71. Мы достоверно знаем, что в соседнем королевстве везеготов собрание провинциальных синодов католической церкви было запрещено, видимо, королем Агилой в 549-555 годах; кроме того, везеготские короли никогда не разрешали проводить национальные ассамблеи, которые бы охватывали все провинции Испанского королевства72. Теперь то же случилось в Галисии, хотя в 447 году, когда папа Лев советовал испанским епископам собраться вместе, положение было иным. К сожалению, не до конца ясно, какова была ситуация в 538 году, когда Вигилий писал Профутуру.
Почему были запрещены синоды? Можно предположить, что Агила запретил синоды в везеготском королевстве потому, что византийцы в 552 году высадились на южном берегу его королевства: он опасался, что католики Испании, организовавшись, присоединятся к завоевателям или по крайней мере будут им помогать в случае, если тем удастся вырваться из Малаги и Картахены, двинуться на север и углубиться на территорию везеготского королевства. И хотя трудно себе представить, чтобы в VI веке епископы на своем синодальном собрании планировали военную кампанию или партизанское движение для поддержки византийцев или кого-либо еще, все же можно предположить, что правительство рассматривало бы испано-римских католиков как «пятую колонну» в своей стране, если бы византийцы начали наступление из своих опорных пунктов на побережье в глубь страны.
Возможно. Однако даже самый пессимистично настроенный из све-вов — военных судей в свои самые мрачные моменты вряд ли мог ожидать, что солдаты Восточного Рима пойдут маршем из Малаги и Картахены к горам далекой Галисии, по дороге разрушив Толедо и везеготское королевство. Это поистине было бы безнадежным прогнозом. С другой стороны, только фанатичный приверженец Византии мог предположить, что католики свевского королевства с радостью встретят восточно-римских солдат и, как один, встанут под ружье, чтобы им помочь. В конце концов, когда византийцы высадились в Картахене, наиболее обеспеченные предпочли бежать в королевство еретиков-везеготов вместо того, чтобы примириться с налогами и бесправием, навязанными католиками-чи-новниками Юстиниана73. Таким образом, у королей свевов не было серьезных оснований запрещать синоды только потому, что византийцы высадились в Малаге и Картахене.
И тем не менее запрет, несомненно, существовал. Может быть, испано-римляне угрожали восстанием? Может быть, в Галисии существовал свой потенциальный Атанагильд — современнник реального Атанагильда из Бетики? Если так, то история ничего о нем не знает. Может быть, морское сообщение между франкской Галлией и Галисией, о котором мы узнаем в более позднее время (с. 155), угрожало правящему положению свевов в Галисии неким образом, неизвестным Григорию Турскому? Однако везего-там оно явно не угрожало, но они также запретили провинциальные католические синоды. Очевидно, какой-то фактор, угрожавший обоим королевствам полуострова — и королевству везеготов, и отдаленному северо-западу, — в середине века начал оказывать влияние на оба правительства; оба они решили, что было бы небезопасно разрешить католическим епископам собираться вместе. Но что это был за фактор и действительно ли такие собрания могли быть опасными — этого мы не знаем.
XI. Испания и Британия
Вряд ли можно сказать, что мы хорошо знаем историю большей части Европы середины и конца V века. Исключение составляют лишь некоторые регионы — Южная Галлия, Италия и на короткое время — та часть Австрии, которая лежит между реками Мур и Дунай (благодаря тому, что Эвгиппий в «Житии св. Северина» дает нам удивительно яркую картину жизни в Норике в конце этого столетия). Иногда мы забываем о том, что есть и еще один исключительный регион: благодаря Гидацию мы располагаем непрерывной летописью событий, происходивших в Испании, или, по крайней мере, в ее северо-западной части, вплоть до 469 года. Странно, что та часть Европы, которую древние считали самой удаленной, имеет достаточно хорошо документированную историю, в то время как Северная Галлия, Рейнская область и даже романизированная Бетика остаются для нас почти неизвестными. Нельзя сказать, что мы много знаем об Асторге или Луго середины V века, однако это гораздо больше того, что нам известно о Лондоне или Париже того времени, и ненамного меньше той информации, которой мы располагаем об Афинах или Иерусалиме.
Надо признать, что у нас нет сведений ни об одном конкретном человеке, жившем в это время в Галисии. Ни об одном испано-римлянине мы не знаем столько, сколько о Сидонии Аполинарии, жившем в Южной Галлии, и ни об одном варваре мы не знаем столько, сколько о короле Теоде-рихе, жившем в Италии. Даже личность самого Гидация для нас почти призрачна, а многочисленных свевских королей мы можем представить себе с той же степенью достоверности, с какой представляем себе Ворти-герна, Хенгиста и Хорсу (если они вообще существовали). Мы не только не способны уловить различия в политике разных свевских королей, но и вообще не знаем, проводили ли они какую-либо политику. Возможно, они просто из года в год наносили удары вслепую по тем городам и районам, где, как они считали, найдут пропитание, ценности и деньги.
При дворах везеготских королей Тулузы и остроготских королей Равенны можно было увидеть не только варваров, одетых в звериные шкуры, но и множество римлян — юристов, чиновников, советников, епископов и людей других занятий. Но нам ничего не известно о римских юристах при дворе Рехилы или Рехиария. Причина здесь, конечно, в том, что эти монархи не пользовались их услугами. Они строили свои планы, не прибегая к помощи римлян. По свидетельству Гидация, они были разбойниками, и больше никем. Для их примитивной деятельности им не нужны были теоретические дискуссии или знание прецедента и протокола. Не будучи федератами, они не обязаны были согласовывать свои земельные взаимоотношения с римским законодательством. Не имея латинского кодекса законов, они не нуждались в римских юристах. Их дипломатия была, очевидно, слишком грубой и потому не требовала участия изощренных римских дипломатов. Как правило, они общались с соседями через свевских, а не римских послов, хотя, вероятно, в одном случае Гермерих вел переговоры с императорским двором через епископа Симпосия; а в конце периода, описанного Гидацием, в 469 году, Ремисмунд вместе с группой свевов послал для переговоров с императором римлянина Лусидия, уроженца Лиссабона1.
В результате ни один из римлян не оставил нам описания королевского двора в Браге, хотя некоторые из них смогли нарисовать яркие картины жизни тулузского двора. Никто из римлян не знал Брагу достаточно хорошо. Сведения о Теодорихе II Тулузском или Теодерихе Великом Равеннском были доступны цивилизованным галлам и италийцам, но о Рехиле никаких сведений не доходило. Остальной мир, возможно, что-то слышал о его набегах и жестокости, но ничего не знал о его повседневной жизни, планах, религии, о его взаимоотношениях с своими подручными, а также с угнетенными подданными. Впрочем, даже если бы кто-то из римлян и смог описать повседневную жизнь свевских королей, как это сделал Си-доний в своем повествовании о Теодерихе, вряд ли бы он захотел этим заниматься. Подобное сочинение никто не стал бы читать. Все интересовались жизнью и внешним обликом Теодориха II Тулузского, ведь он был могущественным монархом богатого и многонаселенного региона и при желании мог даже основать новую Римскую империю. Среди его советников и доверенных лиц было много римлян. Даже бургундский (или франкский) принц Сигисмер вызывал интерес, и около 470 года Сидоний ярко описал принца и его колоритного телохранителя в своем письме к одному из знатных граждан Лиона2. Но личность и деятельность разбой-ника-горца в Галисии, на краю света, не интересовали никого. Никому не было дела до того, что происходит в далеком дождливом холмистом крае, кроме самих его жителей. Можно даже предположить, что и Сидоний знал о дворах Малдраса или Фрамтана не больше, чем знаем мы. И наверняка ему это было не так интересно, как нам.
Однако, как ни странно, готские короли на самом деле очень интересовались деятельностью свевов. Гидаций сообщает о бесчисленных посольствах из Тулузы в Брагу и из Браги в Тулузу (характерно, что в его положении он ничего не может нам рассказать о том, какие цели преследовало хотя бы одно из этих посольств). В двух случаях везеготских женщин выдали замуж за свевских королей, хотя вряд ли эти женщины с большим энтузиазмом отнеслись к такому повороту в своей судьбе. Не совсем понятно, чем был вызван такой интерес к Галисии со стороны везеготских королей. Возможно, даже в этот ранний период готы уже обдумывали возможность поселения к югу от Пиренеев. Почему вандалы послали своих представителей из Африки в Галисию в 468 году — полная загадка. И уж совсем непонятно, зачем им понадобилось в 445 году подплывать к атлантическому побережью и грабить один из галисийских городов3.
В своей «Хронике» Гидаций не дает описания варварской общины, силой поселившейся внутри Римской империи без договоренности с имперским правительством. Он ничего не говорит о том, как римское окружение повлияло на общественные институты, обычаи и идеи поселенцев (кроме нескольких слов об их обращении в арианство). Он ничего не говорит об отношении этих варваров к тем, среди кого они поселились. Его интересует лишь судьба римлян, которых варвары безжалостно грабили в Са//аес/о т/еНх, как он печально ее именует (219). Он писал книгу не о варварах, а о римлянах. Он смотрит на варваров только со стороны. Вряд ли можно сомневаться в том, что он не знал их языка и даже не знал никого, кто был бы хорошо знаком с языком свевов. Ему нечего сказать об их мировоззрении, о том, над чем они смеялись и как молились. Об их языческой вере ему ничего не известно, и, очевидно, ему не разу не пришло в голову этим поинтересоваться. Об их обращении в арианство он знает только то, что это произошло, и больше ничего. Он, правда, до некоторой степени интересуется тем человеком, который их обратил в христианство, и пишет о нем более подробно, но о том, каковы были мотивы свевов и их реакция на это событие, он не говорит ни слова. Вероятно, он ничего об этом не знал, и к тому же ему это было совершенно безразлично. По сути дела, он описывает варваров исключительно с внешней точки зрения, и это совсем не похоже на описание Теодориха II Сидонием. Характерно, что, приводя бесчисленные сведения о том, как поступали све-вы с римлянами, он только в двух случаях приводит их высказывания. (231, 247). Кто ему их передал, мы не знаем. Важно то, что за сорок два года своего епископского служения он получил только два подобных сообщения. (Он, правда, приводит отчет посольства 459 года (197), но в этом случае один из послов был римлянином.)