Вся эта блестящая аргументация выглядит убедительно и представляет собой большой вклад в изучение Гидация — но есть одна проблема. Курт не мог знать (так как Моммзен об этом не упоминает), что слова «OLYMPI CCCXI» в S. 221 — это плод воображения Моммзена. В рукописи «В» в этом месте вообще нет датировки по Олимпиадам. Дело в том, что переписчик «В» писал от слов «OLYMPI СССХ» в гл. 193 до слов «OLYMPI СССХП» в начале отрывка 242 (не перед н. 245, где их напечатал Моммзен), не заметив сначала, что в его тексте вообще не было «OLYMPI CCCXI». Но когда он заметил свой пропуск, он решил вставить слова «OLYMPI CCCXI», но, очевидно, не мог решить, куда именно их поставить, так как в конце концов начал писать в гл. 217 «Агриппин Галл», etc., после чего засомневался и вставил только буквы «OLYMPI» без какого-либо числительного после них. Можно сделать вывод, что в тексте, который он переписывал, не было слбв «OLYMPI CCCXI», ибо в противном случае он бы, скорее всего, или вообще не стал пропускать дату, или, если бы по недосмотру все же ее пропустил, он бы затем вставил и слово «OLYMPI», и числительное в нужном месте, так как это было в его «Vorlage». Возможно, когда он заметил свой пропуск, он вернулся к гл. 217 просто наугад, а возможно, в этом месте той рукописи, которую он переписывал, была очевидная лакуна — этого мы не узнаем. Но если в его источнике действительно полностью отсутствовала дата по Олимпиаде, то это подтверждает существование лакуны в этом месте имеющегося у нас текста Гидация. К сожалению, лакуна включает в себя и по крайней мере самое начало 465 года н. э., V года Севера. Это значит, что аргументация Курта должна быть перепроверена48.
Я перечисляю эти примеры для того, чтобы показать, что у нас до сих пор нет авторитетного издания этой хроники, и я надеюсь, что кто-то более энергичный, чем я, скоро выполнит эту задачу. Есть одно произвольное прочтение, которое Моммзен уверенно вставил в свой текст и которое наш гипотетический новый редактор еще более уверенно должен будет отвергнуть. В 8. 31 Моммзен изменил имеющееся в «В» слово БеЫШогез на слово тзеМШогез. Таким образом, Симпосий и Диктиний, последователи Присциллиана, превратились в преследователей Присциллиана. На самом деле они были его приверженцами, но затем вернулись к католической вере. Существуют документы, приложенные к постановлениям Первого Толедского собора, в которых говорится об их отречении от ереси. Гидаций в Б. 31 ссылается на эти документы и сообщает, что Симпосий, Диктиний и другие галисийские епископы, до того бывшие сторонниками (лесГаГогел) Присциллиана, теперь обратились против ереси и осудили ее. В варианте прочтения «\nsectatores» теряется указание на то, что раньше они сами были еретиками. Но это прочтение, пусть и произвольное, все же не заслуживает того полного молчания, которым обходит его Треной.
XII. Варвары - пособники Рима и варвары-христиане
Наши знания о варварских народах имеют один существенный изъян: мы никогда или почти никогда не в состоянии проникнуть в умы и души тех людей, которых мы пытаемся понять. В ранние века Римской империи варвары были неграмотны, или, точнее, «дограмотны», а научившись в конце IV века письму (не руническому), они оставили после себя очень немного книг. Еще меньше сохранилось до нашего времени. Кто в средние века стал бы переписывать и сохранять книгу, написанную каким-то еретиком на непонятном языке — старом, забытом языке готов и вандалов? Нам повезло, что случайно сохранились книги, написанные в те годы, когда еще существовали варварские королевства, но таких книг крайне мало. Фактически до нас не дошло ни одного слова, написанного на родном языке вандалом, бургундом или франком в этот период — с IV по VI век. Даже на готском языке, не считая фрагментов перевода Библии, сделанного епископом Ульфилой, все, что мы имеем, — это шестнадцать страниц сухого и малоинформативного комментария Евангелия от Иоанна и несколько обрывков и кусочков текстов, в основном церковного содержания, почти все из которых написаны в Италии в первой половине VI века.
У нас есть короткая хроника, написанная по-латыни вскоре после 590 года Иоанном из Биклара (неустановленный монастырь где-то в Испании). Но если бы другой писатель, св. Исидор Севильский, не упомянул бы случайно о том, что Иоанн был готом — так как источники, составленные авторами-готами, для св. Исидора был редкостью, — мы бы не усомнились в том, что Иоанн был таким же римлянином, как сам Исидор или как его современники Григорий Великий и Григорий Турский. Сам Иоанн нигде не упоминает о своем происхождении. Он имел хорошее греческое и латинское образование, и неизвестно, знал ли он вообще готский язык. Для него главным было то, что он — христианин и католик. В подобных случаях, даже если перед нами сочинение гота, оно ничего или почти ничего не скажет нам об авторе как о готе. Насколько можно судить по его книге, Иоанн был полностью поглощен римской цивилизацией. Для нас он гот только номинально1.
Опять-таки благодаря счастливой случайности до нас дошла история готов, точнее то, что считается историей, — книга, написанная в середине VI века по-латыни готом по имени Иордан. Как историк Иордан малоинтересен, но он был готом и гордился тем, что он гот. Он перевел на латынь несколько старинных народных сказок или песен, которые в его время готы исполняли под аккомпанемент арфы, и включил их в свою книгу. От вандалов и других народов до нас не дошло ничего.
Вследствие этого нам приходится смотреть на «варваров» со стороны. Мы видим их такими, какими их видели римляне, а римляне не старались проникнуть в их души и понять их умонастроения. Наверняка многие римляне, побывавшие в плену у варваров, говорили на германских языках и многое знали о тех, кто их пленил, но крайне редко случалось, чтобы образованный римский аристократ изучил германский язык. Киприан, наиболее проготски настроенный из всех жителей Италии начала VI века, обучал своих сыновей готскому наравне с латынью. Но более типичным можно считать поведение Сидония Апполинария, узнавшего, что его друг Сиагр выучил бургундский язык. «Теперь в присутствии Сиагра, — сказал он, — варвар побоится совершить варварство на своем родном языке!» Для Сидония изучение германского языка было только шуткой, притом очень смешной2. Так что нам редко удается услышать, что варвары говорят о самих себе. Иногда их слова записывались римскими наблюдателями, как мы видели. Но это бывало редко. До возникновения варварских королевств образованная, пишущая часть римского населения боялась и презирала варваров. Подавляющее большинство христианских епископов не предпринимали попыток распространять среди них Евангелие, а в сочинении одного из епископов (причем арианина) есть даже намек на то, что каждый, кто возьмется обратить варваров, будет виновен ни много ни мало как в святотатстве3. Как говорил старый римский язычник — а многие римляне-христиане позже говорили почти то же самое, — у варваров есть человеческие конечности и человеческий голос, но больше ничего человеческого в них нет. Это были субчеловеки, квазичеловеки, или же просто звери и чудовища4. Образованный римлянин времен поздней Империи видел в них только разрушителей и захватчиков, которые воевали, грабили, жгли, насиловали, убивали и больше ничего.
Именно поэтому история, как и мир, их окружавший, их не щадила. Мы никогда не узнаем, как они относились к окружающему миру, к природным явлениям и божествам, к обществу и к своим товарищам, мы не узнаем, о чем они мечтали, на что надеялись, над чем они смеялись, как они любили и как они молились. Об этом мы в лучшем случае можем только догадываться. Их песни и народные традиции никогда не были записаны на языке оригинала, и все, что у нас есть, — это два образца фольклора, которые Иордан записал в прозаическом переложении на латынь. Даже своды законов варваров, дошедшие до нас, записаны по латыни, и составляли их в основном римляне. Иногда варвары следовали римской традиции и высекали надпись на могильном камне умершего родственника, однако все эти надписи — на латыни, и, если бы не германские имена, мы бы никогда не догадались о том, что люди, память о которых надписи увековечивали, не были римлянами. Несмотря на весь поток брани и осуждения, который изливали на них римляне, несмотря на передвижения бесчисленных армий и многих народов, варвары, можно сказать, ушли из истории в полном молчании.
И тем не менее те же самые варвары позднего римского периода на поколения обеспечили большую часть Западной Европы стабильными и надежными правителями, которые, по стандартам своего времени, правили справедливо и честно. Пока все короли были христианами-еретиками, христианами-арианами, все из них (кроме правителей Африки) проявляли терпимость к своим подданным-католикам, в то время как последним римским императорам Запада и позднейшим королям-варварам католического вероисповедания подобная терпимость была абсолютно чужда. Обычно VI век не считают столетием толерантного правления, однако дело обстояло именно так, по крайней мере в Испании, а в начале века также в Италии и в некоторых частях Франции. В этих странах католики, евреи и язычники (без всяких ограничений) могли свободно исповедовать свою веру. Жестокие преследования иноверцев, характерные для Римской империи со времен Феодосия Великого, в годы правления первых королей-варваров, казалось, навсегда ушли в прошлое. Однако стоило католичеству одержать победу, и в прошлое ушла сама толерантность.
Римская цивилизация и раннего, и позднего периода влияла на менталитет и на образ жизни варваров и другими, более тонкими путями, которые могут полностью ускользнуть от нашего внимания. Были ли окружены почетом дома те воины-германцы, которые служили за границей в составе римской армии? Если да, то означает ли это, что в таком случае они получали большую власть и авторитет, чем если бы никогда не служили у римлян? Если в какой-либо общине жили несколько бывших солдат императорской службы, означало ли это, что центры власти (постольку, поскольку власть вообще существовала) заметно смещались? Как наемники, бывшие на императорской службе, они должны были подчиняться римским законам (обстоятельство, которое некоторые из них осознавали с трудом: см. с. 7): производили ли впечатление на местное общество римские законы и практика их применения, когда бывшие солдаты возвращались домой? Проникали ли в Германию римские представления о власти и управлении, о принудительном исполнении законов, об тре-пит? Конечно, между свободными германцами, жившими за Рейном, и германскими общинами, входившими в состав Римской империи, могло не быть активного сообщения, так как римские власти не приветствовали случайных посетителей-германцев. Но какая-то связь все же была: как в этом случае общественное мнение по ту сторону римской границы реагировало на сообщения о том, что германцы — подданные Империи наслаждаются большим материальным комфортом, чем жители свободных германских поселений? Аламаннский воин по имени Медерих, оказавшись в заложниках в Галлии в середине IV века, стал приверженцем культа Сераписа. Вернувшись в Германию, он переименовал своего сына из Агенариха в Серапио. Вряд ли Медерих был единственным германцем, ставшим последователем одной из римских религий