шении ягненка; его теплою кровью обрызгали жертвенник, а по внутренностям гадали об исходе битвы. Наконец, по полету птиц жрецы старались выяснить, угодна ли жертва богам: ястреб появился с благоприятной стороны. Все возвещало, по-видимому, победу на следующий день.
Римляне, практичные и трезвые во всем, надеялись не только на помощь богов, они знали еще и силу человеческого слова, силу награды. Потому, вернувшись в praetorium, консул приказал протрубить сбор солдат. Далеким эхом отозвался звук сигнала в горах. Постепенно, закончив свои дела, собирались легионеры на forum (форум, большая площадь для собрания солдат, для консульского суда), который примыкал к противоположной стороне консульской палатки и был больше квесторской площадки. На деревянном помосте, в полтора аршина высотою, у самой своей палатки, на трибуне появился консул. Ликторы грозно стали вокруг, а легат (помощник консула) и военные трибуны красивою толпою разместились позади. Консул был одет в тунику; поверх нее чешуйчатая кольчуга охватывала его стан, с плеч спадал плащ; его конец он перебросил через левую руку.
Самнитские воины. Роспись гробницы
Консул поднял правую руку с жезлом, и воцарилась тишина, все смолкло.
«Наконец-то наши давнишние враги, – заговорил он, – более 150 лет причинявшие нам вред и тревогу, находятся в нашей власти. С двух сторон стиснули мы их нашими железными легионами, и они не уйдут от нас, потому что боги возвестили нам победу: полет птиц и поведение священных цыплят были благоприятны. Мужество ваше и храбрость должны еще увеличиться, римляне! Ведь вы сражаетесь за безопасность родного города Рима! А вы, союзники, – за безопасность ваших жен, детей и деревень! В случае победы вас ждет великая добыча: все, что награбили галлы по дороге в Италию, достанется вам. Кроме того, вас и ваших братьев ждут наделы за Апеннинами.
Всем храбрецам будет особая награда: всякий, ранивший неприятеля, получит копье; кто убьет врага и снимет доспехи, получит чашу для жертвоприношения, а если он всадник, то – конскую сбрую; воина, который первый появится в неприятельском стане, я награжу венком; всякий, защитивший соседа щитом, получит тоже венок, а спасенный будет чтить его, как отца. Вспомните, какой почет оказывают родственники и односельчане всем храбрецам. Каждый будет завидовать вам, когда увидит на стене вашего дома награду.
Неужели струсим мы перед галлами? Разве они грознее других народов, покоренных нами на протяжении всего полуострова и вне его? Неужели напрасно нас считают храбрейшими воинами по всей Италии и даже, скажу больше, во многих странах около Средиземного моря. Нет!.. Этого не будет… Мы победим!..»
Так закончил свою речь консул, и гул одобрения и сочувствия понесся ему в ответ. Это могло служить ему порукой в завтрашней победе.
Битва римлян с варварами. Рельеф саркофага
На следующий день сражение завязалось с утра. Оно началось сперва столкновением легковооруженных на передовых позициях. Туда сейчас же поскакал консул Гай с конницей, приказав своим легионерам строиться к битве.
Другой консул, Эмилий, тоже выстроил свои легионы в боевой порядок: впереди легиона рассыпались легковооруженные, все цветущие юноши, впервые вступающие в бой; они шли легким шагом в битву, потрясая шкурами, украшавшими их головы вместо шлемов, и легкими дротиками.
На правом фланге, прикрывшись крупными щитами, стали, под предводительством 12 префектов, легконогие быстрые самниты: кожаные панцири и шлемы защищали их. Левый фланг заняли чернобородые, искусные в бою, этруски; их шлемы с длинными гребнями и хвостами прикрывали длинные волосы; они приготовили для врагов стрелы.
Центр заняли непоколебимые и храбрые римские легионы; в три ряда стали его части: впереди, оставляя между собою промежутки, стали манипулы (роты) принципов (воины не старше 30 лет, по 2–3 раза побывавшие на войне), приготовив для бросания дротики и защитившись щитами; за ними, во вторую очередь, стали манипулы гастатов (солдаты зрелого возраста, уже опытные воины), которые во время боя заменяли манипулы уставших принципов; для этого, по команде, они продвигались вперед через промежутки между манипулами принципов; в третьем ряду расположились триарии (самые старые закаленные воины); воткнув перед собой копья, как лесом или палисадом, обнесли они свои ряды, сами стали на правое колено и, опершись на свои щиты, ждали очереди: им приходилось последним вступать в бой, пропустив назад, сквозь свои манипулы, гастатов и принципов, если те не выдерживали натиска. Это случалось редко; по этому поводу у римлян сложилась даже поговорка «Res ad triarias venit», т. е. «дело дошло до триариев», значит, «дело плохо».
Галлы, не подозревая засады, дали консулам время построить легионы к битве и тогда бросились на легионы. С дикими криками, при оглушительных звуках свирелей, они хотели прорвать железный строй легионов. Но римские солдаты даже не допустили их до своих рядов, расстроив галльское войско тучею дротиков.
Непрерывные упражнения перед войною и сознание важности победы сделали свое дело, и римские солдаты дружно, по команде, бросали метко копья в врага, а из задних рядов легковооруженные подавали им все новые и новые… Враги падали, не успевая пробежать и половины пути; их сменяли все новые и новые. Наконец галлы поняли свое положение, и смятение появилось в их рядах; они дрогнули и стали отступать.
Увидела это римская конница и из засады бросилась стремительно на галлов, окончательно спутывая и мешая их строй. Масса галлов погибли от копий и коней всадников, и не одно золотое ожерелье, которыми они украшались, отправляясь в битву, попало в руки римлян.
После этого поражения остатки галлов ушли за Апеннины и Альпы и уж больше не рисковали появляться в Италии.
Так легко досталась римлянам победа, которая обеспечила безопасность государства и власть над долиною реки По (226 г.).
Ганнибал в Италии
Я. Сорнев
Первая Пуническая война кончилась удачно для римлян: Сицилия была присоединена к их владениям. Карфагенянам приходилось напрягать все силы, чтобы удержать господство на море в своих руках. Они хорошо понимали, что, если римляне овладеют морскими путями, Карфаген как богатая торговая республика перестанет существовать. У многих карфагенян зародилась мысль: подготовиться к решительной войне с Римом и биться с ним до тех пор, пока этот опасный соперник не будет окончательно уничтожен или по крайней мере сильно принижен. Прославившийся уже в борьбе с римлянами полководец Гамилькар Барка должен был подготовить это дело. С согласия сената он отправился в Испанию с целью овладеть землею и богатствами и в борьбе с туземцами создать образцовое, хорошо дисциплинированное войско.
Первые шаги Гамилькара сопровождались блестящими успехами. С помощью своих сыновей, Гасдрубала, Ганнибала и Магона, он разбил сопротивление туземцев и овладел большею частью полуострова. Здесь он строил города, поощрял земледелие, собирал дань со всех общин до самой р. Эбро и обогатился серебром, в изобилии добытым в горах полуострова. Все большие и большие запасы денег собирал Гамилькар и вместе с тем мало-помалу создал великолепную, хорошо вооруженную армию. Все это ему необходимо было для того, чтобы ударить на римлян и вступить с ними в отчаянную борьбу за самые жизненные интересы своего города. Однако планам этим не суждено было осуществиться. В самый разгар подготовлений к войне Гамилькар внезапно умер.
Близ Нового Карфагена, расположенного на юго-восточном берегу Пиренейского полуострова, заметно было сильное передвижение войск. По направлению к городу быстро двигались колонны пехотных войск, а также отряды испанской, африканской, балеарской кавалерии. Не доходя до города, на расстоянии нескольких верст, утомленные от длинных переходов войска располагались для отдыха. Тяжеловооруженные воины снимали с себя медные доспехи, всадники давали корм лошадям. Тут же устраивались дикие нумидийцы со своими слонами. В самом центре лагеря разбит был шатер несколько больше обыкновенной палатки; над ним развевалось знамя из пестрой материи, прикрепленной на древке. В шатре находился человек средних лет, крепкого телосложения, с густой курчавой бородой, вьющимися волосами на голове, с выразительным лицом и острыми проницательными глазами, сверкавшими из-под нависших бровей. Это был Ганнибал, сын Гамилькара Барки, знаменитого карфагенского полководца. Он порывисто шагал из угла в угол и, по-видимому, кого-то с нетерпением ожидал.
Ганнибал Барка
Вскоре распахнулся занавес шатра и быстро вошел один из подчиненных Ганнибалу начальников, его брат Магон. Почтительно поклонившись, он вручил ему несколько свитков, только что доставленных гонцами в лагерь. Важные сообщения заключались в письме из Карфагена – война Риму была объявлена.
Ганнибал любил подготовляться к войне под покровом большой тайны, и потому никто из воинов не знал планов полководца. Он задолго перед походом изучал жизнь, привычки и обычаи своих противников. Совершенно неожиданные ловушки, хитрости и искусные приемы борьбы создали Ганнибалу славу опасного противника и весьма лукавого человека. Его шпионами кишела вся Италия, его лазутчики склоняли путем угроз и подкупа многих колеблющихся из числа подчиненных Риму. Сам он, как рассказывали, нередко во время войны, переодевшись, с фальшивой бородой и волосами проникал во вражеский лагерь.
Для Ганнибала обстоятельства складывались весьма счастливо. Мирная партия карфагенского сената, которая постоянно тормозила завоевания в Испании, была сломлена. Взявшая верх партия войны обещала не оставлять без помощи Ганнибала; значит, оставалось избрать лишь наиболее верный путь для нападения на Рим. Морская война была немыслима, так как у Ганнибала не было достаточно сильного флота, чтобы, высадившись неподалеку, ударить в самое сердце Италии – в Рим. Приходилось вести сухопутную войну, и было вполне ясно, что начинать ее надо с севера. Там только что римский полководец Фламиний разгромил кельтов, и они, несомненно, окажут поддержку пунийцам. Удобна для начала войны Северная Италия еще и потому, что отсюда легко можно завести сношения с македонским царем, с которым римляне жили не в ладах. Ни для кого не было секретом и то обстоятельство, что в Риме шла сильная вражда между партиями: крестьянской и сенаторской. Последняя не сочувствовала завоеваниям Фламиния на севере, а первая враждебно выступала против сенаторов за их участие в торговом флоте и за непроизводительную трату средств на заморские предприятия. Ганнибал радовался, видя, что все благоприятствует его успеху. Сделав смотр войскам, он приказал Магону распорядиться: дать солдатам двухдневный отдых, а затем собираться в далекий поход.