Так вот, скорость, конечно, увеличить можно, но будет ли это безопасно для пассажиров, даже для тех торопливых пешеходов, которые на этом настаивают? Специалисты говорят, что полной безопасности они гарантировать не могут. И добавляют: вот если бы между самым началом пути и новой, очень быстрой дорожкой была промежуточная, помедленней? А то ведь страшно: раз — и сразу ступать на «курьерскую». Так же точно, как сходить с нее на неподвижную планку в конце пути: тут ведь и упасть немудрено.
...Наверное, скоро такой, не очень быстрый и не очень медленный, самоходный участочек-переход поставят на самоходный тротуар. Тогда, как говорится, «и овцы будут целы — и волки сыты». И побежит самоходный тротуар намного быстрее, и ни одному пешеходу вреда не будет, даже самому маленькому малышу и самому старенькому старичку.
Но что это разговор все о Ленинграде да о Ленинграде, как будто самоходные тротуары к услугам пассажиров только там? Вовсе нет. Взять хотя бы Тбилиси. Жители этого города обязательно похвастаются перед приезжими своим самоходным стометровым тротуаром, расположенным в тоннеле под здешней станцией метро «Самгори». Что ни час, то 17 тысяч пассажиров пользуются его услугами. То и дело здесь слышится: «Поехали на тротуаре!»
А еще самоходные тротуары бегут-бегут без остановки в аэропорте Ташкента, на одном из заводов Красноярска. Говорят, скоро они будут и в других городах, в том числе и в Москве, в самом центре города, где всегда полно народу, где расположены такие людные магазины, как ГУМ, ЦУМ, «Детский мир», «Петровский пассаж».
Так же как в Красноярске, решено построить самоходные тротуары на заводах и в других городах. А то ведь бывает как? Из-за того, что людям приходится пешком шагать по заводскому двору в свой цех — а это не так уж близко,— теряется много драгоценного рабочего времени.
Так вот, не лучше ли его сберечь? А как — теперь ясно: построить быстродвижущиеся тротуары. Ученые подсчитали: на одном только Ангарском нефтехимическом комбинате с их помощью можно будет каждые сутки сберегать для дела 6 тысяч рабочих часов. Сколько же это «лишней» продукции?!
...Быстро-быстро-быстро — это, конечно, прекрасно. Но есть и другая польза от самодвижущихся тротуаров. Врачи в разговорах между собой теперь все чаще пользуются выражением «транспортная усталость». Что поделать, люди и правда устают бегать с портфелями, сумками, многие — с малыми детьми, совершая бесконечные пересадки с троллейбуса в автобус, переходя из магазина в магазин, с одной станции метро на другую... Тут даже старушки, с трудом преодолевая одышку, хочешь не хочешь становятся скороходами, идя по подземному переходу. Надо хоть немного уменьшить эту усталость. Как? Опять-таки с помощью самодвижущихся тротуаров. Они не подведут, они мигом доставят и старушку, и старичка, и малыша, и инвалида, скажем, к нужной станции метро, сэкономив им много сил и здоровья.
Джинн за работойРАЗРУШИТЕЛЬ-СТРОИТЕЛЬ
Как-то разговорились два человека. Один спрашивает:
— Вы кто по профессии?
— Строитель.
— А точнее? Каменщик, штукатур или, быть может, маляр?
— Нет,— говорит,— ни то, ни другое, ни третье. Я, понимаете ли, подрывник-строитель.
— ?!
— Да, да, не удивляйтесь — именно подрывник-строитель. Есть теперь и такая профессия. Хотя, конечно, трудненько себе такое представить. В наше время, как ни странно, профессия «подрывник» стала самой мирной профессией. Он теперь не столько разрушает, сколько строит.
И рассказал «строитель-разрушитель» две необычные истории.
ВОСЕМЬ ВЗРЫВОВ В ЧИСТОМ ПОЛЕ
Говорят, взрыв — это джинн, выпущенный из бутылки. Грубая, неуправляемая стихия, которая, действуя мгновения, крушит и ломает все вокруг.
«Сила есть — ума не надо» — гласит пословица. Но пословица шутливая. Все как раз наоборот: где сила, там ума надо вдвойне, иначе не оберешься беды.
Обращаться со взрывом по-умному люди научились давно. Эта стихия исправно и давно занимается вполне мирными делами. Взрывных дел мастера закладывают точно отмеренные заряды, следят, чтобы люди ушли на безопасное расстояние, включают взрыватель. Ба-бах! — рушится порода, обнажаются руда, уголь, ценные минералы...
Строители прокладывают взрывом тоннели, ломают скалы, гидротехники запруживают реки. Стихия служит людям.
Взрыву поручают самую тяжелую работу. Тяжелую и грубую. Но в последние годы ему стали доверять и ту, что поделикатнее.
...Стоит в поле заводская труба. Самого завода нет, одна труба.
Несведущие люди спрашивают:
— Кому она тут, среди чистого поля, нужна? И почему такая маленькая? Всего-то трехметрового росточка, а тоже — труба!
В ответ слышат:
— Вот так маленькая! Взметнулась ввысь на шестьдесят метров! Понимаете ли, это модель трубы, модель в одну двадцатую часть истинной величины. Три помножьте на двадцать — как раз и получится шестьдесят метров. Масштаб! Сначала эту трубу, потом выполненные в том же масштабе домики мы будем здесь, в чистом поле, испытывать, выяснять, как они, эти строения, переносят землетрясения разной силы.
— Неужто здесь бывают настоящие землетрясения? Что-то не похоже — равнина!
— Нет,— отвечают,— в наших местах отродясь не случалось землетрясений и впредь не предвидятся. Так что мы, подрывники, собираемся тут устраивать... искусственные землетрясения. И в этом деле нам хорошую службу сослужат наши «добрые», мирные взрывы.
С этими словами подрывники, колдовавшие возле, так сказать, «игрушечных», но тем не менее достаточно крупных построек, распорядились, чтобы все удалились отсюда совсем или как можно скорее спрятались в надежное подземное укрытие, и немедля принялись за дело.
Подрывники разошлись в разные стороны от стоящей посреди поля кирпичной фабричной трубы, от домика с окошками в бетонных блоках, с шиферной крышей. И после этого на расстоянии 11—20 метров от строений в восьми разных местах были заложены в землю, в заранее пробуренные скважины, восемь порций взрывчатки. Общим весом не менее тридцати двух килограммов.
Когда работа была выполнена, один за другим прогрохотали восемь сильнейших взрывов. Восемь столбов черной земли, смешанной с рыжим пламенем, взметнулись ввысь, заставив несколько раз содрогнуться землю. Затем наступила полная тишина. Был дан отбой, люди повыскакивали из убежища и направились к трубе, к домику: как, мол, они там? Ведь восемь таких взрывов — для строений все равно что восемь толчков многобалльного землетрясения. Смотрят: здесь, в кирпичной кладке, трещина, там швы между железобетонными блоками стены разошлись на несколько сантиметров. Вон и угол дома осел — фундамент не выдержал...
Все это было измерено, сфотографировано, записано, зарисовано и послано ученым. Пусть в спокойной обстановке дотошно во всем разберутся. Но подрывники уже сейчас недовольно покачивали головами: слабовата труба, больно хлипкий домик-то, нельзя строить такие в районах, где бывают землетрясения. Надо бы спроектировать что-то другое — по-иному, из других материалов.
Остается добавить, что все эти взрывы происходили на специальном испытательном полигоне.
«ТАК ВЗРЫВАТЬ!»
...Есть в горах Тянь-Шаня ущелье, по которому низвергается в долину река Бурлыкия. Ущелье решили перегородить песчаной плотиной. Мол, хватит бурной, говорливой реке без толку растрачивать силы, пусть дает всей округе электрический ток!
Но это легко сказать. Возвести, по обыкновению, плотину из железобетона? Так здесь, в горах, это будет долго и дорого. Сколько понадобится материала, сколько могучих землеройных машин, сколько самосвалов, которым, рыча, придется забираться чуть ли не в поднебесье! И сколько рабочих рук!
Вот и задумались: а что, если строить... взрывами? Если поднять в воздух песчаный грунт ущелья и заставить его лечь поперек реки,— вот и будет плотина!
Важно только сделать так, чтобы взрыв уложил взметнувшиеся было столбы грунта именно поперек реки. А то еще, чего доброго, разбросает его по сторонам — какой от этого прок?!
Так что надо обязательно все тщательнейшим образом рассчитать, проверить, сперва смоделировав в лабораториях. А то, не ровен час, получится, как первый раз на реке Вахш, где должен был сооружаться Байпазинский гидроузел. Как говорится, «не спросясь броду, полезли в воду» — не проверили все в лаборатории у ученых. А что из этого вышло, судите сами. Подрывники взяли нужное количество взрывчатки, а взрывы возьми да перенеси с места на место ровно вдвое больше земли, чем требовалось.
...Другая история. Нурекская гидроэлектрическая станция на реке Вахш. Огромная скала образовала выступ на откосе левого берега, как раз там, где к нему примыкает сама плотина. Ох и опасен же был этот несчастный выступ! Каждому, понимающему толк в деле, ясно: со временем эта каменно-набросная плотина непременно начнет оседать. И тут между нею и скалой, хочешь не хочешь, обязательно возникнут неплотности, через которые, чего доброго, прорвется вода.
Что делать?
Да взорвать скалу, чтобы не мешала!
И взорвали!
...Чаще всего мосты на реках защищают ото льда ледорезами. Стоят они перед мостовыми опорами, подставив льдинам крутые лбы. Так бы весь удар обрушился на мост, а тут они принимают его на себя. Но нередко бывают настолько мощные ледяные заторы, что никакие каменные лбы не спасут мост. Влекомые течением, льдины громоздятся друг на друга, образуя целые ледяные горы — торосы иной раз метров десяти ростом.
И тут начинаются прямо-таки военные действия.
На поле боя вылетает вертолетный десант — ведется разведка сил «противника». На основании полученных данных выбирается способ атаки: то ли вызывать речной ледокол, то ли принимать более суровые меры. Решено — более суровые: взрывать!
На боевую позицию выходят или отряды саперов-подрывников, или артиллерийские батареи, или же вылетает отряд бомбардировочной авиации. Да, да, именно авиации и именно бомбардировочной. На «неприятеля» обрушиваются с неба фугасные бомбы чуть ли не в полтонны весом.