Ветер странствий первым делом привел Агату на автозаправку. Тормозить машины на трассе – дурной тон, так всегда говорила мама, да и приличные люди там не остановятся. А попасть в замкнутое пространство с каким-нибудь скучающим водителем фуры или, хуже того, маньяком – совсем лишнее. Попутчицей обязательно должна быть женщина, так спокойнее.
Агата стояла возле торгового павильона, не привлекая к себе внимания, и выжидала. Компания молодых ребят на внедорожнике – это, конечно, мимо. Пара пенсионеров – тоже. Несколько фургончиков с броскими логотипами фирм. Эти и из города-то не поедут. Одинокий мужчина на дорогом лимузине. Нет уж. Пусть катится по своим делам, усыпанным курсами акций и качелями валютных пар.
А вот это? Да, отличный вариант! Серебристый двухдверный автомобильчик. За рулем женщина – не юная девчонка с ветром в голове, с такой и ехать-то страшно, – но и не старушка. Эти бабульки такие зануды… На вид водитель чуть моложе мамы, значит немного за тридцать. Работник заправки в слегка испачканном сине-красном комбинезоне уже шел к машине, сама женщина открыла дверь и роется в сумочке в поисках карты или телефона для оплаты бензина. Окна приоткрыты, идеально!
Или… не стоит нарываться и лезть незаметно?
Агата подбежала к владелице машины и уже открыла было рот, чтобы изложить короткую историю о заболевшей бабушке и не-подвезете-ли-вы-меня-пожалуйста, но не успела сказать ни слова.
– Садись. Там сумка с ноутбуком, переложи ее назад, – даже не глядя на девочку, сказала хозяйка авто. Темные очки в пол-лица мешали рассмотреть ее подробно.
Агата кивнула и открыла мягко чмокнувшую навстречу ей дверь. Сумку она переправила назад, за сидения, поставила рюкзачок с водой и бутербродами под ноги и даже пристегнулась. Так всегда велел делать отец.
Женщина вернулась от кассы, села за руль и резко, но уверенно вывела автомобиль из тесного заправочного стойла, ограниченного колонками с торчащими шлангами.
Агата снова открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, но хозяйка машины, не отрывая взгляда от дороги, произнесла:
– Не трудись. Тебя зовут Агата, тебе двенадцать, никакой бабушки в пределах тысячи миль нет. И – да! Это твое первое путешествие. С которым тебе повезло. Или не повезло, жизнь покажет.
Они мягко затормозили перед светофором. Дальше – только рельсы железной дороги и близкий выезд из Глобурга.
– Меня зовут Мадлен, – трогаясь на зеленый сигнал, добавила женщина. – А теперь спрашивай.
Агата потрясенно крутила головой, думая, не стоит ли выпрыгнуть на ходу, чтобы оказаться подальше от странной попутчицы, но решила остаться. Они уже на трассе, и скорость явно великовата для прыжков за борт.
– А почему – миль? – наконец спросила она.
– Привычка, – пожала плечами Мадлен. – Я довольно долго жила в Соединенном королевстве. Да и не только там.
Так Агата и познакомилась с наставницей. Странно, почему она вспомнила тот давний эпизод именно сейчас, сворачивая на свою узкую улочку? Кто его знает, память вообще штука причудливая. Не прикажешь ей, что помнить, а о чем забыть.
Вот еще чудеса – калитка во двор была прикрыта, а входная дверь в дом – нараспашку. Мама обычно строго следила за этим, ведь бросать вход открытым – приглашать воров. Она всегда так говорила, что, в общем, было верно. Незапертая входная дверь в их старой квартирке действительно смотрелась бы довольно дико. Воров не воров, но кого-нибудь точно заманило бы на такой лакомый кусок.
Агата зашла в холл. Нет, точно что-то не так… Дверка в подвал тоже приоткрыта, из шкатулки, поставленной мамой в прихожей, с запасными ключами и прочей мелочью, все высыпано на столик. Беспорядок вроде бы мелкий, но все детали, складываясь вместе, начали беспокоить.
– Мама! – крикнула Агата в тишину дома. – Ви-и-к!
Брат-то точно должен быть дома после ночных потрясений. Но никто не отозвался. Девушка побежала на кухню: да, и здесь кто-то копался, явно не свой. Ничего не сломано и не перевернуто, но все эти брошенные незакрытыми ящики, вытащенная зачем-то коробка с еще не разложенной посудой… Точно, воры. Но очень странные – что можно было искать в их крайне небогатом имуществе?
На втором этаже та же картина. На первый взгляд, не сломано и не украдено ничего, но рылись, это заметно. В ее комнате вещи лежали не на своих местах, та же укулеле вместо своего законного места на тумбочке возле кровати очутилась теперь на широком подоконнике. Для инструмента вредно, кстати: прямой солнечный свет же…
В родительской спальне из шкафа достали и высыпали на пол вещи из любимого чемодана папы. Сам чемодан бросили в углу, не закрыв, отчего он стал похож сейчас на зевающего бегемота.
– Какого же… – Агате захотелось выругаться. От души, и именно теми словами, за которые на улице штрафовала полиция. Однако она сдержалась, обдумывая на ходу последнее пришедшее в голову слово.
Полиция! Вот кого надо было срочно вызвать. В том, что кто-то залез в дом, ничего странного, пусть ищут. Это вам не ночные видения старшего братца, сплошная суровая реальность. Но сначала надо бы позвонить родителям и понять, куда делся Вик.
Первым, бросив все на работе, приехал Павел. Он успокоил Агату, которая не очень-то и волновалась: все живы и здоровы, просто неожиданно обнаружить, что в твой дом кто-то влез, но опасного же ничего не произошло.
Мама, как оказалось, уехала на такси с Виктором в Адлерауге – до соседнего городка всего-то сорок километров, но там и кинотеатр, и кафе в изобилии, да и магазины… Мамина страсть к шопингу даже в отсутствие денег победила даже ее страсть к порядку. Они отбыли почти сразу, как Агата ушла в школу, значит, дом стоял без присмотра полдня.
Разумеется, Павел вызвал полицию, заранее сморщившись от необходимости общаться с этим противным Каневски. Он попадал в яблочко: приехал именно надоедливый носатый полицейский в сопровождении двух младших чинов – недавно виденного Агатой водителя, арестовавшего Лири, и незнакомого эксперта, тощего, как палка, господина в массивных очках с чемоданчиком в руке.
Пока эксперт и водитель осматривали дом, ища отпечатки пальцев или любые другие следы преступников, Каневски привычно расположился на кухне и записывал показания.
– Скажите, господин инспектор…
– Господин старший инспектор, – поправил Агату полицейский. – Что ты хотела, девочка?
Ее немного бесило это «девочка», но деваться было некуда: отец как раз вышел из кухни, что-то объясняя тощему эксперту, а говорить при нем не хотелось.
– А вот этот господин, которого вы арестовали недавно… Его посадят в тюрьму?
– Если виноват – непременно посадят, – довольно ответил Каневски. – А ты с ним хорошо знакома?
– Первый раз сегодня видела! – честно ответила девушка, но дальше пришлось вдохновенно врать:
– Он у меня дорогу спросить вышел. К ратуше. А так я и не знаю, кто он такой.
– Возможно, он – опасный убийца, – сказал полицейский, записывая ее слова. – А почему он тебе про какую-то куклу говорил, кстати?
Старший инспектор поднял взгляд от бумаг и пристально посмотрел в глаза Агате. Вот влипла! Сама же разговор затеяла…
– Понятия не имею, – сделав глуповатое лицо, отвечает она. – Может быть, спутал с кем? Он точно мне что-то говорил?
– Какая-то семья кретинов, – почти шепотом произнес Каневски, вроде как сам себе, но Агата его прекрасно слышала. – Сын припадочный, отец законченный психопат, как таких в банк только берут? Девочка и вовсе дурочка. Остается мама, гм… Да, мама. Ехали бы вы все отсюда…
Девушке захотелось поспорить, но она прекрасно понимала, что ее провоцируют. Сейчас она в запале скажет что-нибудь не то, а потом объясняйся с родителями. Нет уж. Она сделала вид, что ничего не слышала.
– Раз я ничего не видела, я пойду? – улыбаясь как можно глупее, спросила она. – После школы надо хоть в душ зайти…
Каневски, не отрываясь от записей, махнул рукой: иди, мол. Толку с тебя все равно никакого. На кухню очень удачно зашел водитель, что-то доложить начальству, так что уйти удалось незаметно. Что и к лучшему. Непонятно почему, но носатый сыщик Агате активно не нравился. Вроде бы делает человек свое дело, но какой-то он был неприятный. Опять же арестовал симпатичного, хоть и подозрительно санитарного агента неизвестно за что.
Пока Агата переодевалась после школы и принимала душ в старомодной, но просторной ванной, вернулись перепуганные мать с братом. Успокоившийся было Павел вновь начал нервничать: у Виктора неведомые воры порвали какой-то сверхважный провод от компьютера к телевизору, а Мария ищет и не может найти документы.
Сумасшедший дом какой-то, подумала Агата. Она только слышала суету в коридоре, но участвовать решительно отказывалась. Если украли – то украли, что так нервничать? А проводов у Вика завались – торговать можно. Подключит свою аппаратуру старым каким-нибудь, невелика беда.
Каневски ходил по всему дому, заглядывая в самые непредсказуемые места. Даже на чердак залазил, откуда вернулся злым и грязным: и так вечно мятый мундир в пыли и неведомо откуда взявшемся мелу. Мария бросилась помочь отчистить куртку, но инспектор решительно отказался. Он вообще вел себя с женщиной подчеркнуто уважительно, словно чего-то опасался.
Всего этого Агата не видела – до отбытия полицейских она сидела у себя в комнате и подбирала аккорды для песни Ланы Дель Рей – тягучей, заунывной, как раз под стать ее настроению в последние дни. Новости ей рассказал Вик уже за ужином. Если бы не его немного нервное веселье и показ в лицах отбывших восвояси экспертов, было бы совсем тошно. Мама по восьмому кругу вытирала посуду и вилки, прежде чем подать на стол, словно боялась оставленной неведомыми взломщиками заразы. Павел ел, одновременно читая в телефоне какие-то банковские сводки – по экрану пляшут графики, столбцы цифр и прочая неинтересная детям чепуха. Понятное дело, что это часть работы, но при этом отец напряженно молчал.
Невесело. У каждого члена семьи, хоть и по своим соображениям, создалось впечатление, что они зря переехали в этот странный городок. Как ни сложно с работой в Глобурге, кажется, ст