stes flumen transsissent, imperator copias suss ad castra reduxit».
Задачами было выделить все придаточные и указать их тип, а также определить время и залог обоих глаголов.
«Главное предложение — „imperator copias suss ad castra reduxit“, — безошибочно определил Демид. — „А 'cum hostes flumen transsissent“ — это придаточное. Пустяковина. Ждал большего».
Он учит язык с конца мая прошлого года — начал сразу после того, как съездил в город и выведал, какие им положены льготы. Оказалось, что просто так тебе льготы не дадут — за них нужно тяжело поработать. Демид работать приучен с детства, но тут другой род работы — умственный.
Имперскую латынь он выучил за полгода — работу по хозяйству он полностью перекинул на сыновей и дочерей, а сам засел за парту в избе присланного учителя, как и многие крестьянские мужики из Солдатского.
С утра до обеда он занимался с учителем, а после обеда изучал всё сам, пока дети с женой работали по хозяйству.
Демид всегда хорошо чуял выгоду, поэтому, когда удостоверился, что латинский император не обманывает, взялся за дело с полной самоотдачей — ему срочно нужно было выучить классическую латынь, высшую форму латыни, особо ценимую городской администрацией и императором.
Он часто ездил в Феодосию, чтобы купить на часть подъёмных рекомендованную литературу и писчие принадлежности. Той литературы, которая есть у учителя, ему стало мало, поэтому он всегда спрашивал у трактирщиков и лавочников, не привезли ли новинок.
Имперская латынь, на поверку, оказалась не такой уж и сложной, даже проще русского, на котором Демид говорит с рождения, поэтому освоил он её за полгода, а потом болтал на ней с эвокатами каждый день — оказалось, что мужики хорошие, пусть и немцы.
От налогов его, после сдачи экзаменации, освободили — на целых пятнадцать лет. Это до конца жизни, поэтому Демид вообще забыл о налогах — больше это не его печаль. Он, к тому времени, уже помрёт — ему второй год идёт третий десяток.
Но налоги — бог с ними. Ему мало просто налогов, ему хочется получать стипендию, положенную за знание классической латыни. За хорошее владение, которое и проверяется экзаменацией, платят по одному имперскому денарию в месяц. Это огромные деньги, которые сильно поправят дела Демида, а если ещё и сыновья с дочерьми язык освоят…
Только вот сыновья и дочери учить язык времени совсем не имеют, потому что на них всё хозяйство. Но если Демид сегодня сдаст экзаменацию, то сразу же вернётся на хозяйство, а детей усадит за учёбу. Пять детей, хорошо владеющих классической латынью — это уже пять денариев. С такими деньгами можно задумываться о переезде в Феодосию.
Раньше он думал, что от города добра лучше не ждать, но теперь Демид стал другим — слишком много книжек прочитал.
От «Записок о Галльской войне» Цезаря, через «Об обязанностях» Цицерона, к «От основания города» Тита Ливия. Ещё у него в избе лежит «Искусство любви» Овидия, но эту книгу он старается не читать, потому что срам и не пристало…
Вопрос за вопросом, Демид отвечал безошибочно, потому что слишком хорошо подготовился — он учился шесть дней в неделю, по десять часов в день. Чтобы заниматься вечером, он даже поменял двух подсвинков на керосиновую лампу — у центуриона Кнута была одна лишняя.
Закончил он эссе на классической латыни — нужно было описать свой крестьянский быт. С этим он справился очень легко, потому что у него был список возможных тем и он заранее написал эссе на каждую.
Получилось хорошо, поэтому он поставил свою подпись и сдал экзаменационную форму. Он справился первым.
А затем пришлось ждать — велено погулять по городу и возвращаться через три часа.
Демид пошёл в парк, где поглазел на людей, с сожалением посмотрел на ларьки с едой, а остаток времени просидел у фонтана.
К назначенному времени он явился обратно в Центр латыни и деликатно постучал в дверь инспектора.
— Войдите, — разрешил тот.
Демид вошёл и отвесил поклон.
— Демид Ростиславович Голованов? — спросил инспектор. — Вот сертификат — поздравляю, вы успешно сдали экзамен на девяносто шесть баллов. За такой высокий уровень владения письменной классической латынью полагается стипендия в полтора имперских денария. Но я предлагаю вам не ограничиваться этим — если сумеете хорошо сдать устный экзамен, можете рассчитывать на участие в конкурсе абитуриентов в Императорский университет в Москве. Хорошо обдумайте это предложение и не спешите отказываться — император ищет способных людей и готов взять на себя обучение. Если вам это важно, то стипендия студента — пять имперских денариев в месяц.
«Тут и думать нечего», — сразу же решил Демид.
Глава XIИмперская администрация
//Российская империя, г. Москва, Кремль, 1 июня 1751 года//
Таргус вошёл в тронный зал Большого Кремлёвского дворца, построенного в течение двух лет мастерами.
Строили его шлезвигские мастера, из гранита, добытого в разных регионах Российской империи, преимущественно северных.
Карельский малиновый гранит — использован для фасада и колонн, ладожский, с его красно-серым отливом — использован для основных стен и фундамента, выборгский, особо ценимый за его серо-розовый цвет с синеватым отливом — применён для внутренней отделки и полов, а гранит с Урала, из самых новых карьеров, пошёл на цоколи и нижние этажи, придав им тёмно-серый, почти чёрный цвет.
Таргус заложил в это символизм — дворец построен из прочного гранита со всей России. Несомненно, кто надо, тот увидел в этом правильное послание, которое он отправил.
Заняв трон, он дал знак и начал встречу с региональными министрами.
Первым взял слово главный консилиариус Сената Российской империи Ломоносов.
— Ваше Императорское Величество, — заговорил он. — Разрешите зачитать доклад о выполнении поставленных вами задач?
Тронный зал полон людей — здесь много аристократов, значительная часть которых уже является безземельной и не выполняющей вообще никаких функций в государстве, но гораздо больше тут представителей служилого сословия, как в Российской империи негласно именуют административных и военно-административных функционеров.
Но нового сословия не существует и не будет существовать, а старым осталось очень недолго. Скоро остатки аристократии будут окончательно отчуждены от какой-либо власти, как это случилось со священниками и монахами, утратившими сначала ненадолго вновь обретённый Патриархат, а затем все свои земли и богатства.
«Я — единственный патриарх на территории Российской империи», — подумал Таргус.
Он целенаправленно концентрирует всю власть в своих руках, делясь ею только с Сенатами обеих империй и одного королевства. А все недовольные могут продуктивно обсудить это со штыками его легионеров.
— Начинайте, Михаил Васильевич, — разрешил он.
— Первое, о чём я рад вам доложить — программа секуляризации окончательно завершена, — сообщил Ломоносов. — В ведение казны переданы все церковные земли, что увеличило площадь всей обрабатываемой пахотной земли на 35%. Также было освобождено 944 737 крепостных, находившихся в собственности у церкви.
Насколько было известно Таргусу, рабовладение для церкви было запрещено, но все убедили себя, что крепостничество — это не рабство. Но с какой стороны ни рассматривал Таргус крепостных, всё одно видел все признаки рабства…
— Негативным следствием секуляризации стало то, что митрополиты Иоанн и Арсений бежали в Константинополь, — продолжил Ломоносов. — Они примкнули к Константинопольскому патриархату и проповедуют о захвате России язычниками и еретиками, а вас, Ваше Императорское Величество, они называют…
Он запнулся.
— Дай угадаю, — улыбнулся Таргус. — Антихристом?
— Да, Антихристом, — кивнул Ломоносов. — Сам патриарх Константинопольский Кирилл V никаких заявлений о своей позиции по этому вопросу не делал, но и бывших митрополитов не изгоняет.
— Этот его нейтралитет обойдётся ему очень дорого, — покачал головой Таргус. — Хотя я понимаю, почему это происходит.
Патриарха Кирилла V только недавно вернули на престол, причём, как говорят, не без участия османского султана, поэтому он чувствует слабость своих позиций и не хочет создавать лишние прецеденты. Изгнание потенциально опасных беженцев могло бы вызвать недоумение у паствы, поэтому он не стал.
Но, боясь вызвать недоумение, он вызвал гнев, правда, не у паствы, а у императора. Этого он предвидеть не смог, поэтому, когда будет взят Константинополь, вторым действием, после переименования города в Византий, станет изгнание патриархата.
«Пусть приткнутся к берберскому малику», — подумал Таргус и усмехнулся. — «Им же так комфортно под властью мусульман».
— Промзона II вышла на плановую мощность, — продолжил Ломоносов. — Производство железнодорожных рельсов, в соответствии с приказом от 11 августа прошлого года, расширено втрое — в прошлом месяце достигнуты запланированные показатели.
— Замечательно, — кивнул император.
Амбициозный проект массового строительства железнодорожных сетей ещё в самом начале. Строительство идёт медленно, потому что существуют тормозящие факторы — рабочих рук достаточно, строительных ресурсов хватает, но есть острая нехватка самих рельсов. Есть куда укладывать, есть кто будет укладывать, даже есть чем укладывать, но укладывать нечего.
Тем не менее, строительные бригады начали делать «двойную работу», от безысходности — прокладываются тоннели на будущих маршрутах, выравнивается местность, вырубаются леса, а также возводится первоначальная обслуживающая инфраструктура.
Предприниматели побойчее и поумнее уже начали резервировать участки, закладывать на них фундаменты и консервировать их задолго до завершения строительства дорог. А самые смелые из них уже обживаются на местах.
«Вот она, стабильность», — удовлетворённо подумал Таргус. — «Люди уже знают, что раз я объявил о строительстве дороги, то она точно будет и можно не сомневаться».