— Слушаюсь, мой император, — поклонилась карлица.
Она одета в очень дорогое шёлковое платье красного цвета. Через её маленькое туловище была перекинута чёрная лента с символикой XXII-го легиона, сформированного из шлезвигских женщин.
Считается, что это её заслуга — так филигранно удвоить уже почти исчерпанный мобилизационный резерв Шлезвига.
Данию девы-легионеры захватили именно при ней, хотя говорят, что это заслуга младшего «брата» Таргуса, Карла Фридриха II, ныне короля Дании и бывшего курфюрста Шлезвиг-Гольштейна.
— Генерал Вебер, — обратился Таргус к начальнику генерального штаба. — Планируйте операцию по захвату Балкан, а также, параллельно, займитесь подготовкой операции по захвату закавказских владений Османской империи. Я желаю, чтобы мои легионеры отняли у султана территории до Ирана на юге и до Трапезунда на западе. Как только войска будут готовы, герцогиня Зозим, отправляйте ультиматум османскому султану. Достаточно мы терпели этот произвол.
Примечания:
1 — «Заёмные» легионы — это элемент из исторического процесса того Рима, из которого прибыло наше римское чудовище. Концепция заключается в насильственной или, иногда, ненасильственной вербовке в легионы почти всего боеспособного населения встреченного племени, на ограниченный срок. Эти племенные жители проходят воинское обучение, осваивают латынь и впитывают римскую культуру, а затем отправляются участвовать в бесконечных войнах Рима. Когда срок их службы подходит к концу, они возвращаются на земли своего племени, которое всё это время охраняли какие-то другие легионеры. Смысл? А тут смысл в том, что все эти люди пришли уже совсем не такими, какими уходили. Они говорят на латыни, они впитали в себя некоторые атрибуты римской культуры и теперь они — активная часть населения племени, при деньгах и с политическим весом, придаваемым ратной славой и богатым жизненным опытом.
2 — Эвокат — лат. evocatus — переводится как «приглашённый» — легионер, благополучно отслуживший срок и вышедший в отставку, но вернувшийся на службу добровольно по приглашению от командира или даже самого консула. Быть эвокатом в легионе считалось почётным, потому что у него договорённость с командиром, его пригласили, а не завербовали, как салагу — он уже съел отмеренные порции легионерской каши и теперь на сверхсрочке. До I-го века до нашей эры они встречались редко, потому что солдатскую лямку на сверхсрочке тянуть дураков мало. Но когда на политический олимп попёрли всякие Гаи Марии, Цезари и Октавианы, популярность эвокатской службы начала стремительно расти — из них формировали особые подразделения, считающиеся элитными, потому что это сплошь опытные профессионалы. Ну и эвокатам очень много обещали, чтобы заманить на сверхсрок именно к себе — у кого больше эвокатов, тот и сильнее. В общем, ветераны стали фигурой на политической доске у желающих повторить успех Луция Корнелия Суллы, прозванного Счастливым — диктатора, имевшего абсолютную власть в Риме.
3 — Фахверковые дома — нем. Fachwerk, от Fach — «ящик, секция, панель» и Werk — «работа» — это тип деревянного каркасного строительства, в котором несущую роль выполняет древесный каркас, видимый снаружи, а промежутки между балками заполняются чем-то лёгким: глиной, кирпичом, штукатуркой, плетнём с глиной, иногда позднее — камнем или бетоном. Наиболее распространены фахверковые дома в Германии, Франции (Эльзас), Швейцарии, Англии. К плюсам таких домов можно отнести быстроту возведения, особенно когда речь о самане в роли заполнителя, относительную лёгкость, хорошую теплоизоляцию, при условии, что всё построено правильно, а также простоту и дешевизну ремонта. К минусам можно отнести уязвимость к гниению, влаге и насекомым, а ещё эта конструкция требует систематического ухода, как саманный дом, а со временем, дом может скоситься, потому что балки подгнили и больше не могут нести расчётную нагрузку, но главный минус — уязвимость к пожарам. Ну и, конечно же, у нас саманные дома — это фу, деревня, отсталость, а в Германии саманный фахверк — это уау, историческое наследие, германская пастораль…
4 — Отходники — это крепостные, которых помещики сдавали в аренду мануфактурам, фабрикам и купцам. Формально этот крестьянин был прикреплён к поместью, но жил и работал в городе. Как говорится, прописка и фактическое место жительства. Это явление называлось отходничеством, властями не поощрялось, но и не порицалось — некоторые императоры понимали, что нужно как-то развивать промышленность, поэтому не препятствовали такому «лайфхаку», несмотря на то, что это сильно снижало точность переписи податного населения. Некоторые особо хитрожопые помещики специализировались на отходничестве и сдавали сотни своих рабов в город, на мануфактуры, имея высокий доход, буквально, на ровном месте, без каких-либо вложений.
Глава IIНепредвиденные обстоятельства
//Курфюршество Шлезвиг, г. Александриненсбург, 11 июня 1749 года//
Таргус сидел в своём полутёмном кабинете и мрачно размышлял.
«Будь прокляты эти поганые варвары…» — с раздражением подумал он.
План вторжения в Османскую империю, к сожалению, пришлось отложить.
Мятеж в Богемии был безжалостно подавлен, для чего пришлось использовать «американские» легионы, которым всё равно, кого и в каких количествах убивать. Они убивали англичан и французов, а затем переключились на испанцев в Мезоамерике — им уже равнодушно…
Всё это они делали для, безусловно, благой цели — деколонизации. В интересы Таргуса не входило появление за Атлантическим океаном государственных образований наподобие США, поэтому решение у него имелось только одно — истребить колонистов, пока колонии ещё сравнительно маленькие, а освобождённую землю вернуть аборигенам.
И все эти благородные легионеры-освободители, по завершению своей работы, были возвращены в Европу, чтобы помочь Таргусу удержать его власть над огромными пространствами.
В Богемии они выполнили свою работу на все 100%: мятежники были разбиты сначала на поле боя, под городом Брюнн, а затем загнаны, как дикие звери, в лесах и полях Богемии. Кто-то бежал в Венгрию, но Таргус предвидел подобное развитие событий, ведь так совпало, что Мария Терезия — королева Венгрии, поэтому ему не составило никакого труда сконцентрировать «американских» эксплораторов на границе и встретить беглецов.
Урок был дан: никто не должен даже думать о восстаниях, потому что они заведомо обречены на жестокий и кровавый провал. Для этого он и использовал профессиональных убийц — только такие способны подавить любое сопротивление без лишней жалости.
По приблизительным подсчётам, людские потери Богемии составили около 120 тысяч человек. Из них непосредственно в бою под Брюнном погибли лишь около тридцати пяти тысяч, а остальные — это мятежники из основной богемской армии, прятавшиеся в лесах, деревнях и городах. Сопутствующий ущерб — примерно двадцать тысяч человек, которые не имели никакого отношения к мятежу.
Это 4,4% населения Богемии, то есть, удар вышел очень жестоким и с долгоиграющими последствиями…
Также, в ответ на мятеж, Таргус приказал интенсифицировать романизацию, чтобы утративший его доверие народ исчез в ближайшие лет пятнадцать-двадцать.
Помимо этого, он юридически отнял королевство Богемию из-под управления Марией Терезией, передав его под свою безраздельную власть. Его жена не протестовала, хотя очень сожалела о том, что погибло столько людей.
Она с облегчением отдала ему бразды правления, несмотря на протесты своих высших чиновников — она влюблена в него, видела, насколько велик его потенциал и понимает, что лучше, чем он, никто с управлением империй не справится.
Юридическая и фактическая власть — это власть абсолютная, чем Таргус уже начал злоупотреблять, затягивая хомут всё туже и туже…
Но его действия вызвали острую реакцию в Австрийских Нидерландах, подконтрольных Марии Терезии — там случилось восстание, негласно поддержанное англичанами и голландцами.
Французы в этом никак не участвуют, во всяком случае, старательно делают вид, что они тут вообще ни при чём, потому что войну против объединённой мощи двух империй они могут не выдержать, а вот англичане наглеют — они уверены, что до них не добраться, они ведь на острове…
Этот мятеж, в отличие от богемского, является «мятежом городского типа», то есть, крестьяне в нём участвуют в роли ведомых, а управляется всё из городов. Городские элиты координируют мятеж и показывают, что у них на порядок лучше организационные способности, поэтому просто так ввести легион и вырезать всех недовольных не получится.
Каждый город придётся брать штурмом, а это всегда кровавая мясорубка, в ходе которой гибнет несправедливо много легионеров. А городов много…
Брюссель, Антверпен, Гент, Брюгге, Мехелен, Льеж, Намюр, Лёвен, Монс, Турне, Шарлеруа, Арлон, Динан, Ипр, Куртре, Остенде, Ла-Лувьер, Синт-Трёйден, Тонгерен, Вервье и многие другие.
У ряда крупных городов стоят полноценные бастионные крепости, а у некоторых оборудована бастионная сеть, делающая осаду и штурм делом неблагодарным.
Например, как брать Намюр ещё непонятно даже Таргусу. Это один из самых укреплённых городов в мире — он уступает только Александриненсбургу, опоясанному непробиваемой цепью из бастионов с крупнокалиберными казнозарядными орудиями, стреляющими осколочно-фугасными бомбами.
На крепостях Намюра тоже установлены крупнокалиберные орудия, но они дульнозарядные, что влияет лишь на скорострельность, но не на дальность и убойность их бомбических снарядов. Они всегда будут бить дальше и мощнее, чем осадная артиллерия, так как орудия эквивалентной мощности не привезти на место без железной дороги.
А железной дороги в тех края ещё нет — у Таргуса только-только пошла первая серия бессемеровской стали, которую решено назвать терезианской сталью, в честь Марии Терезии. Таргусу это не стоило ничего, а для его жены значило очень многое, что напрямую отразилось на постели — похоже, что уже следует ожидать ещё одного отпрыска…