— А куда ты? — спросил он, отрываясь от записей.
— В город. Нужно подумать и... отдохнуть от науки.
Корнелий был занят встречей с архитектором, планировавшим улучшения лаборатории, так что я незаметно покинул виллу и спустился с Авентинского холма в самое сердце Рима.
Городская суета приняла меня привычным хаосом. Торговцы кричали, зазывая покупателей, колесницы грохотали по мощеным дорогам, дети носились между ног прохожих. Обычная жизнь обычных людей, у которых были обычные проблемы — заработать на хлеб, найти жилье, воспитать детей.
Я медленно шел по узким улочкам, наслаждаясь анонимностью толпы. Здесь никто не знал, что я бессмертный, что за плечами у меня века жизни и почти-Рагнарёк. Здесь я был просто еще одним чужеземцем в космополитичном Риме.
Остановился у фонтана, где местные женщины набирали воду в амфоры. Их болтовня была такой же, как и тысячу лет назад — сплетни о соседях, жалобы на мужей, обсуждение цен на рынке. Вечные человеческие темы.
Прошел мимо мастерской, где кузнец ковал подковы. Звук молота о наковальню был ритмичным, почти медитативным. Я остановился и некоторое время наблюдал за работой — простой, понятной, дающей конкретный результат. Не то что алхимия с её туманными поисками невозможного.
В небольшой таверне заказал кружку вина и сел в углу, наблюдая за посетителями. Легионеры обсуждали последние новости из Галлии, торговцы жаловались на высокие налоги, ремесленники спорили о ценах на материалы. Жизнь шла своим чередом.
Странно было думать, что все эти люди когда-нибудь умрут. Их дети тоже умрут. И дети их детей. А я останусь. Буду идти по этим же улицам, когда от Рима останутся только руины, а на его месте вырастут новые города с новыми людьми.
Эта мысль, как всегда, приносила не гордость, а усталость. Бесконечность — не дар, а проклятие. Особенно когда понимаешь, что твое бессмертие куплено ценой такой ошибки, которая чуть не разрушила все миры.
Допив вино, я встал и пошел дальше. Мимо базилики, где шли судебные разбирательства. Мимо терм, откуда доносились голоса купающихся. Мимо школы, где учитель объяснял детям основы риторики.
К вечеру, когда солнце начало клониться к закату, я почувствовал себя спокойнее. Городская суета сделала свое дело — напомнила, что мир больше моих проблем, что жизнь продолжается независимо от моих поисков смерти.
Возвращаясь на виллу, я думал о завтрашнем дне. Нужно будет продолжить обучение Марка, проследить за работами по улучшению лаборатории, приготовить новую порцию эликсира для Корнелия.
Простые, конкретные дела. Они помогали не думать о бесконечности, которая растягивалась впереди, если мои поиски окажутся напрасными.
Солнце уже садилось, окрашивая римские улицы в золотисто-красные тона, когда я заметил знакомую фигуру. Женщина в темном плаще двигалась мне навстречу, и хотя лицо скрывала тонкая вуаль, я узнал её сразу. Походка выдавала — та особая грация, с которой двигаются только боги.
Хель.
Она игриво покачивала бедрами, словно обычная римская матрона, возвращающаяся с рынка. Но холод, который всегда сопровождал богиню смерти, был неотличим даже в вечерней жаре.
— Какая встреча, — сказал я, когда мы поравнялись. — Богиня смерти на римских улицах.
— А что, мне нельзя прогуляться? — в её голосе звучало веселье. — Рим — интересный город. Столько честолюбивых людей, столько будущих мертвецов.
Я остановился, скрестив руки на груди.
— Ты меня обманула, Хель.
— Обманула? — она откинула вуаль, открыв своё двуликое лицо. В вечернем свете живая половина казалась почти человеческой. — В чем же?
— Твой алхимик оказался шарлатаном. Он понятия не имеет, как создать философский камень, не говоря уже о том, чтобы убить бессмертного.
Хель рассмеялась — звук был как шелест осенних листьев.
— А я разве обещала тебе готовое решение? Я сказала, что в Риме ищут способы убивать богов. И это правда.
— Марк — не ищет. Он даже не знает, с чего начать.
— Но ты знаешь, — Хель подошла ближе, и воздух стал пахнуть могильными цветами. — Ты же не просто бессмертный воин, Виктор. За столько веков ты многому научился.
Я нахмурился, начиная понимать её логику.
— Ты хочешь сказать...
— Что всё в твоих руках, Крид, — она протянула руку и коснулась моей щеки. Прикосновение было ледяным. — У тебя есть знания. У тебя есть помощник, пусть и неопытный. У тебя есть богатый покровитель и прекрасная лаборатория.
— Но я не алхимик.
— Нет, — согласилась Хель. — Ты — нечто большее. Ты — живое воплощение того, что считается невозможным. Кто лучше тебя поймет, как остановить бессмертие?
Я отступил на шаг, обдумывая её слова.
— Ты просто направила меня туда, где есть все условия для работы.
— Именно, — она снова прикрыла лицо вуалью. — Я не могу дать тебе смерть напрямую — это против правил. Но могу указать путь к тому, кто её даст.
— И этот кто-то — я сам?
— Возможно. А возможно, твой ученик, когда ты его научишь всему необходимому. — Хель начала отходить в сторону. — Или вы вместе найдете то, что искали веками.
— Хель, — окликнул я её. — А если ничего не получится?
Она обернулась, и в её голосе прозвучала неожиданная нежность:
— Тогда ты будешь знать, что попытался. Иногда это важнее результата.
— Для бессмертного — нет.
— Для человека — да. А ты, Виктор Крид, несмотря на все свои века, остался человеком. Именно поэтому ты и страдаешь.
С этими словами она растворилась в вечерних тенях, оставив лишь запах увядающих цветов.
Я стоял посреди римской улицы, переваривая разговор. Хель была права — все действительно было в моих руках. Знания, возможности, помощник, время. Вопрос лишь в том, хватит ли у меня терпения довести дело до конца.
И готов ли я принять ответственность за то, что может получиться в итоге.
Глава 5
Рассвет застал меня во дворе виллы. Я поднялся раньше всех — старая привычка, выработанная за века жизни, полной опасностей. Сон давал отдых телу, но не душе, а утренние упражнения помогали привести в порядок и то, и другое.
Достав свой меч из ножен, я начал с простых движений — восьмерки в воздухе, диагональные удары, блоки. Клинок рассекал утренний воздух со знакомым свистом. Мышцы разогревались, вспоминая бесчисленные тренировки прошлых лет.
Постепенно я перешел к более сложным техникам. Комбинации ударов, которые выучил у скандинавских берсерков. Римские приемы, подсмотренные у гладиаторов. Греческая школа фехтования, освоенная в Афинах. Египетские техники работы с изогнутыми клинками.
За века странствий я собрал знания десятков боевых школ, и теперь мой стиль был уникальной смесью всего лучшего, что создали воины разных народов.
Меч становился продолжением руки, рука — продолжением мысли. Тело двигалось без участия сознания, следуя мышечной памяти, отточенной столетиями практики. Это было похоже на медитацию — разум очищался от ненужных мыслей, оставаясь сосредоточенным только на движении.
Удар сверху — блок — контратака снизу — разворот — боковой удар. Каждое движение было точным, экономичным, смертоносным. Даже сейчас, когда я сражался лишь с воздухом, мышцы помнили реальные битвы, настоящую кровь, крики умирающих врагов.
Слишком много крови на моих руках. Слишком много смертей. Может быть, поэтому я и ищу собственную — чтобы уравновесить счет.
Я перешел к техникам без оружия — удары руками и ногами, захваты, броски. Тело должно было быть готово к любой ситуации. Меч мог сломаться или потеряться, но руки и ноги всегда при тебе.
Комбинация из египетской борьбы — захват за запястье, подсечка, бросок с переворотом. Римский кулачный бой — серия быстрых ударов в корпус. Греческий панкратион — удушающий захват, который мог сломать шею за секунды.
Солнце поднималось все выше, согревая воздух. Тело покрылось испариной — приятное ощущение после умственной работы вчерашнего дня. Физические упражнения приводили в равновесие не только мышцы, но и мысли.
Разговор с Хель заставил меня по-новому взглянуть на ситуацию. Она была права — все действительно в моих руках. Знания есть, возможности есть, помощник есть. Дело только за временем и упорством.
Но готов ли я к тому, что создание средства против бессмертия может занять годы? Десятилетия? Хватит ли терпения у Марка? У Корнелия? У меня самого?
Закончив тренировку, я вытер пот и убрал меч в ножны. Тело было готово к новому дню, разум — очищен и сосредоточен. Пора было возвращаться к алхимии.
В доме уже проснулись слуги, готовившие завтрак. Скоро проснется и Корнелий, и Марк. Еще один день поисков способа умереть. Еще один шаг к цели, которая может оказаться недостижимой.
Но попытаться стоило. Хель была права и в этом — иногда важна сама попытка, а не только результат.
Хотя для бессмертного результат все-таки важнее.
После тренировки ванна была особенно приятной. Теплая вода смыла пот и усталость, а массаж специальными маслами, которые я попросил купить у сирийского торговца, помог расслабить мышцы. За века жизни я научился ценить такие простые удовольствия — они напоминали о том, что даже бессмертный остается в какой-то степени человеком.
Выйдя из бани, я направился на кухню. Слуги как раз готовили обычный римский завтрак — хлеб, оливки, сыр, разбавленное вино. Неплохо, но однообразно.
— Позвольте мне приготовить что-то особенное, — сказал я главному повару — грузному римлянину с добродушным лицом.
— Господин? — он выглядел удивленным. Патриции редко сами готовили.
— В Эдессе я изучал не только науки, но и кулинарное искусство, — объяснил я. — Хочу порадовать хозяина дома блюдами моей родины.
Это была не совсем правда — Эдесса не была моей родиной, но за века я действительно освоил кухни многих народов. В том числе ассирийскую, которая славилась своими изысканными вкусами.
Повар с интересом уступил мне место у очага.