ты натворила? Ты хорошая женщина». – «Не будь сентиментальным. Уж я-то точно не хорошая». – «Ты была добра ко мне». – «Нет, Ирина была хорошей женщиной, а не волчицей, как я». – «У нее тоже бывало», – пытается успокоить Пулло. «Она собиралась подарить тебе ребенка». – «Судьба решила иначе. Мы с тобой по-своему счастливы». – «Прости меня, не могу уйти в загробный мир с ложью на сердце – Немезида не даст мне покоя». – «С какой ложью? И что нужно от тебя Немезиде?» – «Отошли этих людей». – «Вон отсюда!» – «Помни, когда я уйду: то, что я натворила, было из любви к тебе». – «Что ты натворила?» – «Это я убила Ирину и твоего ребенка. Я хотела, чтобы ты был мой, и отравила ее».
К. Жуков: И Пулло немедленно ее задушил.
Д. Пучков: «Прощай, любимый». Душещипательная сцена!
К. Жуков: А потом вынес и выкинул ее в Тибр.
Д. Пучков: Как собаку!
К. Жуков: Все вокруг с удивлением смотрят – что происходит? Пулло, порвавший с прошлым, собирается ехать на войну. Из фильма следует, что они едут в Египет, а на самом деле в Египет они попали не сразу: впереди было сражение при мысе Акций, где Агриппа разгромил египетский флот. Были сражения с сухопутными войсками, и только потом они приехали в Египет. Это не показали, я был разочарован.
Д. Пучков: Тем не менее серия отличная!
К. Жуков: Да. Второй сезон местами просел, потому что некоторые мотивации типа отправки жен…
Д. Пучков: Но выглядит-то отлично все равно!
К. Жуков: Или, например, как Антония удалили из Рима. Какой был предлог? Тут предлог-то дурацкий, откровенно говоря. Придумать более разумный, по-моему, никаких усилий не составляло.
Д. Пучков: Тетенька, которая играет Атию, гениальная.
К. Жуков: Она много где играла.
Д. Пучков: Драки с Клеопатрой прекрасны! Они, по-моему, постоянно обдолбанные, потому что оба не в себе. Очень странные. Но для фильма хорошо.
К. Жуков: Сделано круто. Второй сезон не хуже первого. Единственное, актера для роли Октавиана подобрали, на мой взгляд, не слишком. Парнишка сильнее играл, чем взрослый.
Д. Пучков: Ну, он играет то, что ему говорит режиссер.
К. Жуков: Это понятно.
Д. Пучков: Он изображает холодную бессердечную тварь. Плохо только жена выступила. Он же, когда ходил с ней советоваться, конспекты писал: что спрашивать, как говорить.
К. Жуков: С Ливией?
Д. Пучков: Да. Вот ум жены как-то не раскрыт. Может быть, в дальнейшем предполагалось показать?
XЧто касается твоего отца
К. Жуков: Начинается последняя серия с еще одного моего разочарования: не показали битву при мысе Акций, состоявшуюся 2 сентября 31 года до н. э. А там было что показать, между прочим. Это же эпическое столкновение военно-морских флотов, которое предопределило развитие Римской империи на много столетий вперед. Со стороны Антония более двухсот кораблей участвовало. Иногда оценивают до трехсот шестидесяти, но я в такие цифры слабо верю. У меня нет точных данных, чтобы опровергнуть эту информацию, однако я склонен минимизировать бешеные цифры со многими десятками тысяч человек и многими сотнями кораблей. Ну, возможно, со вспомогательными судами (которые в бою не участвовали) их было в самом деле несколько сотен. У Клеопатры несколько десятков египетских кораблей. Корабли Антония построились около мыса Акций в оборонительный порядок, потому что им нужно было выдержать атаку Октавиана и прорвать блокаду, которая была установлена вокруг войск Антония. Октавианским флотом командовал Марк Випсаний Агриппа. И корабли-то у него были мельче: биремы и триремы против антониевских пентер (судов с пятью рядами весел). По крайней мере, классическая традиция так это излагает. Но Антоний решил, что раз у него высокобортные суда, то в оборонительном порядке у него будет огромное преимущество: борт выше – на абордаж его взять трудно.