Герцог ждал своего часа в лесочке на полтора километра правее поля боя, но Таргус решил придержать его до более значимого момента.
В современной войне не имеет слишком уж большого значения, слабо ли у тебя подготовлены войска, сильно ли. Современные бои – это битва разумов. И Таргус впервые в этом мире столкнулся с равным противником.
«Надо будет потом узнать, как он спрятал от меня артиллерию», – сделал себе зарубку на память Таргус.
От этой битвы зависит абсолютно всё как для данов, так и для гольштейнцев, поэтому все рубились отчаянно.
Но качество ополчения всё-таки сказывалось на ходе боя: с правого фланга, мало того, что сильно потрёпанного артиллерией, так ещё и столкнувшегося с очень злыми бронированными амбалами, начали спешно, шустро переставляя ноги по вязкой грязи, отходить целые подразделения. Таргус не мог понять, это перегруппировка или всё-таки бегство… С этой грязью было сложно сказать однозначно.
Вражеская канонада прекратилась, поэтому Таргус рискнул подняться на вышку и посмотреть в подзорную трубу на вражеские пушки.
Вражеские пушки обнаружились метрах в семистах, это были крепостные орудия крупного калибра, которые кто-то погрузил на телеги и притолкал сюда прямо в таком виде. Только вот они были закреплены толстыми корабельными канатами и приведены в боевое положение. Хитро.
Вокруг пушек лежал истерзанные бомбами тела артиллеристов.
– Гаубицы, прекратить огонь! – по привычке заорал он, но затем вспомнил, что сигнальщик мёртв и, повернувшись в сторону артиллерии, замахал флажками. – Надо завести двоих сигнальщиков и один из них должен будет всё время сидеть в перекрытой щели[24].
Даны плотно завязли на редутах. На этот раз, ввиду тотального численного превосходства противника на его правом фланге, первая когорта не смогла сразу же завоевать превосходство, поэтому линия столкновения относительно выровнялась и стабилизировалась.
Таргус замахал флажками артиллерии, когда увидел кавалерию, рассчитывающую обогнуть левый фланг глубокой дугой.
Загрохотали гаубицы и пушки.
Драгуны противника начали терпеть тяжёлые потери, потому что замедлители на бомбах Таргуса очень пунктуальны, а расчёты артиллеристов выучены многими сотнями часов практики почти до профессионального уровня.
Командующему силами противника пришлось отказаться от опрометчивого флангового обхода, видимо, он поверил не всему, что услышал от выживших после первого генерального сражения.
– Ну, думаю, пора! – увидел Таргус позитивные изменения на левом фланге противника и засигналил флажками.
Кавалеристы увидели сигнал и начали движение к указанным целям.
Враг ввёл полк пехоты, наполовину вооружённой штуцерами, это было видно по коротким стволам мушкетов, встречающихся в их руках.
Кто-то выстрелил в сторону Таргуса, в опорную балку крыши дозорной вышки впилась пуля.
– Счастливый сукин сын! – возмутился он и развернулся к артиллерии, начав давать новую команду.
Разрывы появились над введённым в бой резервным полком.
Весьма сомнительное решение – вооружать полк разнобойным оружием, но советов Таргуса никто из данов не спрашивал.
Вместе с теоретически неплохими стрелками умирали и простые мушкетёры, но это было неважно. Артиллерия подавляет, замедляя движение подразделения. Будь у него что-то вроде 350-миллиметровых гаубиц Аспиума, он бы останавливал движение вражеских подразделений. То, как эти махины останавливают подразделения он испытывал на своей собственной шкуре. Один не очень весёлый раз ему даже хирургически точно оторвало левые руку и ногу. Имеется в виду, что хирургически точно – это не хирургически аккуратно, то есть если бы тяжёлый осколок прошёл на сантиметров пять ближе к торсу, домой в Тоскану, в статусе инвалида с ветеранской пенсией, никто бы не поехал.
Кавалеристы гвардии герцога выскочили на оперативный простор и шарахнули по тылу левого фланга противника, где дела у него шли не очень хорошо. Рассеяв несколько полков противника и вынудив их переть на штыки легионеров, они отскочили назад и вновь вышли на оперативный простор.
Таргус дал сигнал пушкам, обстреливающим продолжающий двигаться полк резерва, переключиться на ядра и начать анфиладное рикошетирование[25], которое бьёт по мозгам сильнее, чем взрывающиеся над головами бомбы. Результат работы бомбы – это куча убитого народу, но в разных местах строя, а так как солдат общей картины боя не видит, а в основном только то, что рядом, то такое эффективное средство как бомбы не оказывают на него должного психического эффекта, а вот с рёвом пробивающее твоих товарищей дружно в ряд ядро – это даже слегка избыточный психический эффект.
И началось. Артиллеристы сменили прицелы, посчитали всё и начали стрельбу. Некоторые ядра бессмысленно зарывались в землю, некоторые не касались врага, но часть всё-таки устраивала желанную кровавую жатву.
Отрывая ноги, иногда руки, а кого-то пробивая насквозь, ядра делали своё грязное дело и полк резерва, столько потерявший не вступив в бой, начал колебаться, Таргус не только видел, но и чувствовал это каким-то шестым чувством. Наконец, первые робкие фигуры развернулись и побежали, а за ними остальные. Выведены из игры.
Кавалерия тем временем отстрелялась из пистолей в спины солдат правого фланга врага и отступила обратно, на перезарядку.
Таргус увидел, что противник вводит последний резерв и решил послать две резервные когорты, посчитав, что их время пришло.
Обойдя редуты с двух флангов, третья и четвёртая когорты II-го легиона вступили в бой.
Снова взмахи флажками и пушки с гаубицами сконцентрировали огонь на последнем резерве противника. Комбинация бомб и анфиладных рикошетов ядер делают нахождение под обстрелом очень дискомфортным, а резерв состоял из совсем уж некачественных ополченцев, поэтому они бежали намного быстрее, чем полк с наличием штуцерников.
Дав команду кавалерии атаковать, Таргус обеспокоился вторым полком драгун и увидел их вдали, спешно убегающими. Видимо, судьба товарищей показалась им слишком печальной. Ну или командующий отослал их куда подальше.
Битва выиграна, пусть и потери на этот раз куда существеннее. Но тем ценнее опыт.
Глава XII. Шлезвиг и деньги
//Город Шлезвиг, ратуша бургомистра, 27 февраля 1734 года//
– Шлезвиг мой… – тихо прошептал Карл Фридрих, а затем поднял тяжёлый взгляд на собеседника. – Подписывай.
Король Кристиан VI с недовольной и почти страдальческой миной взял перо у своего советника и подписал ставший историческим Шлезвигский мирный договор.
– Это тебе просто так с рук не сойдёт, Карл Фридрих, – произнёс король Дании.
– Ты что, уже успел собрать новую армию? – издевательски-угрожающе спросил нахмурившийся герцог.
– Я в общем говорю, – дал задний ход Его Величество.
Герцог Карл Фридрих усмехнулся с превосходством и поставил свою подпись в мирном договоре.
По итогам мирного договора земля Шлезвига до линии Фленсбург-Зюльт переходит в безраздельное владение герцога Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского, а королевство Дания выплачивает контрибуцию в сумме семи миллионов датских риксдалеров в течение следующих шести месяцев и отказывается от каких-либо претензий на Шлезвиг, то есть даже родственные Карлу-Фридриху Ольденбурги лишаются всяческих родовых претензий на эту территорию.
Технически, датчане могли бы продолжать войну, военный флот никоим образом не задет боевыми действиями, островные части Дании не попали под раздачу, можно было ещё побороться, но… Дания не в окружении союзников. Шведы, потерпевшие поражение в Великой Северной войне, должны уже с аппетитом поглядывать на Норвегию, находящуюся под датским владычеством. Англичане, которые, после той же войны, датчанам не совсем друзья, даже несмотря на обсуждаемый до недавних пор брак наследного принца Фредерика V с кем-то из дочерей английского короля Георга II, могут пересмотреть свою политику и потрепать за два сражения оставшуюся без армии Данию территориально.
Недооценка заштатного герцога обошлась датчанам очень и очень дорого. После двух весьма неожиданно закончившихся битв стало ясно, что сухопутные сражения против гольштейнцев никаких положительных перспектив не несут и надо выходить из войны с хоть какой-то минимизацией потерь, тем более что герцог Карл Фридрих не стал выёживаться и потребовал только Шлезвиг и деньги.
Нечто подобное датчане испытывали во время Датской кампании Карла XII, когда шведский король, при поддержке англичан, высадился у Копенгагена и осадил его, пригрозив уничтожить город. Датчане сдались и выбыли из игры на девять лет, до того момента, как дела у Карла XII не начали идти очень плохо. Карл Фридрих вывел их из игры на эквивалентный срок, а если шведы воспользуются моментом и нанесут удар, то и, возможно, навсегда.
С убытием датского короля, Карл Фридрих первым же делом решил настроить население аннексированного Шлезвига в свою сторону: законодательно навсегда отменил крепостное право, которое было введено Кристианом VI, а также временно отменил всеобщую воинскую повинность, так как войны в ближайшее время не предполагалось, а даже если она начнётся, он рассчитывал на легионы.
Началась также типичная PR-кампания, на которую было потрачено двести двадцать тысяч рейхсталеров, включающая в себя большую ярмарку в Шлезвиге, бесплатные эль и вино с хлебом и фестиваль народной музыки, быстро превратившийся в масштабную пьянку. Всё это проводилось под недвусмысленным лозунгом: празднество в честь освобождения Шлезвига. Датчане, проживавшие в Шлезвиге, не до конца понимали, кого именно освободил германский герцог и освободил ли вообще, но в массовом праздновании с дармовой выпивкой всё же участвовали.
Пока Карл Фридрих развлекался в Готторпском замке, Таргус находился в лесу неподалёку, посреди своих легионеров.