— Очнулся? — раздался голос из-за дверной решётки.
За дверью камеры было помещение охраны, где за обшарпанным письменным столом сидел некий болезненно худой парень лет двадцати.
Серые глаза парня смотрели на Таргуса без осуждения или презрения, как можно было ожидать от надзирателя, более того, читалось в них некое сочувствие. Впалые щёки и общая худоба говорили о том, что с питанием у этого человека дела обстоят не очень.
Одет он в начищенные до блеска высокие сапоги, тёмно-синие штаны, чёрный ватный жилет и серую льняную рубаху, а на голове его был колпак из валяной шерсти. Наряд дешёвый, можно сказать, что классический образчик простолюдинской моды.
Таргус опустил взгляд и обнаружил себя в весьма странной одежде: на ногах портянки и чёрные шаровары, а на теле белая рубашка. Это не его одежда, а, вероятно, трофеи с тел убитых им казаков.
—… — попытался Таргус спросить парня о сегодняшней дате.
— Что-то надо, Тарас? — подорвался тот. — Воды, может?
Таргус не подал виду, что удивлён таким участливым обращением и новому имени, поэтому просто кивнул.
— Щас я, быстро обернусь! — парень ушёл.
Он вернулся спустя несколько минут с деревянной чаркой.
— Вот, держи, — передал парень чарку Таргусу. — Свежая!
Таргус принюхался к воде. Действительно свежая.
Напившись, он снова попытался заговорить:
—…
Безуспешно.
Будто его голосовые связки разучились издавать какой-либо звук. Чувство лишения вызвало кратковременный приступ отчаяния, но Таргус быстро справился с собой.
— Ты, если чего-то конкретного надо, напиши, — пролил свет на способы коммуникации парень. — Вот, твоя бумага.
Он передал Таргусу некий блокнот.
С удивлением осмотрев его, Таргус почувствовал, как обложка начала нагреваться, а по металлу пружинного переплёта пошли едва заметные багровые всполохи.
Открыв блокнот, Таргус начал лихорадочно листать страницы и с удивлением осознал, что это дневник Бездны.
«Что здесь происходит?» — обеспокоенно подумал он.
Наконец, он наткнулся на последнюю запись:
Задание «Смешаться с местными» провалено.
Наказание за провал: Реверс.
«Реверс?» — удивился Таргус.
Он уже давно не выполнял задания Бездны, но на предыдущих листах были записи о недавнем выполнении задания.
Задание: Прибыть в аймак рода Эркетен, найти хотон Ноган-Джиргалов и ликвидировать там хана Дондук-Омбо до 29 июля 1747 года от р.х.
Награда за выполнение: 180 патронов к револьверу.
Наказание за провал: Реверс.
Кто-то выполнил это задание и, вероятно, получил награду.
«Неужели…» — с нарастающей тревогой подумал Таргус.
И тут в дневнике появилось задание.
Задание: Освободиться из заключения.
Награда за выполнение: недостающие детали к револьверам.
Наказание за провал: Реверс.
Картинка начала складываться.
Судя по дате, он почти месяц занимался непонятно чем и выполнял вполне конкретное задание.
Но он этого не делал. Следовательно…
Альтер эго, образовавшийся в результате психокоррекции, не умер, как на это надеялся Таргус, а вновь вылез, чтобы жить полной жизнью. Но Таргус всегда знал, что его альтер эго — жалкий неудачник, неспособный даже интегрироваться в условно-враждебное сообщество, хотя это азы разведывательно-диверсионной деятельности. Его учили этому, а он налажал. Таргусу было стыдно за этого ублюдка, но в то же время он был рад, что тот провалился.
Реверс — это передача управления над телом, насколько мог судить Таргус. Это значит, что с этого момента провал недопустим.
Парень ждал ответа.
Таргус написал на русском:
«Кто ты?»
— Я-то? — удивился парень. — Меня Семёном звать, я младший брат Павла Дерынина.
Теперь нужно было выяснить, кто такой этот Павел Дерынин, но уже понятно, что альтер эго точно знал его.
— Пашка передавал привет, говорил, что переживать не надо, — продолжал тем временем Семён. — Я позвал господина дознавателя, он скоро будет.
Таргус огляделся.
В камере была только дощатая лежанка с соломой, на которой он пришёл в себя, а также кривая табуретка.
Для начала следует узнать, что от него хочет дознаватель, но перед этим лучше узнать, за что его закрыли.
«За что меня закрыли въ этомъ казематѣ?» — написал Таргус.
— Дык за душегубство, — удивлённо ответил Семён. — Ты что, ничего не помнишь? Хана калмыцкого с семьёй убил, а ещё в вещах твоих нашли пояс приметный, принадлежавший казаку Андрею Волохову, коего со товарищи нашли мёртвым на западе, у Волги-реки.
Таргус предположил, что альтер эго обмародёрил трупы казаков, убитых Таргусом, поэтому по присвоенным вещам местным удалось связать все эти обстоятельства и провести правильные параллели.
А про калмыцкого хана Таргуса даже и не знал, что думать. Нет, он знал про Дондука-Омбо, являвшегося его вассалом и даже написавшего поздравительное письмо в честь коронации, но объективных причин для его убийства у Таргуса нет и не было. Но Бездне это было нужно и калмыцкий хан умер.
Огромные массивы информации, которые Таргус был вынужден изучать перед воцарением и после, говорили ему, что Калмыкия — это дальний край, неподалёку от Астраханской губернии, где губернаторствует Иван Онуфриевич Брылкин, про которого у Таргуса было слишком мало информации.
Надо понимать, что это всего лишь один из шестнадцати губернаторов, значение которого до недавнего времени для Таргуса было крайне низким. Первым делом он собирался разобраться с Санкт-Петербургом и Москвой, а уже на подготовленном столичном базисе заниматься губерниями и провинциями. Но не сложилось, увы.
— А ну отошёл от него! — ворвался в помещение грузный мужчина лет сорока, может, пятидесяти. — Сёма, ещё раз увижу, что с подозреваемыми беседы беседуешь — выпорю!
Семён отскочил от дверной решётки и сел на стул в углу помещения.
— Так-так-так… — мужчина подошёл к решётке и внимательно рассмотрел Таргуса. — Наконец-то ты очнулся, «казак» Тарас Виридьянов… Сёма, позови Пахомия и Софрона.
Семён кивнул и убыл из помещения, а Таргус внимательнее присмотрелся к дознавателю.
Ростом он около метра восьмидесяти, тучен. Глаза карие, смотрят цепко, как охотник на добычу. Лицо овальное, челюсть широкая, рот небольшой, губы сжаты, что свидетельствует об определённой сосредоточенности в текущий момент.
В бытность свою юношей Таргус непродолжительное время интересовался набирающей популярность физиогномикой. На поверку это оказалось полной ерундой, не проходящей банальное испытание статистикой, но Цецилия Гракх, однокурсница Таргуса, сделала бы много ложных выводов об этом дознавателе на основе черт его лица.
Так-то Таргус и без всяких физиогномиков понимал, по характерным повадкам, что перед ним профессионал. Не уровня фон Вольфа, достигшего за прошедшие годы практики высот криминалистики, но всё же достаточно компетентный, чтобы начать «читать» Таргуса и с удивлением для себя констатировать, что он не «читается».
Одежда у дознавателя была необычной для этих краёв: чёрный френч, только-только входящий в шлезвигскую моду, того же цвета брюки и кожаные ботинки. На голове его была чёрная шляпа-котелок, тоже берущее своё происхождение из Шлезвига.
Модернизация общества требовала новой, «модернизированной» одежды. Шляпы-цилиндры, шляпы-котелки, складные треуголки — это лишь вершина айсберга. В Шлезвиге можно купить любые из десятков моделей обуви, сотен видов разного рода нарядов. По мере удаления от курфюршества оригинальная одежда дорожает, но можно купить итальянский контрафакт по мотивам, причём за разумные деньги.
Таргус прикинул, где находится Калмыцкое ханство. Получается, что либо этот дознаватель записной модник, не отступающий перед сложностями, либо кто-то основал в этой глуши производство высококачественных подделок шлезвигской одежды.
Пока Таргус размышлял о моде, прибыло два мордоворота в тёмно-зелёной военной форме.
— Пахомий, Софрон, — повернулся к ним дознаватель. — Сопроводите сударя Виридьянова в допросный зал.
Таргус очень удивился, что у них тут есть специальное помещение для допросов. Это показатель успехов его работы.
Ведь обычно современные правоохранители не заморачиваются ни оборудованием, ни помещениями, ни протоколами.
Спустя несколько минут Таргуса завели в большое помещение без окон и нацепили на руки наручники, которые были частью массивного деревянного стола.
Освещался этот допросный зал с помощью жировых ламп, поэтому было душно и воняло. Одна из ламп являла собой огненные часы, (1) чтобы засекать время.
— Так-так-так… — вошёл в допросную дознаватель и уселся за стол напротив Таргуса. — Так-так-так…
Дознаватель снова замолк, продолжая попытки «прочитать» Таргуса, ну или вызвать у него беспокойство. Это психологический приём, внедрённый Таргусом в работу шлезвигских следователей. Фон Вольф не считал, что надо скрывать от коллег методики по отлову преступников, поэтому его выкладки сегодня можно встретить в самых неожиданных местах. Что-то падает на благодатную почву, а что-то выливается в бессмысленное копирование без осознания, равносильное обезьянничанью.
Таргус оглядел помещение. Действительно, они даже помещение подобрали по верхнему пределу «Требований к оборудованию и оснащению учреждений Следственного Комитета курфюршества Шлезвиг». Подумали, наверное, что чем больше будут помещения, тем лучше.
А вообще было интересно, как дознаватель собирается допрашивать немого.
— Начнём с начала, — заговорил дознаватель. — Зовут меня Александром Васильевичем Мехоншиным, я являюсь секунд-следователем Следственного Комитета Российской империи.
Иронично, что при непосредственном руководстве Таргуса возник этот самый Следственный Комитет. Это было во времена царствования его тётушки, Елизаветы, дщери Петровой. Секунд-следователь — это дала о себе знать противоестественная любовь русских к бюрократизации любых процессов. Там, где нужен был один следователь, они сделают две или даже три должности…