Можно устроить так, что в Москву, как в Величественный и Вечный Рим, будут вести все дороги России. А уже от Москвы можно проложить железную дорогу в Санкт-Петербург. Тогда поставки грузов из колониальных городов будут осуществляться через Нижний Новгород, где часть из них можно будет переработать, а что-то требующее сложных станков, доставляться в Шлезвиг. Потенциал огромный даже так, но лучше возвести где-то в Москве аналог Промзоны.
«Петербург — нет», — подумал человек. — «Слишком опасно держать столицу на побережье».
Побережье — это ведь не только морской воздух и сырая погода. Побережье — это также богатый источник вражеских морских десантов. За всеми кораблями не уследишь, а иногда с армадой артиллерийских барж просто нельзя ничего поделать. И тогда они высаживаются и пытаются взять твою столицу штурмом, а ты стоишь и смотришь.
Враг не сможет быстро добраться только до места, расположенного глубоко в тылу, за тысячи километров от берега. Москва в этом вопросе почти идеальна. Ещё безопаснее возвести новую столицу где-нибудь в районе Омска. Конечно, десятилетия потребуются, чтобы превратить тот край в густонаселённую метрополию, но это вполне реально.
Человек искренне не понимал, чем думал Пётр I, строя свой город на Неве. И обещал себе хорошенько подумать над идеей новой столицы. В отличие от наивных российских аристократишек, он понимал, что все только выиграют, если столица будет подальше от России. Был, конечно, Китай, но человек поклялся себе, что в этой реальности зарвавшиеся и дохрена о себе возомнившие ханьцы голову не поднимут. Он уничтожит их экономику дешёвыми и качественными товарами, а затем уничтожит армии и покорит земли. Сколько бы ни потребовалось…
— Ваше Императорское Величество, — тихо обратился к человеку охранник Бортников. — Мы приехали.
Перед ними была корчма или как ещё они называют постоялые дворы.
Гостиный двор «Три медведя» — так гласила вывеска.
Двухэтажный сруб-пятистенок с пристроенной конюшней, большим задним двориком, с оборудованным отхожим местом и символическим участком мощеной дороги у главного входа. Видимо, владелец этого постоялого двора посчитал, что на этом пятиметровой длины куске дороги его полномочия всё, закончены. И он сделал для города всё, что мог.
Человек вошёл внутрь и сразу же наткнулся на разносчицу. Дородная девица в этот момент выносила накрытый полотенцем поднос. Одета она была в тёмно-серый сарафан, уже имеющий несколько пятен от разлитого пива и чего-то бордового, вероятно, вина или красного борща.
— Ой, простите… — отступила разносчица.
Человек махнул рукой и обошёл её.
— Дорофея, тудыть тебя растудыть! — окрикнул её корчмарь. — Смотри куда прёшь!
Корчмарь стоял за стойкой и оценивающим взглядом рассматривал человека. Видимо, вычислял его платежеспособность.
«Грамоту разумѣешь??» — написал ему человек.
Корчмарь достал из-под стойки лист пергамента и писчие принадлежности.
«Разумѣю, а чего не разумѣть??» — написал он зачем-то.
«Я слышу, но не говорю», — написал раздражённый человек.
— А, так бы и сказал! — заулыбался корчмарь. — Чего надобно-то? Может, поесть чего? Или ночлег?
«Сколько номеровъ свободно?» — написал человек.
— Да почти все, — ответил корчмарь. — Уехал много кто, вот и…
«Четыре номера, близко другъ къ другу», — написал человек. — «Полное питаніе на восемь человѣкъ, а также обиходъ лошадей, обязательно съ ячменемъ».
В корчму вошли охранники Бирона и он сам, поддерживаемый под руки.
— Двадцать две копейки в день, сударь, — ответил корчмарь, переведя взгляд с пришельцев на человека.
«Подойдётъ», — написал человек и достал кошель.
Отсчитав девять рублей и две копейки, он передал их удивлённому корчмарю.
«Сорокъ одинъ день», — написал человек. — «Готовь ѣду».
Бездна велела сидеть в Нижнем Новгороде два месяца до дальнейших распоряжений. И человек будет сидеть. Ожидание — это часть его прошлой работы. И если не считать всё время, прошедшее с момента удара камнем в городе Туре, что в Каскаде миров, на Арканиум он работал почти что вчера.
//Курфюршество Шлезвиг, Промзона, 15 января 1748 года//
В рабочем пространстве кораблестроительного конструкторского бюро № 4 собрались будто бы случайные люди. Это были математики, физики, химики и металлурги. А ещё здесь была Зозим, хмуро оглядывающая эту толпу.
Недавно она в очередной раз «проходила» этапы Красной папки и наткнулась на нечто очень перспективное. Император был гением, но некоторые вещи он недооценил или ошибочно посчитал, что они несвоевременны.
Одним из таких проектов был клипер. (2) Зозим сумела разглядеть зачёркнутое императором слово «чайный», но смысл непонятен.
Император начертал не очень подробный чертёж этого теоретически революционного корабля, а также написал подробные сведения о том, каким он должен быть. Папка № 44-8 была отнесена к разряду необязательных проектов, но Зозим загорелась идеей строительства корабля, способного развивать скорость до 18 узлов в час. И это исключительно на парусах, при этом имея чистый дедвейт (3) до 1500 тонн!
Главные принципы строительства такого типа кораблей Зозим поняла прекрасно.
Нужна математически выверенная парусная оснастка, для чего в комиссии нужны математики и физики, ниже ватерлинии корабль должен быть оббит медью, для чего тут металлурги и химики, а также отношение длины к ширине должно быть не менее 7:1, чем отдельно занимаются корабелы в соседнем КБ.
— Господа, — начала Зозим. — С материалами вы ознакомлены.
— Это не может работать, — уверенно заявил Кассиус аф Манстрим.
Аф Манстрим был из нового набора цветных металлургов, нанятых в Швеции. Привлечённый слухами о высоких зарплатах, он прибыл в Шлезвиг устраиваться на металлургическое производство. Начав работать рядовым сотрудником, он в течение года заслужил должность старшего смены на окислительном конвертере, а затем, перевезя семью из Гётеборга в Эгиду, перевёлся в конструкторское бюро № 5. Там он осваивал механику, но не очень успешно. Начальство давало на него характеристику, там было написано, что его мечтой было конструировать сложные механизмы на основе паровой тяги, но ему просто не дано. Зато он очень хорошо разбирается в сопротивлении материалов, в частности меди и бронзы. Это и предопределило его роль в нынешнем проекте. Он способен посчитать разумный максимальный вес медного покрытия днища будущего корабля, а также сильно поможет в разработке набора корпуса, который было решено делать бронзовым, для лучшей прочности.
— Почему? — спросила Зозим.
— Я пока не всё посчитал, вы ведь дали слишком мало времени, — начал аф Манстрим. — Но даже примерные расчёты говорят мне, что корабль получится слишком тяжёлым и это нельзя будет компенсировать запланированным водоизмещением.
Зозим знала, что он неправ, так как император не стал бы прописывать неосуществимый проект. Ведь до этого всё, к чему они подступались, заканчивалось успехом. Артиллерийские орудия, новые винтовки, нефтедобывающие вышки…
— Я уверена, что вы ошиблись в расчётах, — ответила Зозим. — Это императорский проект.
— Так это задумка императора?! — удивился аф Манстрим. — Но тогда… Тогда я пересчитаю всё заново. Только вот время…
— Проект не срочный, — улыбнулась Зозим. — Поэтому я даю вам три месяца на все расчёты и разработку методики строительства.
Если они смогут создать что-то такое…
Можно будет сократить путь до Америки, наладить сообщение с самыми отдалёнными уголками планеты! Охота на испанские суда станет лёгкой затеей, а оперативная доставка важных сообщений совершит революцию на Новом Свете.
Сейчас Мейзель работает один. Нет, у него есть штат заместителей из штаб-капитанов и вся иерархия подчинённых легионов, но о многих вещах он узнаёт с запозданием. «Плачущая дева», регулярно доставляющая сообщения в Америку, сейчас стоит в сухом доке, так как днище её обросло морскими тварями. Это неприятная задержка, а Зозим такого не любит.
А ещё она не любит, когда её агентов в России убивают. Кто-то целенаправленно истребляет её русских людей, поэтому там она слепа. Вероятно, это аф Лингрен расчищает себе путь.
Его задумку с захватом власти в Российской империи Зозим разгадала буквально пару дней назад. Масштаб потрясал: всё, начиная от гибели императора, было планом аф Лингрена. А теперь этот презренный шведо-датчанин руководит восстанием в пользу малолетнего Иоанна III, всплывшего в Санкт-Петербурге во главе со своей армией. Но это ещё ерунда. Главное — англичане высадили в Кронштадте «дружеский» десант. Иоанн III дал на это разрешение и Зозим с Марией Терезией пришлось проглотить такой моветон.
Дело в том, что большая часть европейских стран признала Иоанна III законным императором, поэтому его решения в глазах мировой общественности считаются легитимными. И английские войска у столицы Российской империи — это, в понимании тех же испанцев или французов, вполне себе нормальное явление.
«Ничего», — подумала Зозим. — «Закончу с датчанами — возьмусь за Россию».
С Данией, в отличие от России, всё было прекрасно. В Копенгагене идут уличные бои, датский король бежал в Норвегию, с семьёй. На море удалось завоевать абсолютное доминирование, а всё благодаря паровым баржам, покрытым бронёй. Пудлинговая сталь показала себя очень хорошо, достойно выдержав ядра и бомбы противника, но одну баржу они потеряли. Дело было в неудачно попавшей бомбе, осколками повредившей паровой двигатель, через дымоходную трубу. Зозим приказала устранить уязвимость в следующих моделях, так как в грядущей войне планировала делать на бронированные баржи основную ставку.
А война будет…
Агентура в Европе бесперебойно докладывает о наращивании военной мощи Францией, Испанией, Пруссией и Англией. Нельзя забывать также про итальянские государства, также включившиеся в гонку. Больше всех поразил Папа Римский, Бенедикт XIV. Зозим знала всё об основных игроках европейской политики, поэтому очень удивилась, когда в целом мирный и дружелюбный папа Бенедикт XIV учредил новые налоги в Папской области и начал реформировать свою швейцарскую гвардию. В этом ему сильно помогли нанятые швейцарские наёмники из тех, которые помогали императору Карлу Петеру I формировать его первый легион.