Лидия и Марта продолжали пить, их тела наливались силой и красотой. Они становились все более совершенными, все менее человечными.
Проклятие Одина сработало как обычно — в момент критической кровопотери жизнь хлынула обратно в мое тело. Сердце заколотилось, раны начали затягиваться.
Но опьянение от присутствия Хель не проходило. Мир казался нереальным, словно я находился на границе между жизнью и смертью.
— Скоро, — прошептала богиня, и ее голос звучал как обещание. — Очень скоро ты найдешь то, что ищешь.
— Когда? — с трудом выговорил я.
— Когда научишься не создавать жизнь, а разрушать ее. Когда поймешь, что смерть — это не конец, а трансформация.
Ворон каркнул — резко, как приказ. Затем взмахнул крыльями и исчез в тенях подземелья.
Присутствие Хель тоже начало слабеть.
— Продолжай эксперименты, — прошептала она на прощание. — Ты ближе к цели, чем думаешь.
Холод исчез, остался лишь запах могильных цветов.
Лидия и Марта отстранились от моих рук, сытые и довольные. Их красота была теперь просто ослепительной — они походили на богинь древности.
— Спасибо, создатель, — прошептали они хором. — Мы ваши навеки.
Я кивнул, еще не полностью оправившись от видения. Но одно понял точно — мои эксперименты привлекли внимание богов. И это могло быть как благословением, так и проклятием.
Поднимаясь наверх, я думал о словах Хель. Научиться разрушать жизнь, а не создавать ее. Понять смерть как трансформацию.
Возможно, я искал решение не там, где нужно. Возможно, ключ к моей собственной смерти лежал не в создании новой жизни, а в понимании того, как эту жизнь можно остановить.
Камень смерти вместо камня жизни.
Интересная мысль.
Глава 10
Утром, после ночного кормления и странного видения с Хель, я чувствовал необычное беспокойство. Работа в лаборатории не шла — мысли постоянно возвращались к словам богини о разрушении жизни вместо ее создания.
Решив прогуляться и привести мысли в порядок, я позвал Лидию и Марту.
— Идемте в город, — сказал я им. — Нужно подышать свежим воздухом и подумать.
Мои создания с радостью согласились. После преображения они стали выглядеть настолько аристократично, что легко сходили за благородных дам в сопровождении богатого покровителя.
Мы неспешно прогуливались по мощеным улицам Рима. Лидия шла справа от меня, Марта — слева. Прохожие оборачивались, любуясь их неземной красотой, но женщины не обращали на это внимания — все их внимание было сосредоточено на мне.
— Господин выглядит задумчивым, — заметила Лидия, изучая мое лицо. — Что вас беспокоит?
— Философский камень, — честно ответил я. — Точнее, вопрос о том, чем его запитать.
— Запитать? — переспросила Марта.
— Любой магический артефакт требует источника энергии, — объяснил я, останавливаясь у фонтана. — Наш каркас из метеоритного серебра — это всего лишь сосуд. Но что будет его наполнять?
Мы сели на каменный парапет. Журчание воды успокаивало, помогало думать.
— В алхимии есть разные подходы, — продолжал я, скорее размышляя вслух. — Можно использовать жизненную силу растений, животных, людей... Но для по-настоящему мощного камня нужен более значительный источник.
— Какой например? — спросила Лидия.
— Ну, теоретически... — я замолчал, когда в голове вдруг вспыхнула мысль.
Что, если источником энергии стану я сам?
Моя бессмертная кровь уже показала удивительные свойства — она могла преображать живых существ, создавать новые формы жизни. А что, если направить эту силу в философский камень?
— Господин? — обеспокоенно спросила Марта. — С вами все в порядке?
— Да, просто... интересная идея пришла в голову, — я встал и начал расхаживать вокруг фонтана.
Логика была простой и одновременно гениальной. Философский камень, питающийся моей жизненной силой, будет становиться все мощнее. А чем мощнее камень, тем больше энергии он будет поглощать. В конце концов он может высосать из меня столько ци, что даже проклятие Одина не сможет меня воскресить.
— Это может сработать, — прошептал я.
— Что может сработать? — спросила Лидия.
— Способ победить бессмертие, — ответил я, поворачиваясь к ним. — Если создать достаточно мощный поглотитель жизненной энергии...
Я замолчал, понимая, что говорю слишком много. Мои создания были преданы мне, но некоторые знания лучше пока держать при себе.
— Поглотитель энергии для каких целей? — осторожно спросила Марта.
— Для трансмутации, — туманно ответил я. — Чтобы превращать одно в другое, нужна огромная сила.
Мы продолжили прогулку, но я уже не обращал внимания на окружающее. В голове формировался план.
Философский камень, который будет постепенно высасывать мою жизненную силу. Не сразу — это было бы подозрительно. Медленно, день за днем, пока не достигнет критической массы.
А потом...
Потом он поглотит столько энергии, что даже бессмертие не спасет меня.
— Гениально, — прошептал я.
— Что гениально? — спросила Лидия.
— То, что я наконец понял, как создать по-настоящему совершенный философский камень, — сказал я с улыбкой. — Камень, который превзойдет все существующие.
Мои спутницы переглянулись.
— А это... безопасно? — спросила Марта.
— Для всех остальных — абсолютно, — ответил я. — А для создателя... ну, настоящая алхимия всегда требует жертв.
Они не поняли истинного смысла моих слов, но в их глазах мелькнула тревога.
— Мы не хотим, чтобы с вами что-то случилось, — тихо сказала Лидия. — Вы для нас... все.
— Ничего не случится, — солгал я. — Просто работа станет более... интенсивной.
Мы вернулись на виллу, а я уже мысленно составлял план. Нужно было модифицировать каркас, создать систему постепенного поглощения энергии, рассчитать правильную скорость процесса.
И самое главное — сделать все так, чтобы Марк не догадался об истинной цели камня.
По крайней мере, до тех пор, пока не станет слишком поздно что-то менять.
Наконец-то у меня был реальный план достижения смерти. План, который мог сработать.
Сто дней упорной работы. Каждый час был посвящен совершенствованию конструкции, каждая ночь — тонкой настройке энергетических потоков. Марк ассистировал мне, не подозревая истинной цели нашего творения.
Философский камень рос на моих глазах. Каркас из метеоритного серебра поглощал сложные составы, пропитанные моей кровью и жизненной силой моих созданий. С каждым днем артефакт становился больше, мощнее, прекраснее.
И голоднее.
— Готов, — сказал я в то роковое утро, глядя на кристалл размером с человеческую голову. Он пульсировал собственным светом, и воздух вокруг него дрожал от концентрированной энергии.
— Наконец-то, — выдохнул Марк. — Истинный философский камень.
— Истинный, — согласился я. — Теперь нужно его активировать.
Я подошел к артефакту и положил на него руки. Сосредоточился на потоке ци, направил всю свою жизненную силу в кристалл.
Эффект был мгновенным. Камень засиял ярче солнца, и я почувствовал, как энергия утекает из моего тела. Наконец-то! Долгожданное ощущение смерти, приближающейся с каждой секундой.
— Невероятно, — шептал Марк, наблюдая за происходящим. — Он растет!
Да, камень увеличивался в размерах, питаясь моей силой. Метр в высоту... полтора... два...
Я чувствовал слабость, головокружение, приближение тьмы. Вот оно — освобождение от проклятого бессмертия! Еще немного, и...
Но что-то пошло не так.
Камень продолжал расти, но я не умирал. Достигнув трех метров в высоту, кристалл начал трещать. Тонкие линии разбежались по его поверхности, и из трещин хлынул ослепительный свет.
— Виктор! — закричал Марк. — Что происходит?
— Не знаю! — ответил я, пытаясь отдернуть руки от камня.
Но было поздно. Артефакт больше не поглощал энергию — он начал ее отдавать. Обратным потоком. Со страшной силой.
Вся жизненная сила, что он накопил за сто дней, хлынула обратно. Но не только моя — он начал высасывать энергию отовсюду, из всего живого в радиусе многих миль.
Первым пал Марк. Я видел, как его лицо мгновенно постарело, как кожа сморщилась и потемнела. Через секунды от моего ученика осталась лишь высохшая мумия в дорогой тоге.
— Нет! — закричал я, но остановить процесс было невозможно.
Волна смерти прокатилась по вилле. Корнелий, слуги, животные — все живое мгновенно высыхало, превращаясь в безжизненные останки. Даже растения в саду почернели и рассыпались в прах.
Но волна не остановилась. Она неслась дальше, к Риму.
Я бежал за ней, ужасаясь содеянному. На улицах города люди падали замертво, даже не понимая, что происходит. Торговцы на рынках, сенаторы в курии, дети на игровых площадках — все превращались в мумии.
Великий Рим умирал на моих глазах.
Только четверо остались живы — я сам и мои создания. Лидия, Марта и Бренн стояли рядом со мной на опустевшей площади, не пострадавшие от катастрофы. Волк выл где-то вдали, его голос эхом отражался от безмолвных стен.
— Создатель, — прошептала Лидия, — что вы сделали?
— То, чего не должен был делать, — ответил я, глядя на мертвый город.
И тут я услышал смех. Звонкий, торжествующий, полный злой радости. Смех Хель разносился по пустым улицам, отражаясь от мертвых зданий.
— Прекрасно, Виктор! — раздался ее голос отовсюду и ниоткуда. — Ты наконец-то научился создавать смерть в промышленных масштабах!
— Это была ошибка! — крикнул я в пустоту. — Я не хотел...
— Хотел или нет — неважно, — смех стал еще громче. — Важно, что ты сделал это. Рим мертв, а ты жив. Какая восхитительная ирония!
Философский камень все еще пылал в лаборатории виллы, но его свет уже не был разрушительным. Он просто... существовал. Памятник моей глупости и гордыне.
— Что теперь? — спросил Бренн.
— Теперь мы живем в мире, который я убил, — горько ответил я.
С того дня катастрофу назвали Черным Мором. Историки будущего не смогли объяснить, как за одну ночь погиб величайший город древности. Они придумали теории о чуме, землетрясениях, проклятиях богов.