ди… Отец занял денег у ростовщика за большие проценты, уплатил откупщику, и с этих пор нам не оправиться… Но ты не слушаешь?
Каппадокиец, действительно, слушал рассеянно, он был заинтересован тем, что происходило у Среднего Януса. Там шел оживленный торг. Несколько человек торопливо и преувеличенно развязно перепродавали по дешевой цене свои доли в восточных откупах, ссылаясь на целый ряд семейных обстоятельств, вынуждающих их поскорее закончить дела и выручить деньги. Римские дельцы, пользуясь этой спешкой, еще больше сбивали цены на эти доли и азартно скупали их, но большинство относилось к этим сделкам недоверчиво, опасаясь, уж не случилось ли чего-нибудь неблагоприятного для римлян в Азии. Та торопливость, с которой перепродавались доли, начинала казаться подозрительной.
Римский меняла
Каппадокиец молча соображал. Воображение уже рисовало ему мятеж и избиение римлян в азиатской провинции, о котором пока правительство скрывает, и сердце его переполнялось злорадством. Он холодно и как будто бы равнодушно отнесся к страданиям своего случайного знакомого. В Азии переживалось столько тяжелого, что по сравнению с тем гнетом, который давил Восток, участь Сицилии ему казалась сносной. Ведь на притеснения сицилийских откупщиков, людей маловлиятельных, происходивших из местных жителей, можно было жаловаться, и эти жалобы порой бывали услышаны в Риме. Но совершенно иначе обстояло дело с восточными откупами. Главные откупщики – миллионеры, живущие в Риме, – сумели привлечь на свою сторону и сенат и должностных лиц. В их предприятиях вложены деньги сотен и тысяч римлян – какое им дело до жителей Азии? Они заинтересованы только в том, чтобы восточные откупа давали как можно больше дохода.
Каппадокиец задумался. Ему представилась тяжелая картина разорения богатой провинции Азии, истерзанной откупщиками. Несмотря на золотые россыпи, плодородие почвы, мануфактурные дела, не хватает денег, чтобы уплатить все, что вымогают откупщики при сборе налогов. Приходится брать взаймы у римских ростовщиков, платить им огромные проценты. Но откуда взять требуемые ростовщиком и откупщиком деньги? И вот родители продают в рабство своих детей; несмотря на уважение к святыням, из храмов везут на продажу статуи богов… Долги растут, должник уж не может расплатиться и впадает в кабалу. Его держат в цепях, мучают на дыбе… Римляне, эти господа и победители, вмешиваются в дела маленьких государств, расположенных по соседству с их владениями, римские откупщики и ростовщики врываются к ним и позволяют себе всякие насилия, а Римское государство выдумывает всевозможные предлоги, чтобы заставить их платить. И цари напрягают последние денежные силы своих маленьких государств, боясь за целость своих престолов…
Вот и теперь несчастный царь Каппадокии Ариобарзан задыхается, как в тисках, и прислал в Рим нескольких доверенных лиц вымолить отсрочек по его векселям или же достать где-нибудь денег для уплаты процентов его римским кредиторам.
Каппадокиец встрепенулся, он вспомнил, по какому важному делу он приехал, решил обойти банкирские конторы, узнать последние деловые новости и двинулся к торговым рядам – табернам, находившимся вблизи храма Кастора. Северные таберны назывались новыми, а южные – старыми. Но и северные, ремонтированные вследствие пожара позже южных, уже приходили в ветхость. В этих строениях, сделанных из камня, обнесенных колоннами и портиками, помещались банкирские конторы, над ними были мезонины, жилые помещения, а еще выше, выступая над портиками, были устроены крытые балконы-менианы, откуда публика смотрела на гладиаторские бои, происходившие на форуме. Впрочем, уже поговаривали, что таберны следует уничтожить, и некоторые предусмотрительные дельцы и банкиры заблаговременно перенесли из таберн в портики базилик свои конторы. В этих базиликах, строениях с двухскатными кровлями, беспрестанно сновала шумная, говорливая толпа. Здесь, особенно в случае непогоды, происходили деловые свидания римских коммерсантов, заключались торговые сделки и займы, а в глубине базилик высились кафедры и происходили судебные заседания.
Однако приехавший из Каппадокии доверенный царя Ариобарзана предпочел пройти прямо к табернам, чтоб повидать здесь знакомого старика-банкира, прекрасно знавшего всех римских дельцов. У него он надеялся узнать последние римские новости. Присутствие сицилийского помещика нисколько не стесняло его и даже казалось желанным. Зная старика, было легче при постороннем человеке навести его на любимую тему об откупщиках и затем незаметно перевести разговор на то, что хотелось узнать. К откупщикам банкир относился с неизменным благоволением. Он обыкновенно начинал с похвального слова доблести одного откупщика, о военных подвигах которого он слышал еще от своего деда. Этот откупщик командовал небольшим отрядом и одержал блестящую победу. Впрочем, это было так давно, лет 200 тому назад… Теперь уже откупщикам не до военной славы, они отдают свои силы государству, служа ему на другом поприще, и освобождены от военной службы. Но и теперь все великое в государстве создается при помощи откупщиков. Мог ли бы осуществить, например, Гай Гракх целый ряд предприятий, направленных на благо народа, если бы его щедро не поддержали откупщики? Ведь для его новых затей потребовались огромные денежные средства – шутка ли, провести через всю страну новые дороги и устроить колонии на юге Италии и в Африке!..
Но при имени Гракхов каппадокиец обыкновенно терял самообладание и начинал задавать старику целый ряд язвительных вопросов. Ведь это, кажется, при Гракхах было присоединено к Риму Пергамское царство, т. е. провинция Азия, это с их разрешения хлынули туда римские откупщики собирать десятину? Щедро же отблагодарили Гракхи откупщиков за оказанные ими услуги… и кроме того, всему сословию богачей, у которых главное занятие – откупа, они еще отдали в руки суд!.. С тех пор нет управы на откупщиков, что бы они ни делали… Ведь их судят свои же люди!..
Старик сердился, и завязывался спор. Впрочем, его собеседник не забывал, что он сам житель Азии, и говорил осторожно, избегая резкостей, и незаметно переводил разговор на современное состояние Рима и на Рабирия Постума.
И старик разом смягчался: перед Рабирием Постумом, миллионером-откупщиком, который удостаивал и его иногда денежными поручениями, он благоговел.
Но сегодня старик был очевидно не в духе. Он сидел, как всегда, за своей конторкой, обнесенной решеткой, и хмуро считал деньги, принесенные ему каким-то рослым молодцом на хранение.
– Носятся слухи, что в Азии громят римлян!.. – сердито проговорил он, и тотчас же добавил: – Впрочем, я этому не верю. Сущий вздор!..
А волнение на форуме росло, распространялось в базилики, отрывало коммерсантов от обычных дел. Повсюду обсуждали горячо и нервно, что следует предпринять, если слух подтвердится. Упрекали римское правительство в бездействии, требовали немедленной отправки вспомогательных войск для защиты римских граждан. Паника охватывала весь форум.
– Если в Азии громят римлян, значит бьют ненавистных откупщиков и ростовщиков! – вполголоса, с затаенным злорадством пояснил каппадокиец своему безмолвному спутнику.
Подсчет денег
Он ликовал, но силился собой овладеть, и ему представлялось уже, как льют римлянам расплавленное золото прямо в горло – пейте!.. Вас томила такая жажда золота…
– Впрочем, когда подымается против Рима Галлия или Греция, и там начинают с избиения откупщиков, – небрежно пояснил он и перевел разговор на другое, указав в сторону Капитолия. – Вот храм Юноны Монеты, римский монетный двор; на форуме у храма Сатурна помещается здание римского казначейства, а вот недалеко высится храм Кастора, в крепких подвалах которого, за бронзовыми дверями, римские богачи хранят свои капиталы. Везде и повсюду – деньги, а у нас с тобой – ни денария!.. Впрочем, тебе я удивляюсь, на что ты рассчитываешь? В Риме установлено 12 % в год на каждый заем, но ведь именно поэтому провинциалам запрещено брать деньги взаймы в Риме; денежные сделки, заключенные с провинциалами в Риме, считаются недействительными. Провинциалы могут брать взаймы только в провинциях, где с них берут 48 % в год… Впрочем, ты, может быть, имеешь в виду занять у какого-нибудь влиятельного человека, который заставит сенат обойти законы и разрешить заем. В таком случае займи у Брута, друга Цезаря. Конечно, не он сам будет вести с тобой переговоры, а все будет устроено через подставных лиц. Уверяю тебя, что у Брута ты никогда в долгу не останешься – он из тебя выжмет последнее… Он способен пустить в ход все, даже военную силу, затравить, уморить голодом… Этот ростовщик еще развернется со временем и превратится в чудовище!.. Боишься его – займи у Помпея, великого Помпея, знаменитого полководца… Впрочем, я совершенно забыл, ведь тебе нужна, вероятно, какая-нибудь совершенно ничтожная сумма, – тогда тебе в Риме решительно делать нечего, отправляйся к себе домой и займи у любого римского солдата, ведь они все поголовно ростовщики…
Сицилиец, оглушенный всем этим потоком слов и задетый ироническим тоном своего собеседника, раздраженно сказал: «Обращайся к ним сам! Ведь тебе, кажется, нужны деньги для твоего царя!..»
Но каппадокиец не обиделся. Ни для кого в Риме не было тайной, что его царь совсем обеднел, и поэтому он ответил совершенно просто:
– Увы, все источники денег уже нами испробованы. У Брута уже взято, и много даже… У Помпея тоже взято… Веришь ли, тридцати трех талантов[50] не хватает, чтобы покрыть за месяц проценты, которые царь Ариобарзан должен платить по векселям…
Руины храма Кастора и Поллукса на Римском форуме
Сицилиец не дал ему договорить. «В таком случае займи у Рабирия Постума! – сухо сказал он, показывая, что и он хорошо знает всех римских дельцов. – Ведь это богач, которому теперь нет равного, он увеличил полученное им от отца наследство до невероятных размеров. Кажется, нет такого крутого предприятия, в котором не принимал бы участия Рабирий! Воображаю, какой доход дают ему таможенные откупа и какие здесь возможны злоупотребления!.. Из Азии Рим получает мануфактуру, парфюмерию. Из Египта – папирус, льняные и шелковые ткани с дорогими вышивками, ювелирные и стеклянные изделия… Сколько же за все это переплачивается лишнего на таможнях, чтоб с товаром обходились бережно и не задерживали его в пути. Даже когда я однажды вздумал переправить из Сицилии в Рим амфоры с медом, как меня измучили на таможне…»