По тесным улицам Ланувия стояло оживление, когда Милон въехал в город со всей своей свитой. Теснота улиц и наплыв народа сейчас же сказались тут: пришлось оставить громоздкие экипажи и пересесть в поджидавшие у ворот носилки, высланные предусмотрительным управляющим для встречи господина с госпожой. Большинство свиты отправилось по более малолюдным улицам. Вскоре к носилкам присоединились некоторые из клиентов, проходившие в это время по дороге. Но, хотя они и расталкивали усердно встречных, носилки подвигались медленно среди множества всякого рода людей. Все почти население сосредоточилось на улице. Редко встречается тут человек, одетый в тогу – костюм римского гражданина; даже и граждане здесь предпочитают одеваться попроще, в более дешевую одежду. Около лавочек, которые попадаются на каждом шагу, особенно толпится народ. Вот лавочка сапожника. Это открытое помещение, наружная сторона которого заставлена прилавком. На нем красуется всевозможный товар; им наполнен и огромный шкап в глубине. Сам содержатель, пожилой человек, расхваливает свой товар нескольким посетительницам, которые сидят перед прилавком. Один из приказчиков примеривает им обувь, а другой зазывает посетителей. Вот мясная лавка, а вот продавец горячих напитков. В сосуде на ножках кипятится какая-то жидкость, которую он черпает для своих покупателей маленьким ведерцем. Со всех сторон несется громкий говор; тут и спорят, и бранятся. А то вдруг кто-нибудь затянет удалую песенку.
Дорога идет мимо форума. В глубине виднеются храмы богов, многочисленностью которых славился Ланувий. Перед храмом Геркулеса на алтаре совершается жертвоприношение. Множество всевозможных яств на особых блюдах возложено на алтарь. Жрецы с венками из листьев тополя на головах заняты священнодействием; хор поет песнопение о чудесных подвигах Геркулеса, и далеко слышатся слова молитвы: «Радуйся, порождение Юпитера, красующийся в сонме богов, приди благодатной стопой к нам и к твоим жертвам!» Под портиками, которые тянутся по сторонам, прохаживается праздный люд. В одной стороне столпилась кучка народу и идет оживленный разговор о событиях последнего времени – о восстании против Рима италийских союзников. Один из собеседников, пожилой уроженец Апулии, с жаром рассказывает о притеснениях, которым подвергаются его соотечественники от римской знати: «Несколько лет тому назад один молодой человек, даже не занимавший в тот год никакой из высших должностей, проезжал через нашу сторону, возвращаясь из Азии. Его несли в носилках. А тут повстречался с ним один пастушок, плебей из Венусии, да в шутку, не зная, кого это несли, и спросил: уж не покойника ли они несут? Тот, едва услышал это, велел остановить носилки и ремнями, на которых они были привязаны, велел стегать его, пока он не испустил дух».
Многие из собеседников явно сочувствовали восставшим, хотя, может быть, и далеки были от мысли самим поднимать оружие против Рима. Один купец из Кампании рассказал тут еще случай, бывший в его стороне: «Как-то к нам в Теан Сидицинский приехал консул. Супруга его сказала, что хочет мыться в мужских банях. Тогда нашему квестору Марку Марию и дано было распоряжение удалить из бань всех, кто там мылся. После она говорит мужу, что бани были приготовлены ей недостаточно быстро и были не очень чисты. И вот на форуме водрузили столб и привели к нему нашего квестора Марка Мария, человека знатнейшего во всем государстве, скинули одежды и били прутьями. И подобные вещи были не только у нас, но и в других городах».
Еще кто-то рассказал, как в одном из италийских городов римский магистрат под предлогом устройства колонии стал раздавать землю каким-то актерам, прогоняя с нее местных жителей. «А все почему это происходит? Потому, что мы не граждане, а только союзники. Попробуй кто-нибудь обидеть гражданина, он найдет себе управу в Риме. А с нами как хотят, так и поступают. Во время последних войн сколько было случаев, что воинов-союзников почти без суда, по приговору только военного совета казнили по одному подозрению, а римские граждане остались целы, потому что у них есть право обращаться в таком случае к суду народа! А между тем с нас требуют солдат в войска, и мы поставляем их больше, чем сами граждане. Они затевают эти войны, а мы за них сражаемся. Если достается от врагов добыча, они не делят ее поровну, а берут себе большую часть. Где же тут справедливость? Они называют нас союзниками, а превратили в подданных, почти в рабов».
Мясная лавка (Macellum)
Действительно, об этих несправедливостях говорили уже давно в разных концах Италии. Находилось и в Риме немало людей, хлопотавших о том, чтобы улучшить положение союзников. Наконец, марсы, самниты и многие другие из италийских племен взялись за оружие и попробовали основать свое собственное государство со своим сенатом и должностными лицами. Несколько лет продолжалась эта война, во время которой не раз и римские войска терпели поражения, и только тогда постепенно стало наступать успокоение, когда объявлено было о даровании прав гражданства всякому из италийских союзников, кто положит оружие и в течение 60 дней заявит свое имя римскому претору.
Вот кучка народу собралась около одной лавочки. Читают на стене большое, крупными буквами написанное объявление: «Пропала медная урна в этой лавке; кто ее доставит, получит 60 сестерциев (около 5 рублей на наши деньги); кто приведет вора, получит еще столько же». Рядом читают и другую публикацию: «Гладиаторы эдила Авла Светтия Церта будут биться в канун июньских календ, будет травля зверей». Затем были перечислены имена гладиаторов, которые будут выступать и с каким оружием. Надо сказать, что театральные представления и бои гладиаторов устраивались даже в самых захолустных городах, где не было и театров; зрители располагались там прямо на траве.
Вдруг из лавки, где продается масло, раздалась громкая брань и звон разбиваемой посуды. Туда только что вошел в сопровождении нескольких слуг местный эдил. Дошли до него слухи, что в этой лавочке торговля ведется не по совести. Вот он и вздумал заглянуть туда и проверить, по каким меркам отпускается товар. Следить за этим было обязанностью эдила. А для возможности проверки употребляемых торговцами мер на форуме хранились казенные меры, выставленные там по особому постановлению декурионов.
Но вот из лавочки с победоносным видом показалось и само суровое начальство во всем блеске своего достоинства. Ауфидий Луск, исполнявший обязанности эдила, прежде жил в Риме и был там простым писцом, но предпочел переселиться в родной город, чтобы тут изображать из себя начальство. И сколько важности было в его фигуре со всеми знаками достоинства – с пурпурной каймой на тоге и пурпурной полосой на тунике, в предшествии слуг с особой восковой свечей и кадильницей! Милон не мог удержаться от улыбки, глядя на эту процессию: другие люди и в более важных должностях держат себя гораздо скромнее.
Ауфидий не заметил Милона и направился в другую сторону, к храму Юноны, где делались приготовления к празднику этой богини. Еще ему предстояло много хлопот с устройством сценических игр на этом празднике. Тут требовались и довольно значительные расходы, которые высшие чиновники обязаны были покрывать из своих средств. Да, кроме того, один гражданин не в порядке содержит улицу против своего дома, и эдилам нужно привести ее в порядок, а расходы взыскать с виновного.
Торговая вывеска из Помпей
Вот, наконец, наши путешественники миновали форум и снова вступили в тесную улицу. Один дом невольно привлекает тут внимание прохожих. Высоко на стене красуется изображение слона, вокруг которого вьется змея (это талисман, предохраняющий от несчастия), а около сторожит маленький карлик. Большими красными буквами на белом фоне сделана надпись: «Гостиница; сдается столовая с тремя кушетками (на них возлежали во время обеда) и со всеми удобствами». Другими словами, тут, в трактире «Слон», посетители могут обедать не только в общем зале, который в маленьком городке естественно наполняется серой публикой, но и в более изящном и удобно обставленном отдельном номере.
Через открытый широкий вход можно видеть все помещение. Вот в одной стороне около круглого столика сидят четверо в дорожных костюмах. Прямо почти над их головами висят всякие съестные припасы – сыр, колбасы, лук и т. п. Обыкновенно римляне за столом возлежали, здесь же они сидят, так как собрались только наскоро закусить. С улицы приходит еще компания. Нетрудно уже по костюму узнать в них более зажиточных посетителей. Хозяин, как водится, рассыпается перед ними в любезностях и обещает угостить новоприбывших кушаньем из дроздов. Он тотчас же начинает жарить их, а тем временем двое местных шутов развлекают гостей, состязаясь между собой во взаимных насмешках. Все присутствующие покатываются от смеху, глядя на них: один так мал ростом, что не похож на взрослого человека, другой же перед ним прямо великан. Вдруг от очага вспыхнули заготовленные на полу дрова. Поднялся переполох; казалось, что сейчас вспыхнет все помещение. И смешно было видеть, как гости, не зная, за что приняться, то бросались тушить огонь, то спешили доедать свои кушанья. Впрочем, вскоре огонь был потушен, и все кончилось дружным смехом посетителей.
…Наконец, Милон перед большим и изящным домом, где его ожидает управляющий со всем штатом прислуги.
В июльские календы (т. е. 1 июля) происходили выборы диктатора на следующий год. В Ланувии с этими выборами соединены выборы и других должностных линь – эдилов и квесторов. Еще задолго до этого времени среди граждан начались предвыборные волнения. В городе было две партии, каждая хотела провести на высшую должность своего кандидата. Одни стояли за родственника теперешнего диктатора Гая Анния Милона, другие – за Тита Лициния Мурену, который, хоть не отличался ни благородством происхождения, ни богатством, тем не менее пользовался влиянием среди земляков. Имена этих кандидатов были заявлены диктатору, который должен был руководить всем делом выборов. Кроме них, заявлены были и еще некоторые кандидаты, хотя на избрание тех было мало надежды.