Всё это не бесплатно, поэтому появилась дополнительная статья дохода внутри Промзон — мелочь, но приятно.
В Промзонах, к слову, давно уже перешли на бумажные деньги, для отработки введения золотого стандарта в миниатюре — нужно было проверить, как всё это работает на практике и какие есть подводные камни, но чтобы в лабораторных условиях.
В миниатюре всё работает просто отлично — на бумагу перешли 273 тысячи человек, живущих и трудящихся в четырёх Промзонах.
Удалось проверить несколько важных вещей — например, обнаружено постепенное возникновение доверия населения к «имперской бумаге», установлено повышение скорости расчётов и движения денег, также были проверены, на практике, системы защиты денег от фальшивомонетчиков, с положительным результатом, а также обнаружена природная склонность людей менять бумагу на золото и хранить дома определённый золотой запас.
Последнее Таргусу очень не нравилось, потому что он хотел бы, чтобы люди несли всё золото ему, а взамен получали напечатанные им бумажки, а не закапывали драгметаллы в землю, с риском потом не выкопать…
Но реальность такова, что золото и серебро, как ни старайся, будут закапывать, «на чёрный день», поэтому нужно быть готовым, что определённый процент населения будет систематически конвертировать заработанные имперские солиды в золото и прятать его десятками и сотнями грамм там, где солнце не светит.
Впрочем, имперские денарии уже прячут в тайниках и кладах, а имперские солиды конвертируют в золото и тоже прячут, потому что до конца императору и его госбанку никто доверять не собирается.
«Несмотря на всё то, что я для них сделал — не доверяют мне, неблагодарные…» — посетовал Таргус. — «А ведь они все могли сто и один раз пострадать от бесчисленных войн, которые просто не случились из-за того, что я слишком большой и сильный. Мои империи не воюют между собой, потому что воевать против себя самого — это вершина глупости и какая-то шизофрения».
Он не знал об этом наверняка, но здраво рассудил, что интересы «Священной Римской» и Российской империй, до его прихода, не совпадали и, по большому счёту, были противоположными, а сейчас они одинаковы, потому что Таргус — это цельная и самодостаточная личность, дружащая с головой.
Речь Посполитая, судя по наблюдаемым ранее тенденциям, была обречена — её бы распилили между собой королевство Пруссия, Российская империя и «Священная Римская» империя, что, собственно, и так произошло, но по наименее кровавому сценарию.
Без технического и организационного превосходства одной из сторон, этот процесс мог затянуться на многие годы. (1) Всё-таки, глядя на ожесточённое сопротивление «республиканцев», силы у Польши были.
Сейчас же «Священная Римская» империя, земли более не существующей Речи Посполитой, Российская империя, Галлия, Швеция и Ютландия живут в длительном мире, а все происходящие войны не касаются мирных жителей, ведь набор новобранцев затрагивает равномерно все провинции, без исключения, поэтому ощущается как нечто несущественное.
Все войны происходят «где-то там», а на землях его державы уже давно царят мир и покой, за исключением тех провинций, в которых вспыхивают мятежи против императора и его политики романизации. Там, конечно же, проводятся «контртеррористические операции», в ходе которых гибнет множество людей.
«Но можно просто не учинять мятежи, ведь так?» — подумал Таргус. — «Нужно просто дать своей отсталой варварской культуре спокойно умереть, вместе со всеми этими варварскими наречиями, и жить дальше, под сенью высокой римской культуры. Это высокая цена за стабильность и процветание? Я думаю, что нет».
Оппозиция с каждым годом всё слабее, потому что большая часть подданных Таргуса уже сделала свой выбор. И он не в пользу культурной идентичности…
«Как же они все не поймут?» — подумал Таргус, рассматривая проект нового парового двигателя для будущего скоростного экспресса, который поедет по 3000-миллиметровой железной дороге. — «Я спасаю их от самих себя. Все эти жертвы, все эти потери, всё это поганое варварство — они уйдут в прошлое, развеются, как морок, от сияния единых культуры и языка. А потом я дам им республику. Настоящую. Римскую».
// Российская империя, г. Санкт-Петербург, Латинский дворец, 17 января 1764 года//
— СУСАНН, ЗАПУСКАЙ МОРДВИНОВА! — громогласно рявкнул Таргус в телефонную трубку. — И ПРИНЕСИ ЧАЙ С ВИШНЁВЫМИ ШТРУДЕЛЯМИ. ЧАС НИКОГО НЕ ПУСКАТЬ!
— ПОНЯЛА ВАС, ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО! — ответила секретарша. — ГОСПОДИН ГРАНД-АДМИРАЛ, вас…
Спустя десяток секунд, гранд-адмирал Семён Иванович Мордвинов вошёл в кабинет и чеканным шагом прошёл к столу.
— Здравия желаю, Ваше Императорское Величество! — браво козырнул он.
— Здравствуйте, — улыбнулся Таргус и указал на кресло. — Садитесь. Разговор будет долгим.
Секретарша, Сусанн аф Бергквист, вошла в кабинет с подносом и расставила по столу столовые приборы, чайные чашки и блюдца со штруделями. Разлив чай по чашкам, она поклонилась и покинула кабинет.
Таргус взял её на работу исключительно за внешние данные — она высотой ближе к двум метрам, но не худощавая, а сложена атлетически. Последнее объясняется её прошлым — она шесть лет служила в LII-м легионе «Фурий», причём дослужилась до декана.
Она совмещает функции секретарши и личного телохранителя императора, поэтому на выездах её можно увидеть в штурмовых легионерских доспехах и с револьверной винтовкой системы Фицпатрик модель.17 на плече.
С сервировкой стола дела у неё обстоят не очень, но зато она не жалеет заварки и, если что, прикроет императора от пули своим могучим телом.
— Итак… — попробовав чай, как всегда, крепкий, произнёс Таргус. — Какие новости по морской части операции в Средиземном море?
— Императорский флот добросовестно выполняет свою задачу и топит берберские суда, — ответил гранд-адмирал Мордвинов. — Случилась серия инцидентов с потоплением судов османских торговцев, но, судя по тому, что ко мне не прибыли из дипломатической службы, за объяснениями, султан предпочёл проигнорировать случившееся.
— Да, он боится нас, — кивнул Таргус. — Он слаб и это просто замечательно.
— Флагман и четыре лёгких крейсера из 1-й эскадры занимаются поддержкой морской высадки, — продолжил гранд-адмирал. — А ход сухопутной части вторжения находится вне моих компетенций.
— Там всё по плану, — улыбнулся император. — Сразу потеряв Алжир, берберы утратили боевой дух почти полностью. Большая часть и без того слаборазвитой администрации дея захвачена нами, поэтому страной, по сути, никто не управляет.
Посреди этого хаоса, девы-легионеры продолжают унизительное для местных жителей наступление вглубь страны, захватывая город за городом.
Город Оран, западный порт Алжирского регентства, уже вторую неделю как непрерывно пылает — высадить десант туда Таргус не мог, поэтому поставил флоту задачу сжечь этот город дотла, чтобы оттуда больше не выходило ни одного корабля. Он приказал устранить даже теоретическую возможность строительства новых кораблей или ремонта старых, а также, чтобы наверняка, перекрыл Гибралтар для франкских и англосаксонских кораблей — торговля в Средиземном море от этого сильно пострадала, но зато к алжирским берегам не подходят корабли, гружёные англосаксонским и иберским оружием.
Раньше Оран был иберским городом, но они потеряли его в 1708 году, а в 1732 году попытались вернуть, но экспедиция провалилась — османский султан оснастил крепости новейшими орудиями с осколочными бомбами, что сделало все штурмы малоэффективными, а осаду нерентабельной по людским потерям. И иберы ушли с позором.
Но теперь эти уже морально устаревшие орудия просто не способны добивать до броненосцев Таргуса…
После высадки подкреплений в Алжире, девы-легионеры пойдут в Беджайю, чтобы сжечь её дотла — просто потому, что это тоже очень важный порт, снабжающий Константину, расположенную на юго-востоке, в глубине вражеских территорий.
Как только Беджайя сгорит, девы-легионеры пойдут в Аннабу, город-порт на границе с Тунисом.
Время Туниса тоже придёт, но позже — сначала нужно «позаботиться» об Алжире.
Таргус хочет уничтожить саму концепцию пиратства и превратить алжирцев в убеждённых пешеходов, которые и думать боятся даже о самой возможности выхода в море…
Земли Алжира будут включены в состав его империи, как владения российской короны — сути не меняет, управляться всё это будет им лично, но ему показалось забавным законодательно утвердить Алжир как исконно русские земли…
«И крестьян туда переселю, пять-шесть десятков тысяч, думаю, согласятся», — подумал император. — «Они станут лояльным стержнем в регионе. Земля-то там плодородная, просто местные не знают, что можно тратить все эти несметные богатства с грабежей не на роскошную жизнь, а на развитую систему ирригации полей…»
В его родном мире провинция Африка — это одна из важнейших житниц республики. Но всё это достигнуто вдумчивыми инвестициями в строительство провинциальной системы орошения — климат там засушливый, поэтому урожаи, без ирригации полей, нестабильны. А с ирригацией урожаи не просто стабильны, а ещё и богаты — излишков хватало, чтобы кормить всю Италию.
«Порушили…» — подумал Таргус с горечью. — «Систему ирригации построили ещё во времена Античности — я буду лишь восстанавливать утраченное…»
Огромный аграрный потенциал Алжира будет использован до максимума — он приложит к этому все свои силы.
Заселение туда русских крестьян — это не просто его прихоть. Как оказалось, в лояльности к императору они уступают только шлезвигцам, что, в немалой степени, связано с чувством обязанности за дарованные свободу и надежду.
Также в Алжир будут отправлены добровольцы из остальных регионов, с целью резко повысить численность лояльного населения.
Берберы обязательно будут сопротивляться, но методики подавления сопротивления отработаны давно и обогащены большой практикой…
Помимо крестьян со всей державы, в покорённом Алжире будут учреждены эвокатские