Специальному агенту даже показалось, что он слышит хруст сворачиваемой набок шеи местного шефа полиции, но это, конечно, не так. Звука с камеры не было, все происходило почти мгновенно и в пугающей тишине.
Выбежавшие из-за угла полицейские во главе с Каневски, и спешившие за ними Павел с сыном наткнулись на лежащий поперек дорожки труп Брона. Никаких сомнений, что труп – вряд ли у живого человека бывает голова, свернутая назад и набок под таким углом.
Лири трясущейся рукой отмотал запись немного назад, но рассмотреть все равно толком ничего не получилось.
Да, вот оно нечто.
Да, оно – убивает.
Но что это такое – не сможет определить ни один эксперт.
Специальный агент вдруг понял, что с развитием карьеры за счет этого дела у него могут возникнуть огромные проблемы. Похоже, они уже начались.
10. Поиски и находки
– Что там за шум был во дворе? – спросила Мария. Она стояла в дверях комнаты сына, держась за стену рукой. Слабая, но уже вполне способная ходить по дому. Бинты с головы бы снять и что-то придумать с прической – на половине головы волос почти не осталось. Но пострадавшая об этом, к счастью, пока не знала.
Виктор только что проводил отца, который взял-таки машину и поспешил на работу. Труп комиссара увезли полицейские, предварительно обследовав все вокруг. Никаких улик: в глухом углу двора никого, кроме погибшего, не было. Да и быть не могло. Каневски, автоматически ставший – пусть на время – старшим по званию в комиссариате, суетился вовсю, но бесполезно. Никого и ничего. Такое ощущение, что Брон сам себе свернул шею на ровном месте.
Спешно вызванный доктор Кольбер только развел руками – смерть налицо, а что касается причин – непонятно. Перелом позвоночника, шейный отдел, если нужна официальная формулировка без вскрытия, а виновника ищите сами. Врач нервно оглядывался, заметив во дворе Павла, но к нему не подходил. Даже, чтобы узнать о состоянии Марии – ну его, этого Фромана.
– Все нормально! – успокоил мать Вик. Не говорить же, что во дворе неведомо как погиб комиссар полиции. – Приезжали эти… Полицейские. Что-то уточнить насчет воров.
– Нашли кого-то?
– Пока нет, но ищут. Отец приезжал, забрал машину, – Вик старался ничем не выдать свое волнение. – Да все в порядке, мам! Сейчас Агата поесть приготовит, иди пока к себе.
Мария немного неуверенно повернулась и ушла из комнаты. От лекарств ее все еще слегка шатало.
Несмотря на сопротивление детей, она спустилась на кухню и даже попыталась что-то приготовить, хотя, конечно, больше мешала Агате, которая вполне в состоянии была справиться и одна. После обеда, прошедшего почти в полном молчании, Мария созналась, что очень устала и ей, наверное, лучше прилечь.
Вик мыл посуду, а его сестра стояла рядом и размышляла вслух.
– Послушай, браза… Согласись, что-то происходит именно здесь. Или в доме, или возле него, но неважно – рядом. А что мы знаем о самом доме?
– Старый, – протирая тарелки, ответил он. – Два этажа. Ну, подвал есть. И чердак, кажется. Я пока не изучал подробно.
– Так, может, этим и надо заняться?
– Интересно, что ты хочешь здесь обнаружить? Алтарь с девственницами? – Вик гадко улыбнулся. Посуда почти вся домыта, ему на самом деле вовсе не хотелось бродить по старому дому в поисках неведомо чего. Лучше поиграть в очередную «стрелялку».
– Алтарь? Да нет, вряд ли… – словно не слыша брата, сказала Агата. – Все странности крутятся вокруг чего-то в доме, но вот чего именно…
– А вдруг здесь спрятаны сокровища? – оживился Вик. – Вот это было бы отлично! Сундук с золотыми дублонами, например. Лет двести назад один из жителей Римаута был пиратом на английской шхуне, привез награбленное и укрыл где-нибудь здесь. А сам умер. От лютого пьянства и со скуки, кино-то еще не изобрели.
– Фантазер, – огорченно покачала головой Агата. – Дому всего-то лет сто. После Великой войны построен, какие дублоны, братец?! Ты в школе историю учил? Скорее уж, пара винтовок системы Манлихера, да и то вряд ли.
– Эх, систа… Нет в тебе духа приключений! – Вик поставил в шкаф последнюю тарелку. Теперь ополоснуть ложки, и кухонное рабство для него на сегодня закончено. – Золото я бы поискал, а так – чего тут интересного?
Агата встала и подошла к окошку, ведущему во двор. Тишина, словно и не было всей этой суеты с полицией и загадочной смертью комиссара. Впрочем, она все равно все пропустила, так и сидела в комнате, а оттуда не видно и не слышно.
– И, тем не менее – мне нужна твоя помощь, – уверенно ответила она. – В качестве грубой мужской силы.
Начать решили с чердака. Пустое, пропахшее пылью пространство под сходившейся вверх углом острой крышей ничем не порадовало. Впрочем, и не опечалило: вещей там никаких, разве что пара ящиков со старыми железками в дальнем углу, возле подслеповатого светового окошка. Вик слазил в один из ящиков, достал и рассмотрел ржавые шестеренки, которые потом со стуком швырнул обратно.
Насыпанный на пол песок скрипел под ногами, да и ходить пришлось аккуратно – они сейчас были как раз где-то над родительской спальней. Мама, похоже, заснула, но вдруг что-нибудь услышит. Или – хуже того – ей на голову посыплется мусор с потолка.
– Нет здесь ничего! – подытожил Вик, размахивая взятым из отцовской машины фонарем. Агата еще вчера утащила его как раз для того, чтобы осмотреть дом. – Золота точно нет. Алтарь я тоже не наблюдаю.
– Не шуми, мама услышит! – отозвалась сестра. – Нет – так нет, пошли дальше.
С чердака по рассохшейся вертикальной лесенке в коридоре они спустились тихо. Отряхнулись, подняв в воздух клубы пыли, потом пошли вниз. В своей спальне Агата давно обыскала каждый уголок, в родительскую сейчас лезть не время, а в свою комнату Вик ее пускать с обыском категорически отказался.
– Нечего тебе там шарить… – пробурчал брат. – Только мои вещи перевернешь.
Было бы что переворачивать! И так все как после взрыва, только что носки с телевизора не свисают. Да и то – как знать.
Спустившись на первый этаж, Вик и Агата осмотрели кухню. Нет, не видно здесь было никаких следов тайника. Ни сейфов, ни следов нарушения старинной кирпичной кладки – одна стена из нее, только что покрашена какой-то бесцветной краской. На выложенном плиткой полу тоже ни малейших зацепок – встав на колени, Вик добросовестно простукал плитку костяшками пальцев. Глухого звука, который бы говорил, что внизу пустота, нет.
– Стемнеет уже скоро, что мы возимся… – сказал он, вставая. – Отец приедет, раскричится. Остались кладовки у входа и подвал. Все. На этом весь дом и закончится.
Кладовки были почти пусты. Судя по всему, господин Рец, упокой его душу, собирался уезжать навсегда не день и не два. Все подчистую вывез, а ведь наверняка там было полно хлама. Не могут люди прожить в доме долго, не обрастая тысячами ненужных вещей. Когда-то дорогими сердцу сувенирами, газетами, инструментами, посудой, одеждой времен популярности диско и прочей ерундой.
– Подвал?
– Ну да… Больше ничего не остается. – Агата решительно забрала у брата фонарь и пошла к неприметной дверке. Она уже спускалась туда в первую ночь, так что путь, считай, знакомый. Главное, не поскользнуться на влажных каменных ступеньках, да и дальше надо быть осторожными: доски на земляном полу тоже не лучшее место для прогулок.
Вик, чертыхаясь, полез следом. Для него было слишком тесно, кирпичный свод над лестницей того и гляди заденет макушку. Агата ждала внизу, подсвечивая брату ступеньки.
– Там в конце ящики и бочки. Остальной подвал почти пустой, только доски бы сдвинуть на полу и стены осмотреть. На полчаса возни, вряд ли больше.
Брат что-то промычал в ответ. Вид у него был недовольный, напрасные поиски уже давно раздражали Вика. Опять же компьютер ждал.
Подвал за пару суток не изменился. Все та же тишина, сырость и своды из старого, разных размеров кирпича над головой. Если судить по этому помещению, дому вполне может быть и двести лет, а то и все триста. Здесь-то время точно остановилось давным-давно.
Виктор брезгливо покопался в стопках газет, присев на корточки. Отбросил макулатуру в сторону, потом осмотрел стены. Ни малейшего энтузиазма, да и маломальской системы в его действиях не было: копается, вроде как, но мыслями давно в своей комнате. Агата, напротив, старательно искала хоть что-то, приближающее ее к разгадке – что нужно в их доме всем этим неведомым ворам, почему появляются призраки и отчего они взъелись именно на их семью. Она чувствовала, что разгадка не так уж сложна, но в чем она – так пока и неясно.
– Доски сдвинул. Смотри, ноги не переломай, – донесся голос брата. – Нет под ними ничего интересного, земля – она и есть земля. К тому же местами мокрая. В бочках будем смотреть? А, ч-ч-ерт… Об ящик ударился!
– Осторожнее, браза. Да, все надо посмотреть.
Вик ворочал тяжелые ящики, с которыми сестра в жизни бы не справилась. Снял, кряхтя от натуги, верхний. Поставил на земляной пол, заглянул внутрь.
– Тарелки, прикинь! Весь ящик – одни тарелки. Похоже, прямо с завода. Торговал ими покойник, что ли?
– Он куклами торговал. А это… Я думаю, это задолго до Реца все сложили. Видел, сколько на этих ящиках пыли наросло?
– Видел?! Да я весь в этой грязищи!
Виктор выругался уже в голос, но исправно переложил ящики из одной пирамиды в другую, рядом. В каждый заглянул, но никаких открытий это не принесло.
– Снова тарелки… Запчасти к чему-то… Ага, тут на упаковке есть – для трактора. Едрен корень, уж и нет этих тракторов, только что в музее. Журналы… Ох, ничего себе, шестьдесят второй год. Портрет Кеннеди нужен?
– Кто такой Кеннеди? – на секунду замерла Агата.
– Джон Фицджеральд… Да понятия не имею! – Вик в сердцах отбросил журнал, и тот тяжело, как подстреленная птица, шлепнулся на пол. – Пошли отсюда! Зря время тратим.
Фонарь начал светить тусклее, явно разряжаясь. Виктор закончил переставлять ящики и, встав на один из них, заглянул поверх бочек.