Первым делом я занялся хлебом. Взял пшеничную муку высшего сорта, добавил молоко вместо воды, мед вместо соли, немного толченых фиников и орехов. Замесил тесто, тщательно его вымешивая — в Ассирии такой хлеб считался царским.
Пока тесто подходило, принялся за основное блюдо. У торговца мясом купил лучшую баранину — мягкую, с тонкими прожилками жира. Нарезал небольшими кусочками и стал мариновать в смеси гранатового сока, толченых зерен кориандра, черного перца и сумаха — кислой приправы, которую привозили из восточных земель.
— Что это за специи? — поинтересовался повар, наблюдая за моей работой.
— Сумах придает мясу кисловатый вкус и нежность, — объяснил я. — А кориандр — сладковатый аромат. В сочетании получается удивительно.
Для гарнира выбрал рис — дорогой товар, который привозили издалека, но Корнелий мог себе позволить. Промыл зерна до чистой воды, затем обжарил в топленом масле с кусочками миндаля и изюма.
Пока рис варился, я готовил соус. Растолок грецкие орехи с зеленью петрушки и кинзы, добавил давленый чеснок, лимонный сок и немного оливкового масла. Получилась густая ароматная масса зеленого цвета.
— А это что? — спросил один из кухонных рабов.
— Соус чалгам — классическое ассирийское блюдо, — ответил я. — Прекрасно сочетается с мясом и рисом.
Замаринованную баранину я обжарил на сильном огне до румяной корочки, затем добавил воды и тушил под крышкой до мягкости. Аромат наполнил всю кухню — слуги заглядывали посмотреть, что происходит.
Хлеб испекся золотистым, с хрустящей корочкой. Разрезав его, я увидел пышный мякиш с вкраплениями фиников и орехов.
— Невероятно, — пробормотал повар. — Такого хлеба я никогда не видел.
На десерт приготовил мухаллаби — молочный пудинг с розовой водой и толчеными фисташками. Блюдо для истинных гурманов.
Когда все было готово, я красиво разложил еду на серебряных блюдах и отнес в триклинию, где уже ждали Корнелий и Марк.
— Что это за ароматы? — воскликнул патриций, увидев необычные блюда. — Пахнет просто божественно!
— Традиционная кухня Востока, — сказал я, расставляя блюда. — Попробуйте.
Корнелий отведал мяса и закрыл глаза от удовольствия.
— Потрясающе! Такого вкуса я никогда не испытывал. А этот хлеб...
Марк тоже ел с явным наслаждением.
— Где ты научился так готовить? — спросил он.
— Путешествия многому учат, — туманно ответил я. — Еда — это тоже наука. Нужно знать, как сочетаются ингредиенты, как раскрыть их лучшие качества.
— Как в алхимии, — заметил Марк.
— Именно как в алхимии, — согласился я. — Те же принципы — правильные пропорции, точная температура, время воздействия.
Корнелий был в восторге. Хорошая еда всегда располагала людей к щедрости, а мне нужно было поддерживать его в хорошем настроении.
— Вы должны научить нашего повара этим рецептам! — воскликнул он.
— С удовольствием, — ответил я. — Но сначала позвольте закончить дела в лаборатории.
Завтрак прошел в отличной атмосфере. Я добился своего — Корнелий был доволен, Марк — впечатлен, а я получил еще один способ влиять на настроение своих союзников.
Небольшие удовольствия иногда важнее больших открытий.
После завтрака мы с Марком спустились в лаборатории. Вчерашний урок по базовой алхимии он усвоил неплохо — записи были аккуратными, а простые опыты с серой и железом получились с первого раза.
— Сегодня изучаем металлы, — сказал я, раскладывая на столе образцы, купленные на рынке. — Это основа основ. Без понимания природы металлов невозможно заниматься серьезной алхимией.
Марк склонился над столом с интересом. Передо нами лежали кусочки меди, олова, железа, свинца, серебра и даже небольшой слиток золота — подарок щедрого Корнелия.
— Начнем с простого вопроса, — я взял в руку кусок меди. — Чем отличаются металлы друг от друга?
— Цветом? — неуверенно предположил Марк.
— Правильно, но недостаточно. Возьми медь и железо. Что еще замечаешь?
Он взвесил кусочки в руках.
— Медь тяжелее при том же размере?
— Хорошо. Это называется плотностью. У каждого металла своя плотность. Что еще?
Марк внимательно изучал образцы.
— Медь мягче? Её легче согнуть?
— Отлично. Твердость — еще одно важное свойство. А теперь понюхай их.
— Медь пахнет... кисло?
— Именно. У каждого металла свой запах. Опытный мастер может определить металл на ощупь, не глядя.
Я зажег маленькую жаровню и поставил на неё тигель.
— Но самое важное — как металлы ведут себя при нагревании. Брось кусочек меди в тигель.
Медь начала плавиться, превращаясь в красноватую жидкость.
— Температура плавления меди — около тысячи градусов, — пояснил я. — У свинца — гораздо меньше, у железа — больше. Запомни: каждый металл плавится при своей температуре.
— А зачем это знать?
— Чтобы смешивать их правильно. Посмотри.
Я добавил в расплавленную медь кусочек олова. Металлы смешались, образовав однородную массу.
— Что получилось? — спросил я.
Марк внимательно изучал остывающий слиток.
— Он стал... другим? Не медь и не олово?
— Сплав. Бронза. Два металла объединились и создали третий, с новыми свойствами. Бронза тверже меди, но легче железа.
Глаза Марка загорелись пониманием.
— То есть можно создавать новые металлы, смешивая старые?
— Именно. И это основа алхимии металлов. Но есть правила. Не все металлы смешиваются. Некоторые отталкивают друг друга, другие портят сплав.
Я достал табличку с записями.
— Медь хорошо смешивается с оловом, цинком, никелем. Железо — с углеродом, никелем, хромом. Золото — с серебром, медью.
— А свинец?
— Свинец — особый случай. Он мягкий, легкоплавкий, но ядовитый. В больших количествах убивает. Но в алхимии его используют часто — он помогает очищать другие металлы.
Марк старательно записывал каждое слово.
— Но как узнать, что получится при смешивании?
— Опыт и наблюдение. Алхимик должен пробовать, записывать результаты, искать закономерности.
Я показал ему еще несколько простых сплавов — олово со свинцом, серебро с медью. Каждый раз объяснял, почему металлы ведут себя именно так, как температура и пропорции влияют на результат.
— А философский камень? — осторожно спросил Марк. — Он тоже сплав?
— Никто не знает, — честно ответил я. — Может быть, сплав. Может быть, что-то совершенно иное. Но понимание металлов — первый шаг к его созданию.
Время урока истекало. Корнелий ждал меня для обсуждения прогресса работ в лаборатории.
— Практикуйся с простыми сплавами, — сказал я Марку. — Медь с оловом в разных пропорциях. Записывай все — цвет, твердость, температуру плавления. Завтра проверим результаты.
— А что изучаем завтра?
— Кислоты и щелочи. Вещества, которые могут растворить даже золото.
Марк кивнул, уже предвкушая новые знания. Хороший ученик — любознательный и старательный. Может быть, из него действительно выйдет алхимик.
Вопрос лишь в том, хватит ли времени научить его всему, что нужно для создания средства против бессмертия.
Вечером, когда дневные уроки закончились, я решил заняться... другой стороной образования Марка. Алхимия требует не только знаний, но и уверенности в себе, а мой ученик явно страдал от недостатка последней.
— Марк, — сказал я, когда мы закончили убирать лабораторию, — сегодня у нас будет особый урок.
— Особый? — он поднял бровь. — По алхимии?
— По жизни, — усмехнулся я. — Ученый муж должен познать не только тайны металлов, но и тайны человеческой природы.
Я повел его в один из лучших борделей Рима — заведение на Субуре, которое славилось красивыми девушками. Хозяйка, полная римлянка с хитрыми глазами, встретила нас поклоном.
— Добро пожаловать, господа! Чем можем услужить?
— Моему другу нужны... особые услуги, — сказал я, положив на стол кошелек с золотом. — Не только развлечения, но и уход.
Марк покраснел как маков цвет.
— Виктор, что ты...
— Доверься мне, — прервал я его. — В нашем деле важна не только чистота разума, но и чистота тела.
Хозяйка поняла с полуслова.
— А, понятно! Полный уход? С баней, массажем и... приведением внешности в порядок?
— Именно. И особое внимание к... растительности на лице и теле.
Я подозвал хозяйку поближе и тихо добавил:
— Его монобровь нужно аккуратно разделить посередине. И удалить все лишние волосы с тела. В нашей работе это вопрос безопасности — волосы могут загореться от искр или впитать ядовитые пары.
— Конечно, господин. Наши девочки опытны в таких делах. Многие патриции просят подобные услуги.
Марка увели в отдельную комнату, а я остался ждать в главном зале, потягивая хорошее вино и наблюдая за представлением — танцовщица из Египта исполняла эротический танец под звуки флейт.
Через два часа Марк появился снова, и я едва его узнал. Монобровь была аккуратно разделена, превратившись в две нормальные брови. Кожа блестела от масел, волосы на руках и груди исчезли. Он выглядел моложе и... увереннее.
— Ну как? — спросил я, когда мы покидали заведение.
— Странно, — признался он, ощупывая свое лицо. — Но... приятно. И девушки сказали, что теперь я выгляжу как настоящий римлянин, а не дикий грек.
— Внешность важна, — объяснил я. — Корнелий и его друзья должны видеть в тебе успешного алхимика, а не бродячего философа. А в лаборатории лишние волосы действительно опасны.
— А то, что было... до ухода? — он покраснел снова.
— Тоже важно. Алхимик не должен быть монахом. Понимание человеческих страстей помогает понять природу превращений. Желание — это тоже своего рода энергия.
Марк кивнул, хотя выглядел смущенным.
— И как часто... такие уроки?
— По необходимости, — ответил я дипломатично. — Главное — не забывать об основной цели. Удовольствия должны вдохновлять на работу, а не отвлекать от неё.
На обратном пути он был необычайно молчалив, но я заметил, как изменилась его походка. Появилась уверенность, которой раньше не было.